Иранско-тюркский культурный симбиоз в Центральной Азии

Ю.С.Худяков

Этническое и культурное разнообразие человечества является одним из основных условий его существования, взаимодействия и устойчивого развития в природной среде обитания. Оно служит аналогом разнообразию видов живых организмов в природе, которое обеспечивает устойчивость геобиоценозов и стабильность биологической жизни на планете земля. От налаженного, сбалансированного с учетом взаимных интересов, взаимодействия между разными этническими, субэтническими, конфессиональными группами и социальными стратами зависит не только мир и политическая стабильность, экономическое и культурное развитие в отдельных современных государствах, но и в целых регионах планеты.

В истории человеческого общества с эпохи древности очень большое внимание уделялось историческим событиям и явлениям межэтнического, межконфессионального и межкультурного антагонизма. Значительно меньшее внимание привлекали процессы взаимодействия и взаимовлияния древних и средневековых кочевых и оседло-земледельческих этносов и культур, хотя они проходили непрерывно в течение многих веков и тысячелетий.

Одним из регионов многовекового взаимодействия и взаимовлияния иранских и тюркских этносов и культурных традиций является Центральная Азия.

Согласно современным представлениям во втором тысячелетии до н.э. западный ареал степного пояса Евразии, до Енисея, Рудного Алтая и Восточного Туркестана был освоен индоиранскими скотоводческими племенами, для которых были характерны памятники андроновской культурной общности. В эпоху поздней бронзы, на рубеже II и I тысячелетий до н.э. кочевые племена, носители европеоидного антропологического типа, продвинулись далеко на восток, распространив ареал своего обитания и границы культуры до Забайкалья, Восточной Монголии и Ордоса. Дифференциация культурных общностей позднего бронзового века на культуры скифско-сарматскотАФсакского круга от степей Причерноморья до Восточного Туркестана и Южной Сибири сформировала этнокультурный облик ираноязычных номадов евразийских степей с характерным предметным комплексом, включавшим "скифскую триаду" предметов вооружения, конской сбруи и звериного стиля; курганную архитектуру, петроглифику и монументальные поминальные комплексы. Монголоидные кочевники восточных районов Центральной Азии, сюнну и дунху, предположительно предки тюркских и монгольских кочевых этносов, в скифское время находились в орбите военно-политического и культурного влияния ираноязычных номадов.

Этнополитическая ситуация в Центральной Азии изменилась в конце III в. до н.э., когда в результате победы хуннов в войне с южчжами, образовалась хуннская военная держава, возглавляемая хуннским, предположительно тюркоязычным кочевым этносом. С этого времени начинается процесс миграционной активности тюркских, а несколько позже и монгольских племен, расселения по Центральной Азии монголоидных кочевников, тюркизации центрально-азиатских номадов в языковом отношении, этнической и культурной ассимиляции ираноязычных номадов. Этот процесс в Центральной Азии растянулся на семь столетий.

Анализ археологических материалов показывает, что первоначально престижные элементы хуннской военно-дружинной культуры были заимствованы представителями кочевой знати местных ираноязычных кочевых племен на периферии Центрально-Азиатского историко-культурного региона, в Саяно-Алтае, Восточном Туркестане, восточных районах Средней Азии. Распространение тюркского языка и расовая метисация происходили в течение многих столетий.

В этом отношении показательна историческая судьба собственно древних тюрок, племенного объединения, игравшего ведущую роль в военно-политической и этнокультурной истории Центральной Азии в течение трех столетий эпохи раннего средневековья, иногда отождествляемой с "древнетюркским временем". Древние тюрки во главе с правящим родом Ашина происходили из хуннской этнической среды. Согласно сведениям китайских источников "предками туцзюэ были смешанные ху Пиньляна. Их родовое прозвание было Ашина". По реконструкции исторических событий, предложенной С.Г. Кляшторным, предки древних тюрок и другие хуннские племена начали мигрировать на территорию Приалашанья со II в. до н.э., а их массовое переселение произошло в III в. н.э. В Пиньляне и Хэси они ассимилировали местные ираноязычные и тохароязычные кочевые племена, известные у китайцев под названием "смешанные ху". В V в. древние тюрки во главе с родом Ашина мигрировали в Гаочан, где попали в зависимость от жужаней. В Гаочане тюрки вновь оказались в окружении ираноязычного населения. По мнению С.Г. Кляшторного, само название правящего древнетюркского рода Ашина имеет сакское происхождение и означает "достойный, благородный". В середине I тыс. н.э. древние тюрки по требованию жужаньского кагана были поселены в качестве военных поселенцев на Алтае, где должны были производить железное оружие и поставлять его жужаням. В это же время кыргызы были поселены на Енисее.

В Горном Алтае древние тюрки возглавили группировку местных кочевых племен, потомков скифоидных номадов скифского и хунно-сарматского времени, испытавших в течение нескольких столетий значительное влияние хуннской культуры. Средневековая древнетюркская культура, определившая основные направления культурогенеза в эпоху раннего средневековья на всей территории степного пояса Евразии, в значительной степени вобрала элементы предшествующих культур ираноязычных кочевников Приалашанья, Восточного Туркестана и Горного Алтая. Особенности погребальной и поминальной обрядности, характерные для культуры древних тюрок были восприняты у местного кочевого населения после переселения на Алтай.

В середине VI в. н.э. кочевые народы степного пояса Евразии были объединены под властью правителей Первого Тюркского каганата. В зависимости от тюркских каганов оказалось и государство кыргызов на Енисее. Под контролем древних тюрок находился значительный участок "Великого Шелкового пути" от границ Китая до Ирана и торговые пути, ведущие в Южную и Западную Сибирь. Из-за противоречий в отношении объема торговли шелком тюрки вступили в конфликт с Ираном, и попытались проложить новый торговый путь в Византию, в обход Ирана, через Поволжье и степи Причерноморья.

Большою роль в развитии ремесла и торговли в Первом Тюркском каганате играли согдийские ремесленники и купцы, обслуживавшие тюркскую военную знать. В ходе постоянных войн и походов тюрки захватили огромные ценности. По описаниям византийских дипломатов ставка правителя западной части Первого тюркского кагана, Истеми-хана, утопала в роскоши. Военная добыча стала предметом торговли и обмена на импортные товары. Ремесленники в городах Средней Азии, Ирана и Восточного Туркестана стали изготавливать для тюркской военной знати драгоценную пиршественную посуду, парадное оружие, украшения, поясную и сбруйную фурнитуру. В памятниках древних тюрок, исследованных в Горном Алтае, в Туве, в Монголии, на Тянь-Шане, найдены серебряные сосуды, золотые и серебряные серьги, украшения из драгоценных камней, золотые, серебряные и бронзовые пряжки, бляшки, наконечники ремней от пояса и сбруи, бронзовые перстни, каменные и стеклянные бусы, привезенные тюркским кочевникам согдийскими купцами.

Особенно значительное влияние Ирана и Согда прослеживается в производстве художественного металла у кочевников Саяно-Алтая. В середине I тыс. н.э., в период правления династии Сассанидов, производство предметов торевтики в Иране переживало настоящий расцвет. Высочайший уровень иранской торевтики способствовал распространению технологий изготовления художественных предметов из металла, форм и орнаментации изделий на обширных пространствах Евразии.

Декоративные мотивы и изобразительные сюжеты, характерные для иранского и согдийского искусства, получили широкое распространение в тюркском кочевом мире, в танском Китае. Изделия сассанидских и согдийских торевтов пользовались большим спросом у угорских народов таежной зоны Западной Сибири.

Из Ирана, Средней Азии и Восточного Туркестана в Сибирь пролегли меридиональные ответвления "Великого Шелкового пути", по которым в Саяно-Алтай завозили изделия, изготовленные в городских ремесленных центрах, и вывозили меха, бивни мамонта, мускус кабарги и древесину.

По составу импортных находок в погребениях средневековых кочевников, в Саяно-Алтай из стран, лежащих на основной трассе "Великого Шелкого пути" вело несколько караванных дорог. Одна из них пролегала из Семиречья и верховья Иртыша, и далее вниз по Иртышу и на Алтай и Салаир в верховья Оби. По этой дороге в Прииртышье, Приобье, на Алтай и в Кузнецкую котловину попадала основная часть среднеазиатского, иранского импорта, попадали отдельные предметы из Бадахшана, Индостана, восточного Средиземноморья и Византии. Другой путь вел из Восточного Туркестана на север, в котловину Великих озер Монголии, в Саяны и Минусинскую котловину. Этим путем в Саяно-Алтай доставлялись не только согдийские, иранские и восточнотуркестанские товары, но и основная часть китайского шелка, бронзовых зеркал и монет, других изделий китайского производства.

По торговым путям из Ирана, Согда и Восточного Туркестана к кочевникам попадали не только готовые изделия городских ремесленников, но и технологии их изготовления.

Хотя значительная часть приемов декорирования и орнаментальных мотивов в производстве предметов торевтики была заимствована номадами у иранцев и согдийцев, кочевники копировали заинтересовавшие их сюжеты не механически, а творчески перерабатывали, видоизменяли в соответствии с собственными представлениями о красоте. Характерные элементы согдийского орнамента в тюркской и кыргызской среде используются не только для орнаментации металлических, но и роговых, костяных, берестяных украшений деталей седел и колчанов.

От согдийцев тюрки заимствовали согдийскую письменность, которая использовалась при сооружении поминальных стел с описанием героических подвигов членов правящего каганского рода. Согдийским письмом написана основная надпись на Бугутской стеле, установленной в честь одного из правителей Первого Тюркского каганата. В погребении древнетюркского воина на памятнике Джолин в Горном Алтае найден палаш с согдийской надписью.

Помимо торгово-экономической деятельности, согдийцы играли важную роль в политической и идеологической сферах жизни тюркских каганатов. Согдийцы выполняли важные дипломатические поручения тюркских каганов, возглавляли посольства в Иран, ко двору иранских шахов, отстаивая не только интересы тюрок, но и свои собственные в деле торговли шелком. Согдийские проповедники занимались активной миссионерской деятельностью, распространением прозелитарных религий, манихейства, несторианства и буддизма среди кочевников.

В период существования Второго Восточного Тюркского каганата на базе согдийской письменности была создана древнетюркская руническая письменность, получившая широкое распространение среди тюркских кочевых народов в эпоху раннего средневековья.

После крушения тюркских каганатов согдийцы продолжали играть ведущую роль в торговле с кочевыми народами Центральной Азии. Торговые фактории согдийцев появились в районе расселения племен курыкан в Прибайкалье. Согдийские манихейские проповедники стали важной политической силой в Уйгурском каганате, после принятия уйгурами манихейства в качестве государственной религии. Влияние согдийской культуры на уйгуров отразилось в оборонном зодчестве при строительстве уйгурских крепостей, в производстве гончарной посуды и художественных изделий из металла. Под влиянием согдийцев в уйгурской торевтике приобрела популярность каноническая орнаментация с манихейской и буддийской символикой.

Контакты кыргызов, проживавших в эпоху раннего средневековья в Минусинской котловине, на землях к северу от Саянских гор, в первые столетия существования кыргызского государства с иранцами и согдийцами были ограничены. Кыргызские правители в VII тАУ VIII вв. ориентировались на установление дипломатических и торговых контактов с империей Тан. Однако в ходе войн с восточными тюрками, а затем с уйгурами кыргызы смогли установить дружественные отношения с тюркскими племенами Семиречья, тюргешами, а затем карлуками и тибетцами, земли которых находились на "Великом Шелковом пути" или поблизости от него. Отражением этих контактов стало поступление на Енисей изделий импортного, китайского и согдийского производства, доставлявшихся из Семиречья по "кыргызскому пути", связывавшему Саяно-Алтай с "Великим Шелковым путем". В кыргызских курганах VI тАУ VIII вв. встречаются изделия торевтов иранского и согдийского круга, дорогая, золотая и серебряная, богато орнаментированная пиршественная посуда, бронзовые рельефы со сценой охоты всадника на тигра. Типичный для сассанидского иранского искусства сюжет богатырской охоты, по-видимому, приобрел популярность в танском Китае, а уже оттуда по "Великому Шелковому пути" мог попасть через Восточный Туркестан на Енисей.

Победа кыргызов в длительной войне с уйгурами в IX в. открыла им дорогу к торгово-ремесленным центрам Семиречья и Восточного Туркестана. В кыргызских памятниках IX тАУ X вв. количество импортных вещей значительно возросло. Помимо вещей китайского производства, увеличилось число изделий, привезенных из Средней Азии и Восточного Туркестана. Среди этих предметов важное место занимает дорогое, богато украшенное парадное клинковое оружие. Богато орнаментированный палаш из Сросткинского могильника на Алтае имел перекрестье, обоймы, петли и наконечник ножен, украшенные изображениями львов, характерными для искусства Ирана. Сабля из кургана Багыра в Туве имела чеканенную растительную орнаментацию вдоль клинка, арабскую надпись с изречением из Корана: "помощь от Аллаха и близкая победа" и фигурной орнаментированной гардой. Эта находка свидетельствует о торговле кыргызов с мусульманскими странами Среднего Востока. В земли кыргызов в Саяно-Алтае завозилась драгоценная пиршественная посуда, украшения из драгоценных камней, бадахшанского лазурита, индийского сердолика, хотанского нефрита, а также стекла, перламутра и раковин каури. В кыргызском кургане на юге Тувы найдены фрагменты берестяного предмета с надписями тибетским письмом, содержавшим текст религиозного содержания, относящийся к тибетской религии бон.

Значительную часть привозимых в кыргызские земли в Саяно-Алтае иноземными купцами составляли ткани, доставляемые из Средней Азии и Восточного Туркестана. По сообщению китайских источников, кыргызские женщины носили одежды, сшитые из плотных шерстяных тканей, полихромных, газовых и камчатных шелковых тканей, привезенных из Кучи, Бешбалыка и Ферганы. Согдийские и мусульманские купцы закупали у кыргызов в Саяно-Алтае меха пушных зверей, соболей и белок, мускус кабарги, дерево "худанг" и "рог хуту". Эти товары кыргызы получали с кыштымов в виде дани. Ввиду постоянной вражды с уйгурами, торговый путь из Тибета в кыргызские земли в Саяно-Алтае, в обход Уйгурского Турфанского княжества, через земли государства карлуков в Семиречье. Этот путь в значительной степени повторял прежний "кыргызский путь". Другая торговая трасса вела из Семиречья в Прииртышье, в Приобье и на Алтай, которые в IX тАУ XII вв. находился под властью кыргызов. По этим путям осуществлялась торговля между кыргызами и странами Средней Азии. В эпоху "Кыргызского великодержавия" кыргызские каганы стремились строить в своем государстве города, поощряли развитие земледелия, пытались ввести денежное обращение в земли кыргызов в Саяно-Алтае проникли прозелитарные религии: буддизм, несторианство и манихейство. Влияние среднеазиатского зодчества прослеживается на некоторых архитектурных сооружениях, построенных из сырцовых кирпичей, исследованных в Минусинской котловине. По мнению Л.Р. Кызласова, архитектурные и строительные особенности раскопанного в котловине Сорга здания соответствуют канонам согдийской архитектурной школы. Согласно его предположению, манихейство было принято в Кыргызском каганате в качестве "государственной религии", для отправления культов которой согдийцами сооружались храмы.

Однако имеющиеся археологические материалы и сведения источников свидетельствуют, что кыргызская знать проявляла интерес не только к манихейству, но и буддизму. Представитель кыргызского княжеского дома занимался переводом буддийских текстов. Среди кыргызов приобрела распространение буддийская культовая символика. Поэтому нет достаточных оснований считать, что манихейство было принято в Кыргызском каганате в качестве "Государственной религии". В начале II тыс. н.э. торговля с кыргызами Саяно-Алтая перешла к мусульманским купцам Средней Азии.

Монгольские завоевания и подчинение значительной части территории Центральной, Средней и Передней Азии под властью монгольских ханов, потомков, основателя монгольской империи Чингиз-хана, изменили этнополитическую ситуацию во всей Евразии. Многие тюркские кочевые этносы и иранские оседло-земледельческие народы оказались в составе одних и тех же государств Чингизидов. В городские центры этих городов Ирана и Средней Азии, Китая, Руси. На базе этих городских центров возникла синкретичная культура древнемонгольских городов, в которой значительную роль играла культура мусульманского Востока. В столице мировой Монгольской империи Каракоруме найдены монеты с арабскими надписями золотоордынской чеканки. Мусульманские купцы оказали определенные услуги монголам в ходе завоеваний, поэтому они пользовались определенными привилегиями, что позволило расширить свои торговые операции в Монголии и Южной Сибири. В Монголии и Саяно-Алтае существовали торговые фактории мусульманских купцов. В Каракоруме и в Туве исследованы мусульманские могильники. Мусульманские купцы тАУ "бухарцы" продолжали торговать и в эпоху позднего средневековья. Через посредство тюркских кочевых народов элементы культуры иранских этносов были восприняты и монголами. Поэтому многие элементы культуры кочевых народов Центральной Азии являются едиными для ираноязычных, тюркоязычных и монголоязычных этносов.

Список литературы

Кузьмина Е.Е. Откуда пришли индоарии? Материальная культура племен андроновской общности и происхождение индоиранцев. М., 1994. С. 216-217

Худяков Ю.С. Херексуры и оленные камни // Археология, этнография и антропология Монголии. Новосибирск, 1987. С. 159-160

Грязов М.П. Аржан царский курган раннескифского времени. Л., 1980. С. 51, 56, 57

Гумилев Л.Н. Хунну. СПб., 1993. С. 53

Гумилев Л.Н. Древние тюрки. М., 1967. С. 53-58

Худяков Ю.С. Хаславская Л.М. Иранские мотивы в средневековой торевтике Южной Сибири // Семантика древних образов. Новосибирск, 1990. С. 118

Маршак Б.И. Сокровища Приобья // Сокровища Приобья. СПб., 1996. С. 9

Маршак Б.И. Согдийское серебро. М., 1971. С. 51

Там же. С. 52

Кляшторный С.Г., Лившиц В.А. Согдийская надпись из Бугута // Страны и народы Востока. М., 1971. Вып. X. С. 143-144

Кубарев В.Д. Палаш с согдийской надписью из древнетюркского погребения на Алтае // Северная Азия и соседние территории в средние века. Новосибирск, 1992. С. 33

Кляшторный С.Г., Савинов Д.Г. Степные империи Евразии. СПб., 1994. С. 21

Лифшиц В.А. О происхождении древнетюркской рунической письменности // Археологические исследования древнего и средневекового Казахстана. Алма-Ата, 1980. С. 5-13

Окладников А.В. Новые данные по истории Прибайкалья в тюркское время // История и культура Бурятии. Улан-Удэ, 1976. С. 36-43

Худяков Ю.С. Цэвээндорж Д. Керамика Орду-Балыка // Археология Северной Азии. Новосибирск, 1982. С. 93

Худяков Ю.С., Хаславская Л.М. О пламевидном орнаменте в южносибирской торевтике // Рериховские чтения 1984 г. Новосибирск, 1985. С. 245-249

Евтюхова Л.А. Археологические памятники енисейских кыргызов (хакасов) Абакан, 1948. С. 45, 51

Киселев С.В. Древняя история Южной Сибири. Материалы и исследования по археологии СССР. М.;Л., 1949. № 9. С. 312-313

Грач А.Д., Савинов Д.Г., Длужневская Г.В. Енисейские кыргызы в центре Тувы. М., 1998. С. 26

Грач А.Д. Древнекыргызские курганы у северной границы котловины Больших озер и находки тибетских надписей на бересте // Страны и народы Востока. М., 1980. Вып. XXII. С. 103-123

Лубо-Лесниченко Е.И. "Уйгурский" и "киргизский" пути в Центральной Азии // Труды Государственного Эрмитажа. Л., 1989. Т. XXVII. С. 6

Худуд Ал-Алам // Материалы по истории киргизов и Киргизии. М., 1973. Вып. I. С. 41.

Бичурин Н.Я. Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. М.;Л., 1950. Ч. I. С. 352

Худяков Ю.С. Шаманизм и мировые религии у кыргызов в эпоху средневековья // Традиционные верования и быт народов Сибири. Новосибирск, 1987. С. 70-72

Кызласов Л.Р. Манихейский храм в котловине Сорга // Российская Археология. 1999. № 2. С. 192

Там же. С. 193.

Там же. С. 202

Худяков Ю.С., Хаславская Л.М. О пламевидном орнаменте в южносибирской торевтике. С. 245-249

Войтов В.Е. Могильники Кара-Корума (по материалам работ 1976-1981 гг.) // Археологические, этнографические и антропологические исследования в Монголии. Новосибирск, 1990. С. 140

Кызласов Л.Р. История Тувы в средние века. М., 1969. С. 160-161

Вместе с этим смотрят:

"Архитектурная сказка" М. Ф. Казакова

"Великая депрессия" в США

"Византийский стиль" в архитектуре Москвы

"Всехсвятский" пожар Москвы

"Дворцовые перевороты" и усиление позиций аристократии и гвардии: причины и последствия