Николай Федорович Кошанский (1784 или 1785 тАФ 1831)

Аннушкин В. И.

Что знаем мы о том, кто был первым учителем русского языка и словесности для нашего величайшего национального поэта? Имеется ли у нас, Влблагодарных потомковВ», его биография, переизданы ли его труды, исследована ли ВлметодаВ» преподавания, не довольствуемся ли мы мифами о том, кто был первым наставником Пушкина в его словесных опытах?

На все эти вопросы не находится ясного и определенного ответа, поэтому следует наметить решение следующих задач:

1) создание биографии ученого-педагога Н.Ф.Кошанского;

2) восстановление курса русского языка и словесности в Царскосельском лицее и методов его преподавания;

3) исследование филологических трудов ученого и их научное переиздание.

Время рождения Николая Федоровича Кошанского - 1784 или 1785 год. Он учился в Московском университетском пансионе одновременно с В.А. Жуковским, а будучи студентом Московского университета, преподавал риторику в Благородном университетском пансионе и Московском воспитательном доме, Екатерининском московском институте, пансионах и частных домах. В 1802 году Кошанский окончил Московский университет сразу по двум факультетам: философскому (с золотой медалью) и юридическому. Затем преподавал латинский и греческий языки в университетской гимназии, российскую риторику в Московском университетском пансионе, а с января 1805 г. был магистром философии и свободных наук. В 1807 г. Кошанский защитил диссертацию тАЬИзображение мифа о Пандоре в античных произведениях искусстватАЭ (на латинском языке), получив степень доктора философии. Таким образом, ко времени открытия Царскосельского лицея в 1811 году это был молодой, известный искусствовед-ученый и филолог, преподаватель русского и латинского языка и словесности. Кошанский преподавал в Лицее российскую словесность и латинский язык вплоть до 1828 года, когда по состоянию здоровья вынужден был покинуть службу. Я.К. Грот, учившийся в Лицее с 1826 года, среди Влочень хороших профессоровВ» называет Кошанского тАУ Влпо русской и римской литературеВ» [Грот Я.К. тАУсм. Грот 1998: 475]. К концу своей педагогической и ученой карьеры Кошанский накопил огромный опыт, который реализовал в двух учебниках ВлОбщая реторикаВ» (1829) и ВлЧастная реторикаВ», вышедшей посмертно в 1832 году (Кошанский скончался в конце 1831 года в Санкт-Петербурге при вспышке эпидемии холеры). С тридцатых годов XIX века наступает слава Кошанского как создателя известных учебников ВлреторикиВ», по которым учились несколько последующих поколений российских учащихся. Преподаванию в Лицее филологических наук и прежде всего Влроссийской словесностиВ» уделялось главнейшее внимание. Хотя специальный предмет Влрусский языкВ» отсутствовал в расписании лицейских дисциплин, но очевидно, что русскому языку и словесности (античной, отечественной, иностранной) отводилась первенствующая роль.

Занятия в Лицее открылись лекцией Кошанского тАЬО преимуществах российского слогатАЭ. В.П. Авенариус так описывал занятия Кошанского: ВлСтрастный любитель древней классической поэзии, талантливый переводчик многих классических произведений, Кошанский с увлечением молодости старался втянуть и своих юных слушателей в этот, отошедший уже в вечность, но все еще чарующий мир. А на уроках русского языка, рядом с заучиванием од Ломоносова и Державина, басен Хемницера и Крылова, он посвящал мальчуганов и практически в тайны стихосложенияВ» [Авенариус 1993: 78]. Очевидно, в отборе текстов для занятий сказался вкус Н.Ф.Кошанского: он не только предлагал классические образцы (их воспитательный эффект очевиден), но в 1826-28 годах, наряду с текстами Гомера, Корнелия Непота и Федра, разбирал тексты Пушкина и Жуковского, о чем вспоминает учившийся в эти годы в Лицее Я.К.Грот. Впрочем, оценки Кошанского как современниками, так и потомками достаточно противоречивы. Едва ли не основным аргументом в отрицательной оценке Кошанского послужило обращение к нему самого Пушкина в стихотворении ВлК моему АристархуВ». Любопытно восстановить по тексту стихотворения личность Кошанского, способ преподавания и общения с учениками. При этом несомненно надо помнить, что стихи пишутся 16-летним юношей зрелому учителю и для объективного суждения об их отношениях необходимо помнить о создании Влобраза автораВ» с определенной философией и взглядами на мир:

Помилуй, трезвый Аристарх,

Моих бахических посланий,

Не осуждай моих мечтаний

И чувства в ветреных стихахтАж

(Решаемся сделать одно важнейшее текстологическое исправление. Первые две строки обычно печатаются так:

Помилуй, мудрый Аристарх

Моих бахических посланийтАж

Хотя имя Аристарха и Влстало нарицательным для строгого и педантичного судьиВ» (как об этом говорится в комментариях), в русском языке нет выражения ВлАристарх тАж посланийВ» как обличитель чего-либо. Очевидно, что Влтрезвый АристархВ» - обращение, и мы имеем выражение Влпомилуй тАж моих бахических посланийВ» (вариант родительного падежа вместо виинительного тАУ наложение род./вин. одушевленного на им./вин. неодушевленного). Так что с уверенностью полагаем, что начало стиха должно иметь следующий вид:

Помилуй, трезвый Аристарх,

Моих бахических посланийтАж)

Кошанский разбирал тАУ и, видимо, весьма критически тАУ первые стихотворные опыты лицеистов. Кто прав в таких разборах тАУ юный ученик (хотя и Пушкин) или опытный учитель, не будем выносить скорого суждения. Но учительский опыт подсказал бы не только учителю, как неохотно юные подростки выслушивают критические замечания, за которые бывают благодарны впоследствии. Кстати, именно таким, абсолютно неспособным к восприятию каких-либо критических замечаний, проигрышу в спорах, но искренним, азартным, увлекающимся представлен Пушкин в биографии Авенариуса. Но повесть Авенариуса, несмотря на лежащие в ее основе документальные свидетельства, художественна, а диалоги выдуманы, теперь же пора восстановить объективную картину. Очевидно, что учитель ВлосуждаетВ», а самолюбивый талантливый ученик не терпит критики. Здесь же юный Пушкин формулировал свою литературную позицию, близкую к эпикурейской философии наслаждения жизнью и удовольствий, отсутствия отягощающих трудов, догматических правил и т.д. Что это, как не традиционная юношеская бравада, противопоставляемая родительскому или учительскому опыту, столь знакомые всякому, кто перешел юношеский возраст? Но Пушкин объясняет свою позицию. И, скорее всего, это прямой намек на содержание занятий Кошанского:

Плоды веселого досуга

Не для бессмертья рождены,

Но разве так сбережены

Для самого себя, для друга,

Или для Хлои молодой.

Помилуй, сжалься надо мной тАУ

Не нужны мне твои уроки.

Я знаю сам свои пороки.

Ну, конечно же, это противопоставление таланта, вдохновения, легкого содружества с музой тАУ унылому труду, правилам, ВлкряхтеньюВ» над рифмой тАУ в сущности, это будущий конфликт ВлгулякиВ» Моцарта и ВлремесленникаВ» Сальери. Хотя очевидно, что всякий настоящий художник знает, что такое труд, только имеет свой ВлобразВ» труда. Здесь же ясно, что бравирующий ученик самонадеянно пишет о том, что Влзнает сам свои порокиВ», но с чьей помощью?

В лицее у Пушкина были два учителя словесности тАУ Н.Ф. Кошанский и А.И. Галич. Отношение к А.И. Галичу, заменившему Н.Ф. Кошанского вследствие болезни последнего с 10 мая 1814 года по 1 июня 1815 года, было, напротив, явно дружелюбным. А.И. Галич тАУ антипод Кошанскому: если Кошанский тАУ Влугрюмый цензорВ», то Галич тАУ как раз любит Влпраздность и покойВ», если Кошанский тАУ ВлгонительВ», то Галич тАУ Влмудрец ленивыйВ», зовущий Влв приют поэзии счастливойВ», в ком Влтрудиться нет охотытАжВ»

Так какой же тип учителя лучше: ВлгонительВ» и ВлобличительВ» или ВлленивецВ» и Влверный друг бокалаВ»? Очевидно, что в Кошанском и Галиче мы наблюдаем два противоположных педагогических метода как типа общения с учениками. Один тАУ представляется строгим и педантичным, но за этими качествами стоит большая любовь к ученикам и дружба с ними (что доказывается множеством свидетельств: заметками Кошанского на полях стихотворений, прямыми обращениями к Вллюбезным друзьямВ», педагогическими трудами, но также и добрыми отзывами лицеистов). Другой тАУ ВлбеспеченВ» и ВлленивВ», но философическими беседами пробуждает искры вдохновения у своих учеников. Конечно, большинство наших пушкинистов (Ю.М. Лотман, М.П. Алексеев) попали под влияние оценки юного Пушкина, причислив Галича к разряду ВлпрогрессивныхВ» и ВллиберальныхВ», а Кошанского тАУ к числу ВлпедантовВ» и ВлстароверовВ». Так, Ю.М. Лотман среди учителей Пушкина упоминает лишь Куницына и Галича, Влне чуждых либеральных идейВ», и полагает, что Влпреподаватели, подобные Куницыну, и директор Малиновский, действовали, главным образом, не лекциями (Куницын не обладал даром увлекательной речи), а собственным человеческим примером, показывая образцы гордой независимости и Влспартанской строгостиВ» поведенияВ» [Лотман 1982: 17-18]. Но что за Влспартанская строгость поведенияВ» у Влверного друга бокала и жирных утренних пировВ», обладающего Влкрепким сном ленивцаВ»?.

Очевидно, что односторонний взгляд, не учитывающий все стороны личностей изучаемых педагогов, будет поверхностен тАУ и особенно если не обратиться к анализу текстов, правленных Кошанским, а затем к его собственным учебникам риторики. Пусть в методах преподавания и общения с учениками оба педагога достаточно противопоставлены, они схожи в одном: горячей любви к словесности и риторике. Характерно, что оба почти одновременно (это был период смены учебников Министерством просвещения) написали свои учебники: ВлОбщую реторикуВ» Кошанский в 1829 году, ВлТеорию красноречияВ» тАУ Галич в 1830 году. Готовя 2-е издание в 1830 году, Кошанский правил текст исходя из ВлучительскихВ» установок, например, он добавлял обращение ВлЛюбезные друзья!В» в текст 1-й главы и упрощал текст, делая его более понятным для учеников (Анализ правки Кошанским своего учебника при подготовке 2-го издания см. в нашей статье: [Аннушкин 1996: 107-123]. Успех учебников Кошанского превзошел все ожидания: ВлОбщая реторикаВ» выдержала 10 изданий до 1849 года, а затем продолжала анонимно входить отдельными главами в ВлТеорию словесностиВ» 1851-60 гг., составленную И.И. Давыдовым на основе учебников К.П. Зеленецкого.

Для достижения целей воспитания и образования любого пишущего или говорящего человека, по мнению Кошанского, существуют три средства (и в этом состоит задача риторики): тАЬ1. Чтение, 2. Размышление, 3. Собственные упражнения.тАЭ Чтение требуется, чтобы замечать лучшие слова, идеи, выражения, прекрасные мыслитАЭ, размышление образует тАЬспособность рассуждатьтАЭ, а собственные упражнения необходимы потому, что тАЬтот, кто не упражнялся в составлении учебных сочинений, всегда будет не тверд в слоге и не сможет тАЬнаписать десять строк связнотАЭ. Кошанский и будет постоянно заниматься требованием чтения, образования ума через ВлразмышлениеВ» и, конечно, тренировкой поэтического таланта лицеистов.

Вывод о том, что Кошанский Влдействительно сыграл большую роль в литературном образовании и развитии как самого Пушкина, так и его товарищейВ», делает и академик К.Я. Грот, сын лицеиста Я.К. Грота, учившегося у Кошанского в 1826-1828 годах [Грот 1998: 159]. Практическое посвящение в тайны стихотворства имело определенную методику, с которой интересно познакомиться и современному педагогу.

Современный методист увидит, что мы многое заимствуем из старинного опыта преподавания словесности и риторики. Так, именно учитель задает темы сочинений. Темы были преимущественно нравственно-этического характера. Вот, например, тема для рассуждения Илличевского, который первое время считался главным лицейским поэтом и лишь позднее уступил пальму первенства Пушкину: тАЬСтрогое исполнение должностей доставляет чистейшее удовольствиетАЭ. Или пространное стихотворение Кюхельбекера на тему, несомненно также внушенную Кошанским: ВлБессмертие есть цель человеческой жизниВ» (ср. выше у Пушкина: ВлПлоды веселого досуга не для бессмертья рожденытАжВ»). Эти темы сегодняшнему учителю и ученику (особенно такому же пятнадцатилетнему), должно быть, кажутся чересчур серьезными. Но из Пушкина и его товарищей эта возвышенная и осужденная некоторыми критиками риторичность (В.Г. Белинский) готовила философски серьезных и государственно мыслящих людей, умевших быть весельчаками на дружеской пирушке и государственными мужами в деловом собрании.

От ВлбессмертияВ» и Влстрогого исполнения обязанностейВ» легко перейти к шуткам и словесным играм, наполняя и само легкомыслие философской глубиной. И это методический постулат для наших современников: не от развлечения к глубокомыслию, а от серьезно-этических раздумий к стилевому разнообразию мыслей, чувств и словесного выражения.

Кошанский получал от лицеистов их стихотворные произведения и давал им словесные оценки. Вот, например, на первое стихотворение Иллического ВлДобродетельВ» он записывает: ВлМысль и стихи очень хорошиВ». К сочинению в прозе ВлБурная ночьВ», кроме заметки на полях тАЬC`est beauтАЭ? значимый учительский совет: ВлОкончание прекрасно. - NB. Владея языком, должно уметь употреблять его. тАУ План вашей бурной ночи несколько темен тАУ не везде верно изображение природы тАУ особенно переход от вечера к утру. Есть много слов излишних, много не то значащих, что Вы сказать хотели. Но все вообще показывает Вашу способность владеть языком и счастливый дар легко выражать мысли и чувства. Прошу Вас, М.г., быть осторожным в выборе слов и заменять все бурносмешное скромным благоприличием и тихим чувством. Ваш слуга Кошанский.В» [Грот 1998: 161].

Стиль уважительного и требовательного общения с юными лицеистами несомненно был значимым педагогическим постулатом учителя Кошанского. При этом Кошанский не только делал письменные критические заметки для своих учеников, но и много беседовал с ними, не жалея времени и сил: ВлБольшую часть замечаний я сказал и скажу изустнотАжВ» - пишет он, разбирая историческую оду ВлОсвобождение БелградаВ». Впрочем, затем, как истинно увлеченный человек, подробно разбирает сюжет написанной оды с остроумными замечаниями о том, что описание колодцев может быть Влхорошо для историка, а поэту никак нельзя из них напитьсяВ» [Грот 1998: 161-162].

Хотя взгляды учителя представлялась Пушкину и другим лицеистам несколько архаичными, скорее всего, это дань юношеской незрелости, не склонной особенно располагаться к серьезности и требовательности классического учителя. Относительно филологической концепции и методических взглядов Кошанского существует ряд мифов, которые с трудом поддаются пересмотру. Один из таких мифов тАУ тезис о приверженности Кошанского ВлвыспренностиВ»: в сочиненных Авенариусом диалогах Кошанского с лицеистами учитель настаивает, чтобы стихи были Влподобающе выспреннимиВ» [Авенариус 1993: 86].

Очевидно, что это выдумка позднейшего биографа: при всей приверженности классическим вкусам Кошанский не мог настаивать на пустой и холодной выспренности стиля тАУ напротив, в ВлРеторикахВ» постоянны требования яркого воображения, искреннего вдохновения, точного ВлприродногоВ» описания, простоты и краткости стиля.

Особо надо сказать о филологических трудах Н.Ф.Кошанского. Хотя Кошанский был известен как литератор и как переводчик множества романов и эстетических трактатов, наибольшую славу и влиятельность принесли ему педагогические труды. Учебник латинской грамматики выдержал 11 изданий (Спб., 1811тАФ1844), русской грамматики тАФ 9 изданий (Спб., 1807тАФ1843), тАЬОбщая реторикатАЭ имела 10 изданий (1829тАФ1849) и тАЬЧастная реторикатАЭ 7 изданий (1832тАФ1849). Количество изданий ясно говорит о влиятельности личности автора и его идей тАУ даже после кончины педагога (1831) его книги продолжали активно переиздаваться.

По этим учебникам учились несколько поколений российских учащихся. Живость изложения, множество дополнительных сведений по логике и эстетике, иллюстрация риторических указаний многочисленными примерами из древней и новой литературы снискали Кошанскому славу замечательного писателя-педагога. Если общая риторика излагала общие правила составления сочинений, то частная риторика предлагала правила к отдельным видам: как писать письма, как вести разговоры, как строить учебные и ученые сочинения, каковы разновидности ораторского красноречия, наконец, как пишется художественная (или изящная) проза.

Терминология основных филологических (ВлсловесныхВ») наук существенно отличалась от современных, поэтому небезынтересно разобраться в ее специфике. ВлОбщая реторикаВ» Н.Ф. Кошанского начата замечательным определением сущности человека, который отличен от тАЬпрочих животныхтАЭ тАЬсилой ума и даром словатАЭ [Кошанский 1834: 1]. Эти две способности являются причиной различения ученых предметов: тАЬсила ума проявляется в понятиях, суждениях и умозаключениях: вот предмет логики. Дар слова заключается в прекраснейшей способности выражать чувствования и мысли: вот предмет словесноститАЭ.

Дальнейшее определение словесных наук требует выделения трех главных частей: грамматики, риторики и поэзии, граничащих с эстетикой. Предмет грамматики тАУ тАЬсловатАЭ, риторики тАУ тАЬпреимущественно мыслитАЭ, поэзии тАУ тАЬчувствованиятАЭ. Согласно Н.Ф.Кошанскому, риторика имеет тАЬпредметом мыслитАЭ и показывает: тАЬ1. откуда они почерпаются (изобретение); 2. как приводятся в порядок (расположение); 3. как излагаются (выражение мыслей).тАЭ [Кошанский 1834: 2] Критики риторики будут утверждать, что тАЬизобретать мысли невозможнотАЭ (К.П. Зеленецкий).

Словесность, названная тАЬспособностью выражать мысли и чувствованиятАЭ, подразделяется на прозу (ее изучает частная риторика) и поэзию (изучается пиитикой). Термин красноречие прокомментирован у Н.Ф. Кошанского в примечаниях. Если каждая из словесных наук (грамматика, риторика, поэзия) имеет, тАЬкак наука, свою теорию, и как искусство, свою практикутАЭ, то очевидно, что практика риторики ближе всего к традиционному значению слова красноречие. В тАЬЧастной реторикетАЭ, пользуясь терминами тАЬгражданское красноречиетАЭ, тАЬполитическое красноречиетАЭ, тАЬдуховное красноречиетАЭ при описании конкретных родов речей, Н.Ф.Кошанский предпочел названию этого вида словесности термин тАЬораторствотАЭ [Кошанский 1832: 76].

Вот определение Н.Ф.Кошанским тАЬораторстватАЭ: тАЬОраторство, витийство (ars oratoria) есть искусство даром живого слова действовать на разум, страсти и волю другихтАЭ. В описании действий оратора Н.Ф.Кошанский использует слово тАЬкрасноречиетАЭ скорее метафорически: тАЬОратор действует на разум красноречием ума, силою доказательств, убеждений - движет страсти красноречием сердца, жаром чувств, стремлением душитАЭ[Кошанский 1832: 76]. Одним из первых Н.Ф.Кошанский пытается разделить значения словесности и литературы. В начальном определении они даны как синонимы: тАЬсловесность или литература вообще наука, объемлющая полное знание одного или многих языков и все письменные произведения и писателейтАЭ [Кошанский 1832: 1].

Однако литература - понятие более узкое, относящееся к области письменно-печатной словесности, поэтому существуют понятия истории литературы как тАЬистории писателейтАЭ и тАЬлитературы какой-либо науки или искусства - собрания сочинений или писателей по той частитАЭ [Кошанский 1832: 1].

Толкование основных терминов базируется на филологической культурной традиции, рассматривающей развитие общества в связи с развитием языка или форм словесности. Поэтому тАЬнароды дикие имеют язык, но не имеют литературы; а просвещенные по успехам литературы заключают о степени образования народатАЭ [Кошанский 1832: 1].

Именно Кошанскому принадлежит наиболее разработанное учение об источниках изобретения мыслей. В название первой важнейшей части риторики (после определения тАЬсловесных науктАЭ) Кошанский вводит термин тАЬисточник мыслейтАЭ и, как бы возражая противникам тАЬисточников изобретенийтАЭ, определяет: тАЬПервый и главный источник всякого сочинения есть предмет, или предложение. Предметом сочинения называют одно понятие, идею, одно слово. Например: Провидение. Весна. Буря.. Предложение заключает в себе краткую, полную мысль, которая говорит что-либо ясно уму и тайно сердцутАЭ. Итак, главный тАЬисточниктАЭ - сам тАЬпредметтАЭ. Что система топов вовсе не набор формальных правил для Н.Ф. Кошанского (в чем его обвинят и К.П. Зеленецкий, и В.Г. Белинский), доказывается и последующим рассуждением: тАЬКогда дано или избрано предложение, то прежде всего старайтесь хорошо понять его..тАЭ. Таким образом, Н.Ф. Кошанский настойчиво призывает к размышлению, а не к формальному использованию топов.

тАЬДействиетАЭ же тАЬуматАЭ, когда ритор создает новые мысли, слова, выражения, тАЬназывается в риторике изобретениемтАЭ. Классификация тАЬисточников изобретениятАЭ Н.Ф. Кошанского настолько педагогически и писательски целесообразна, что на нее и современному учителю следует обратить особое внимание. Согласно Н.Ф. Кошанскому, существуют три рода источников изобретения: первый дает способы распространять одно предложение; второй - тАЬучит из одного предложения выводить другиетАЭ; третий - показывает, тАЬоткуда почерпаются доказательства, согласные с целью писателятАЭ, и относится к частной риторике.

Первый род источников изобретения включает десять способов: первые три служат к тАЬприисканию словтАЭ (синонимы, эпитеты, противные); затем - семь известных вопросов кто? что? где? при чьей помощи? для чего? каким образом? когда?тАЭ

Второй род включает двадцать четыре источника, причем, из предварительных комментариев Н.Ф. Кошанского ясно, что речь идет о порождении или распространении мыслей: тАЬВсякая мысль рождает другую. В каждом предложении таится другое, в другом - третье..тАЭ. Как бы отвергая обвинения своих будущих оппонентов в формализации процесса мысли, Н.Ф. Кошанский показывает, как общие места служат риторической педагогике, открывая способности мыслить: тАЬОткрывать в одной мысли другие, искать в данном предложении новых значит мыслить. Нельзя тому сочинять, кто не умеет и не хочет думать: хорошо писать значит хорошо думатьтАЭ.

Сказанное слишком похоже на то, в чем будут обвинять Кошанского его оппоненты - противники источников изобретения: тАЬразмышляй!тАЭ - призывают и М.М. Сперанский, и К.П. Зеленецкий, но в сущности ни тот, ни другой не предлагают педагогического метода. Н.Ф. Кошанский как обоснование обучения тАЬдуматьтАЭ начинает общую риторику тАЬисточниками изобретениятАЭ, предваряя их описание вдохновенным пояснением: тАЬИсточники изобретения раскрывают ум, развивают мысли. Они укажут вам, с какой точки зрения должно смотреть на предмет или на мысльтАЭ. Пользование источниками предполагает избирательность: тАЬНе в каждом источнике вы найдете новые мысли для вашего предложения, но в разных источниках.. что-либо новое, изящное, прекрасноетАЭ.

Н.Ф. Кошанский фиксирует внимание читателя и учеников (сила его книг - в обращенности к учащимся) на значении теорий изобретения и расположения: тАЬистинное красноречие всех веков и народов состоит в прекрасных мыслях, в искусстве располагать и составлять сочинение, а не в наружности, которая в живом языке пленяет только один век, одно поколениетАЭ. Расположение формируется тАЬдействием рассудка и нравственного чувства, которые от частых соображений, от частых примеров сами, наконец, образуются, укрепляются и приемлют надлежащее направлениетАЭ. Понятия рассудок, нравственное чувство как бы терминологизированы у Н.Ф. Кошанского, это - реальные действователи или помощники, инструментарий создания речи: тАЬРасполагать сочинение значит обнимать рассудком все части его и, соображая одну с другою, назначать по нравственному чувству место для каждойтАЭ. Правила, о которых пишет Н.Ф. Кошанский для тАЬюной неопытноститАЭ, предвосхищают позднейшие упреки В.Г. Белинского и К.П. Зеленецкого, поскольку всякие правила должны быть подкреплены тАЬсобственным размышлением и наблюдательным чтением лучших сочиненийтАЭ. Точно так же и тАЬискусственностьтАЭ риторических правил (при их нормативности) нивелируется, когда видишь рекомендацию Н.Ф. Кошанского тАЬскрывать искусствотАЭ, следуя во всем лишь законам тАЬнатурытАЭ.

Глубина и разнообразие трудов Н.Ф. Кошанского, филологического учителя Пушкина, не оценены его потомками. К сожалению, даже 200-летие со дня рождения поэта не пробудило широкого интереса к его учителю. Если исследователи современной научной риторики давно признали Н.Ф. Кошанского своим классиком, то современной школе и широкому читателю этот замечательный педагог, ученый и писатель-стилист почти неизвестен. Но у потомков, кажется, всегда есть возможность исправить положение тАУ ведь Влсердце в будущем живеттАжВ»

Вместе с этим смотрят:

"Архитектурная сказка" М. Ф. Казакова

"Великая депрессия" в США

"Византийский стиль" в архитектуре Москвы

"Всехсвятский" пожар Москвы

"Дворцовые перевороты" и усиление позиций аристократии и гвардии: причины и последствия