Республиканская партия в Риме в 44-42 гг. до н.э.

Наиболее интересными моментами в истории являются процессы перерастания формы правления с демократическими идеями в систему, подчиняющуюся одному человеку (монархию, империю) или очень узкому кругу людей. Интересен сам процесс отхода от демократических ценностей и причины, по которым республика оказывается столь слабой. Возможно, в сложившейся ситуации в мире данная тема является весьма актуальной.

При исследовании данной темы я испытывала некоторые трудности с источниками, так как в каждом из них прослеживается личная приверженность или антипатия к той или иной борющейся группе. Пожалуй, исключением являются лишь Аппиан и Гай Светоний Транквилл, хотя и их сообщения местами являются неточными, а другие тАУ чересчур подробными. Луций Анней Флор же в данной работе использован не так часто, так как он считает, что единственное спасение Рима заключалось в новом строе Гая Октавия, поэтому большую часть своего сочинения он посвящает цезарианцам, практически не затрагивая историю республиканской партии. Сочинения Плутарха использовались также мало вследствие того, что он уделял очень много внимания различным интимным и мистическим подробностям, в большинстве случаев являющихся лишь слухами и выдумками. Весьма ценным источником были речи Цицерона, так как на их основе можно проследить пропагандистскую политику республиканцев.

Историография данного вопроса показывает, что выбранная мною тема изучена хорошо, но недостаточно, так как общепринятого ВлистинногоВ» мнения нет. В результате чего вопрос остается дискуссионным. Ферреро Г. и Утченко С.Л. наиболее подробно пишут о событиях, последовавших после смерти Цезаря, уделяя достаточно много внимания подробностям, хотя Ферреро Г. не исследует причины ситуации, довольствуясь лишь поводом. Однако, что нельзя не поставить в заслугу, они достаточно много внимания уделяют республиканской партии, чего нельзя сказать о Машкине Н.А., уделяющем больше внимания и симпатизирующем цезарианцам.ВаВаВа КовалевС.И. достаточно подробно рассматривает заговор против Цезаря, изучая широкий круг его причин. Весьма интересной является работа Парфенова В.Н., хотя здесь не решается весь комплекс проблем, но достаточно широко рассмотрен вопрос о влиянии армииВа на решение многих политических проблем. Однако республиканской партии также уделяется мало внимания.

Целью данной работы является анализ политики республиканской партии. Задачи, поставленные в работе, заключаются в причинах, по которым партия оказалась слабее своих противников.

Глава I. Заговор против Цезаря и его последствия

Вз1. Антицезарианский заговор

Цезарь начал свою политическую карьеру как демократ, но для его эпохи и для человека его склада вопрос о степени искренности политических взглядов являлся бессмысленным. Но по мере того как крепла его власть, Цезарь все больше и больше отходил от демократии. Мало того, если в 50-х годах он щедро кормил городской плебс и субсидировал шайки Клодия, то, став диктатором, он начал находить в демократии большие неудобства. ВлХотя Цезарь и осудил меры 48-47 гг. до н. э., но все-таки народ не забывал, что эти меры были предприняты его помощниками; став диктатором, Цезарь снизил количество получателей бесплатного хлеба в три раза, коллегии, открытые Клодием, снова были закрыты, как очаги революционного брожения; право быть судьями было отнято уВа эрарных трибунов, и судейские места начали распределяться поровну между сенаторами и всадникамиВ»[1]
. В силу этих причин демократия имела основание быть недовольной диктатором, однако недовольны были Ваи всадники, так как провинциальная политика Цезаря нанесла серьезный урон их интересам. К этому прибавился экономический кризис 40-х годов. Конечно, в усложнившейся ситуации в стране и ее причинах винили Цезаря. Именно поэтому в 40-х годах наметилось некоторое сужение той социальной базы, на которую первоначально опирался Цезарь, но, с другой стороны (что для рассматриваемой темы является весьма важным), в этот период вновь начинают усиливаться революционные настроения. Несмотря на то что помпеянцы были разгромлены, республиканская оппозиция продолжала существовать под покровомВа внешней лояльности и угодливости, а ее оформление и консолидация были ускорены монархическими тенденциями Цезаря. Так, по мнению Гая Светония Транквилла, причин для заговора было достаточно, но несомненным поводом для убийства стало Влпредложение Луция Котта, выносимое на ближайшее заседание сената о провозглашении Цезаря царем, так как в пророческих книгах говорилось, что победить парфян сможет лишь царьВ»[2]
, а в ситуации готовящейся с ними войны это было крайне необходимо. По мнению Ковалева С.И., Влсоздалась парадоксальная ситуация: всесильный диктатор, достигший вершин власти, почета, на самом деле очутился в состоянии политической изоляции, а возникший против него и реализованный заговор был закономерным проявлением слабости установленного им режимаВ»[3]
.

К этому времени уже происходили в нескольких местах тайные сходки, где собирались два-три человека, но теперь уже и римский народ тайно и открыто возмущался самовластием и ждал освобождения. ВлВ заговоре участвовало более 60 человек, во главе которого стояли Гай Кассий Лонгин, Марк Юний Брут и Децим БрутВ»[4]
. В заговор также Влвходили такие видные политики как Кв. Лигарий, Гн. Домиций Агенобабр, Л. Полимий АквилмаВ»[5]
. Однако помимо приверженцев демократических идей к заговорщикам присоединились и недавние сторонники Цезаря: ВлЛ. Туллий Цимбр, один из наиболее близких диктатору людей, Сервий Гальба, легат Цезаря в 56 году и его кандидат на консульство в 49 году, Л. Муниций Базил, тоже легат Цезаря и претор 45 года, братья Публий и Гай Каска, причем первого из них уже избрали трибуном на 43 годВ»[6]
. Сперва было запланировано убить Цезаря на Марсовом поле, когда на выборах он призовет трибы к голосованию, тАУ разделившись на две части, они хотели сбросить его с мостков, а внизу подхватить и заколоть, тАУ или же напасть на него на Священной дороге или при выходе в театр. Но когда было объявлено, что в иды марта сенат соберется в курию Помпея, то все охотно предпочли именно это время и место: убийство было перенесено на 15 марта 44 года до н.э.

Гай Светоний Транквилл считал, что ВлЦезарь знал или догадывался, что его жизни угрожает опасность, более того, он даже подозревал Брута и Кассия. Также в этот и предшествующий смерти день Цезарю было несколько предзнаменованийВ»[7]
. Однако диктатор явился на собрание, чтобы отменить его, но, только он сел, заговорщики окружили его. Сначала Цезарь оборонялся стилем, а поняв, что это бессмысленно и убийц слишком много, перестал и лишь закрылся плащом.

Возможно, ошибка, стоившая Цезарю жизни, вытекала вовсе не из исторической обстановки, а скорее, из его характера. ПоВа мнению Ковалева С.И., ВлЦезарь не умел останавливаться на полпути и любил доводить все начатое до логического конца. Завершением дела его жизни казалась ему чистая монархия в эллинистическом духе, однако обществу была нужна завуалированная форма диктатурыВ»[8]
, и, как реакция на слишком прогрессивную политику и на неприятие римлянами царской власти и даже намека на нее, проявила свою силу республиканская партия, пытающаяся возродить ушедший политический строй.

Вз2. Капитолийское заточение. Возвращение республиканцами права заседания в сенате

Тело убитого заговорщики собирались бросить в Тибр, имущество конфисковать, законы, принятые тираном, отменить. Но они не решались это сделать из страха перед консулом Марком Антонием и начальником конницы Лепидом.

Смерть Цезаря породила в Риме хаос, сами заговорщики это не предполагали и даже впали в панику, так же как и все. ВлСовершив убийство и опасаясь ветеранов Цезаря, заговорщики сразу же покинули курию и стали искать защиты на Капитолии в окружении рабов и гладиаторовВ»[9]
. Убийство тирана вызвало бегство по всему сенату и по всему городу; в этом смятении некоторые сенаторы были ранены, другие погибли из-за сумятицы на улицах, погибли также и многие иностранцы. В силу этих причин, ряд неоправданных смертей оттолкнул народ от республиканцев, которые не скрывали своего заговора. Как сообщает Аппиан, они Влбежали по Риму с криками, что убили царя и тирана, призывая граждан восстановить отцовский образ правления, напоминая о Бруте и древних римлянах, которые тоже составили заговор против древних царейВ»[10]
. В данный момент развития событий этот лозунг был практически единственно эффективным оружием республиканцев. Эти речи нашли сторонников среди народа, их были единицы, но Аппиан считает, что они хотели лишь прославиться[11]
. В общей же своей массе народ за республиканцами не последовал, и это привело последних в замешательство, так как им казалось, что убийство Цезаря будет встречено с энтузиазмомВаВа сенатом и народом. Уже вскоре выяснилось, что сам заговор бал тщательно подготовлен и удачно выполнен, однако программа дальнейших действий не была составлена из-за излишней самоуверенности убийц.Ва Это, конечно, отразилось на последующем ходе событий, так как теперь принимать решения приходилось в чрезвычайной ситуации, что не могло не отразиться на качестве и результативности действий.

Возможно, заговорщики считали, что будет достаточно устранить тирана, а все остальное образуется само собой. Но, как всегда, действительность оказалась сложнее отвлеченных проектов, а пресловутая Влреспублика предковВ»Ва тАУ куда более иллюзорным явлением, чем складывающийся на их глазах новый политический режим. Однако планом заговорщиков, составленным в спешке, было именно возвращение к строю их отцов. Следуя ему, Влони решили раздать народу деньги в надежде, что когда одни начнут хвалить случившеесяВ», то есть поддерживать заговор и проводимую республиканцами политику, Влтогда и другие увлеченные сознанием свободы и стремлением к древней форме правления присоединятся к нимВ»[12]
. По мнению заговорщиков, теперешний народ был истинно римским, а следовательно, он не мог не поддерживать республиканскую партию. Но нельзя не заметить их просчета: они не осознавали, что рассчитывали на два друг другу противоположных настроения, то есть, чтобы окружающие их любили свободу и одновременно за плату служили их интересам. Римский народ был далек по нравам от тех, кто некогда создавал Римскую державу: вольноотпущенники стали полноправными гражданами, хозяева по нравам походили на рабов, к тому же публичные раздачи хлеба неимущим привлекали в Рим бездельников,Ва мошенников.Ва Подобный народ готов был продаться всякому, кто их наймет, без сомнения перейти на сторону противников, если последние заплатят больше. По этой причине сторонникам Кассия было нетрудно нанять людей для одобрения их речей на форуме 16 марта.

ВлВ этот день на форуме претор Луций Корнелий Цинна, к тому же родственник Цезаря по линии жены, сложил свои знаки преторского отличия, как бы из презрения к сану, данному ему тираном. Он предложил считать заговорщиков благодетелями и пригласить их из Капитолия, где они все еще оставалисьВ»[13]
. Однако нанятая толпа сомневалась и боялась поддерживать убийц и требовала мира, полагая, что это спасет заговорщиков, так как после признания мира должна была следовать амнистия. Таким образом, настроения толпы находились на стороне цезарианцев. Лишь вступление Долабеллы, Влconsul suffectusВ», не вступившего еще в свои права, но явившегося в консульской одежде, сулило сломить настроение собравшихся, но только нанятых, после чего последние послали на Капитолий за Брутом и Кассием. Лидеры заговорщиков, следуя своему плану, сделали попытку призвать собравшихся поступать подобно своим предкам. По плану убийц, эта речь должна была быть встречена с энтузиазмом, но появление Брута и Кассия перед толпой не имело успеха, возможно, из-за того, что сторонники не могли выступить открыто, чтобы другие увлеченные сознанием свободы и стремлением к древней форме правления присоединились к ним. Они боялись, так как опасались других граждан, славы Цезаря, его последователей. В результате план республиканцев не имел успеха. Возможно, считать данный план хорошо продуманным и верным ошибочно, так как он полностью был основан на действиях и нравах подкупленной толпы. Она лишь требовала мира и амнистии для убийц Цезаря. Что удивительно, не было продумано запасного варианта или методов воздействия на эту толпу, а значит, план не мог быть успешным.

После неудачного выступления на форуме заговорщики отправили послов к Лепиду и Антонию для переговоров о Влскорейшем завершении конфликта и избежании гражданской войныВ»[14]
. По сути, посланники, подобно детям, оправдывались перед Антонием и Липидом, говоря, что Влнужно со снисходительностью перенести происшедшее, так как все было сделано не из зависти, а из любви к отечествуВ»[15]
, уговаривая не разжигать гражданской войны, так как Влэто было бы преступно - продолжать вражду к отдельным лицам при таком опасном положении государства, что лучше было бы вместе с государственными неурядицами уладить и личные, хотя бы отложить их решениеВ»[16]
. Выступление послов Кассия и Брута выглядело как обреченная попытка оправдаться, хотя, возможно, это было единственно верное решение, так как, добившись своих условий, они могли активизировать свои действия, будучи вне заточения, что было бы, несомненно, более эффективно. Слова посланцев не были бы столь успешными, если бы лидеры цезарианцев были уверены в своих сторонниках и той части сената, которая тяготела к их противникам, и, больше всего, в Дециме Бруте, который имел в своем распоряжении большую армию. По этой причине, как считает Аппиан, ВлАнтоний и Лепид решили выждать, попытаться привлечь на свою сторону войска Децима и отдать на рассмотрение этот вопрос в сенатВ»[17]
, конечно, играя главную роль в его решении.

Сенатское заседание состоялось в храме богини Земли 17 марта, так как Антоний не хотел собирать сенат в курии Помпея, находившейся недалеко от Капитолия, где были заговорщики с вооруженными рабами и гладиаторами, вмешательство которых могло изменить решение сената не в пользу консула Антония. А само здание заседания было окружено ветеранами Цезаря (наиболее реальной силой этого конфликта) и толпой, сочувствующей цезарианцам. Заговорщики на заседание не явились, возможно, опасаясь за свою жизнь, а значит, и за жизнь их цели. Но нельзя говорить, что республиканцы вовсе проигнорировали заседание (это было бы крайне необдуманно и глупо). Напротив, Влперед заседанием близкие и родные заговорщиков перебегали в дома сенаторов, прося за них и за возвращение прежней формы управления государствомВ»[18]
. К таким действиям можно отнестись двояко. С одной стороны, заговорщики боялись за свои жизни, а значит, и за претворение своих планов, поэтому и не пришли на заседание, а действовали методом подговора сенаторов. Но с другой стороны, плебс не мог не видеть этого, вследствие чего убедился в малочисленности заговорщиков и еще больше склонился на сторону цезарианцев, далекоВа не сочувствуя республиканцам.

Сенаторам прежде всего было предложено высказаться о том, как следует поступить в сложившейся ситуации, но единства среди собравшихся не было. Так, было высказано предположение вознаградить их за тираноубийство или просто оставить в живых. Подобные решения показывают, что среди сенаторов были сторонники убийц Цезаря (среди них был претор Цинна и Тиберий Клавдий Нерон). Но Марк Антоний, председательствовавший на заседании, умело управлял ходом дискуссии. На предложение считать Цезаря тираном он заявил, что если он будет признан таковым, то все его распоряжения придется отменить, но в числе этих постановлений было немало таких, которые касались многих собравшихся. ВлНемало сенаторов обязаны были Цезарю своим почетным званием, некоторым из них были пожалованы должности и имения. Значительную часть сенаторов составляли люди незнатные, обязанные Цезарю своим высоким положениемВ»[19]
. А в случае объявления Цезаря тираном труп его следовало выбросить в Тибр, что не приветствовалось толпой, окружающей храм заседания. Сенату было известно, что плебс не сочувствовал заговорщикам и ждал мести за смерть диктатора. В итоге Цезаря тираном не признали и заговорщики лишились своеобразного титула Влцареубийц, спасших отечествоВ». Те сенаторы, которые только что поддерживали республиканцев или даже намекали на собственное участие в заговоре, теперь под угрозой потери выгодных и почетных назначений были готовы снова восхвалять убитого диктатора. Поэтому с большой легкостью прошло компромиссное решение Цицерона, который, несмотря на примирение с режимом Цезаря, в первые дни после его смерти открыто выразил сочувствие заговорщикам. ВлЦицерон предлагал поступить подобно афинянам: объявить заговорщикам амнистию, запретив обвинять кого-либо в смерти ЦезаряВ»[20]
.

Таким образом, заседание сената, проведенное 17 марта, ознаменовало собой некое перемирие между цезарианцами и заговорщиками. Сенаторы не признали Цезаря тираном, а значит, все его принятые и запланированные им постановления оставались в силе. Заговорщикам же давалась амнистия, в результате чего они могли свободно заседать в сенате и могли соединиться с остатками помпеянцев в одну партию, которая могла стать сильнее, имея на своей стороне высшие классы, в результате действия республиканцев могли стать продуктивнее.

Вз3. Борьба Марка Антония за полное преобладание над республиканцами

Как уже было сказано, заседание сената стало временным перемирием между убийцами Цезаря и его сторонниками. Однако этот мир продолжался недолго, точнее, до похорон Цезаря. Виновником следующих событий стал консул Марк Антоний, стремившийся захватить власть. Ему благоприятствовало то обстоятельство, что политический преемник Цезаря сразу определиться не мог. Наиболее активного и опасного соперника, Лепида, Антоний сумел привлечь на свою сторону, обручив свою дочь с его сыном и поддержав его кандидатуру на выборах великого понтифика. По мнению Парфенова В.Н., дальнейшие действия Антония отличает стремление к лавированию и маскировке своих истинных намерений. Сначала Влконсул убедил ветеранов, что мщение за смерть Цезаря следует отложить, но буквально на следующий день 19 марта вместо похвальной речи Антоний произнес пламенную речь, направленную против заговорщиковВ»[21]
, и тем самым спровоцировал волнения процезариански настроенного плебса. Противореспубликанским действиям народа способствовало и незадолго до этого прочитанное завещание Цезаря, по которому Влнароду отходили сады над Тибром и по 300 сестерциев каждому римскому гражданинуВ»[22]
.Конечно, это вызвало неприятие республиканской партии, так как они сами объявили после убийства, что собираются признать Цезаря тираном и конфисковать его земли, а теперь оказывалось, что они хотели конфисковать земли, по праву принадлежащие народу. Естественно, это вызвало негодование в народе. В силу данных обстоятельств ситуация складывалась отнюдь не в пользу убийц Цезаря. Разгневанный плебс, возбужденный речью Антония, решил тотчас отомстить за смерть диктатора, ринулся к зданию сената, в котором произошло убийство, и сжег его, затем народ ринулся к домам Брута и Кассия, но они уже Влтайно бежали из города. Первое время они оставались в Антии, рассчитывая вернуться, когда ситуация в Риме станет спокойнее, а это, как они тщетно думали, произойдет скоро, так как порывы толпы, считали они, не верны и краткосрочныВ»[23]
. После отъезда руководителей заговорщиков Влотъезд из Рима убийц Цезаря и другой знати превратился в поспешное бегствоВ»[24]
. А когда сторонники Брута и Кассия покинули город, Антоний уже фактически обладал единоличной властью в Риме.

Весной республиканская партия раскололась. Так, крайние ее Влпредставители говорили о возможности гражданской войны, рассчитывая на гальские силы Децима Брута и Секста Помпея, в то время как умеренная часть партии настаивала на примирении с АнтониемВ»[25]
, который во многом шел навстречу им. Но, как считает Машкин Н.А., положение консула со временем ухудшалось, в силу этого сближения с заговорщиками упал и его авторитет среди римского плебса. К тому же положение Антония усложнилось и с прибытием в Рим Гая Октавия, наследника Цезаря. По этим причинам подобные сближения с консулом для сенаторской партии было мало выгодно, так как это не вернуло бы главного их орудия тАУ поддержки народа.

Как уже было сказано, Марк Юний Брут и Кассий Лонгин рассчитывали, что Децим Брут направит свои силы на Италию, но теперь от этого приходилось отказаться, так как Антоний, считает Машкин Н.А., Влопасаясь пребывания Брута и Кассия в Италии, активизации их действий, внес предложение поручить им заготовку хлеба для Рима, и с большей выгодой для самого себя рекомендовал послать Брута в Азию, а Кассия на СицилиюВ»[26]
, что еще больше усугубило положение заговорщиков и укрепило преобладание над ними Антония. Собрание республиканцев 8 июня также не принесло никаких результатов. Цицерон старался привлечь на свою сторону колеблющихся. Заговорщики продолжали терять своих сторонников и время. Верной осталась, пожалуй, лишь муниципальная аристократия. Доказательством того, что римляне отвернулись от республиканцев, служит зрелище, устроенное последними. Как показывает история, цирковое представление легко могло стать началом бунта, мятежа, хотя бы увеличением числа сторонников. Но на этот раз представление даже не подняло авторитета заговорщиков в глазах плебса. Следует сказать, что, возможно, граждане просто не хотели принимать участие в борьбе между руководителями правящих групп, что показывает жажду мира народом.

Возможно, чтобы показать, что Брут и Кассий все еще обладают силой, или чтобы напугать Антония, республиканцы выпускают декларацию о возможной гражданской войне и протестом против оскорбительного тона декларации консула. Хотя реально такое действие, по мнению Машкина Н.А., Влговорило лишь о полном бессилии убийц Цезаря перед АнтониемВ»[27]
.

Таким образом, можно заключить, что Марк Антоний получил заметное преобладание над убийцами Цезаря, хотя и его положение не было столь твердым.

Глава II. Цицерон против Марка Антония

Вз1. Назревание открытого конфликта

Большинство видных деятелей республиканцев находились вне Рима, и начинало казаться, что амнистия уже перестала действовать. Брут и Кассий находились в изгнании, убеждая своих родных и сторонников приехать к ним для обсуждения дальнейшего плана действий. Для них и Цицерона уже стало очевидно, что Марк Антоний стал хозяином положения и что они полностью находятся в его власти. Замаскированное изгнание Брута и Кассия для закупок хлеба еще более усугубило ситуацию. Незадолго до этого известия Цицерон стал проявлять большую активность. Он стремился к большим полномочиям для обретения власти и армии, олицетворявшей истинную силу. Так, он Влобратился к Долабелле с просьбой избрать его своим проконсульским легатом, но с возможностью вернуться в Рим когда захочетВ»[28]
, это было безрезультатно, ведь Долабелла был цезарианцем. Однако после некоторых раздумий последний согласился. Получив душевное спокойствие, Цицерон решает ехать в Грецию.

Бегство из Рима продолжалось, Влтак как стало очевидно нарастание вооруженного конфликта. Цицерон готов был ехать, однако поднявшийся авторитет АнтонияВ», по мнению Ферреро Г., Влзаставил оратора усомниться в своем решении, так как он мог потерять свою славу из-за консула, к тому же его отъезд могли посчитать трусостьюВ»[29]
.Ва

Цицерон, верно считавший, что единственным решением конфликта является армия, и, следовательно, возлагавший большие надежды на флот Секста Помпея, был весьма огорчен слухами о том, что он готов подписать мир. Оратор потерял последнюю надежду на свободу. Однако во время игр, посвященных Аполлону, ситуация в Риме стала спокойнее, и Цицерон уехал со спокойной совестью. Но вскоре после отъезда Цицерона Марк Антоний опять нарушил краткое спокойствие Рима. Антоний и Долабелла неожиданно для остальных предложили забрать у Децима Брута Цизальпинскую Галлию, что не могло не заставить народ сомневаться в исполнении амнистии. Взамен Цизальпинской Галлии Дециму Бруту давалась Македония, хотя эта перемена не была столь ужасна, как отмена амнистии. По мнению Ферреро Г.,Ва Влв результате тАжВа в Риме поднялась паника, многие люди встали на сторону республиканцев, к ним перешли даже недавние сторонники цезарианцев. Для народа стало очевидно, что именно отъезд Цицерона сделал поведение консула более дерзкимВ»[30]
. Узнав о сложившейся ситуации, Цицерон решил вернуться. Но еще до приезда оратора сенат отклонил решение Марка Антония (о провинции), которому Цизальпинская Галлия нужна была для дальнейшей борьбы, ибо, обладав ею, одержать победу над противниками было бы проще. Консул, увидев, какую реакцию получило его предложение, для усмирения ситуации выказал готовность снять с Брута и Кассия обязательства по заготовке хлеба и дать им новые провинции. Именно это решение и поддержал сенат, хотя провинции эти были не многим лучше прежних. После таких решений Антоний, чтобы успокоить ветеранов, жаждущих мести, должен был вступить в открытую борьбу с заговорщиками. Это решение консула сломило дух Брута, и он решил удалиться из Рима, но, встретив Цицерона, изменил свое решение и предложил последнему стать главой оппозиции консулу. Кассий встретил это решение с энтузиазмом и готовностью к гражданской войне. Просьбы знакомых, что только он сможет спасти республику, заставили Цицерона вернуться.

Следует сказать, что перерастание конфликта в открыто военный было закономерно, так как на этом настаивала движущая и наиболее многочисленная сила тАУ ветераны Цезаря. Неизбежность военного столкновения даже предвидел оратор. Среди остальных причин начала гражданской войны можно назвать попытки Марка Антония переиграть Октавиана. К тому же, республика и амнистия были в руках цезарианцев, в результате чего консерваторы и заговорщики могли прибегнуть только к новой гражданской войне.

Вз2. Ораторское искусство Цицерона в борьбе против Марка Антония. Филиппики. Мутинская война

Приезда Цицерона ждали все настроенные против Антония, так как только он мог встать во главе его оппозиции. Антоний действовал с большой осмотрительностью, опасаясь за свою жизнь; боясь любой оппозиции, он пытался угодить своей неуправляемой армии ветеранов.

Консервативная партия в это время была дезорганизована. На стороне же цезарианцев были все симпатии народа, ненависть которого к убийцам Цезаря не переставала возрастать, но, судя по всему, эти симпатии не были любовью, так как многие слои населения понесли потери от цезарианцев. Поэтому положение Антония было достаточно шатким, а Влвозвращение Цицерона и оказанный ему прием сильно раздражили консула. К тому же Цицерон возвратился как раз к заседанию сената 1 сентября 44 годаВ»[31]
, хотяВа и не явился на него. Вместо того чтобы радоваться этому, Антоний в сенате обвинил Цицерона в том, что он хочет уверить всех в небезопасности сложившейся ситуации для его жизни, а следовательно, и клевете на него.

АнтонийВа достиг своей цели. Он сильно испугал оратора, но и не оставил ему другого пути, кроме мести. Удачным временем и местом для нее стало следующее заседание сената 2 сентября, на котороеВа не явился уже Антоний, и это стало для Цицерона новым оскорблением, что сделало сенатора открытым врагом консула. На этом заседании он произнес свою первую речь, получившую название, как и последующие, филиппика, направленную против Марка Антония. В речи Цицерон обвинял консула в злоупотреблении своими полномочиями, ссылаясь на то, что Влкогда признавали распоряжения Цезаря действующими, имели в виду лишь законы Цезаря, в то время как Антоний исполняет все распоряжения, обещания, возможно, даже мечты диктатораВ»[32]
, что вызывает большое подозрение в этих начинаниях, исполняемых консулом. Истинность их, по мыслям Цицерона, знает лишь он. В то время как оратор Влзащищает действительные распоряжения диктатора, не изменяя их, в отличие от АнтонияВ»[33]
. В своей речи Цицерон показывает несостоятельность, неверность и, что самое главное, несоответствие с законами Цезаря решений, проводимых в сенате Антонием. Цицерон прямо обвиняет его, преувеличивая отрицательные стороны его решений, тем самым рисуя образ узурпатора власти, не считающегося и желающего изничтожить столь любимые всеми законы Цезаря. В то время как они, республиканцы, в лице Цицерона, уважают, соблюдают и будут бороться за сохранение теперь уже ставших для них демократическими распоряжения Цезаря. Возможно, что на данный отрезок времени именно этот ВллозунгВ» и был смыслом их борьбы, по крайней мере, официальным. На словах Цицерон сожалеет (мысленно, конечно, осуждает) о том, что Антоний Влсвернул с истинного пути, решив заслужить славу страхом, а не верными делами, ведь внушение страха и ненависти к себе есть признак слабости и неуверенностиВ»[34]
, намекая на то, что в подобной ситуации это может означать скорейшую кончину консула. Возможно, это была своеобразная угроза Марку Антонию, если он не встанет Влна истинный путь и не прислушается, наконец, к гражданам, в отличие от республиканцев, которые превыше всего ставят волю римлянВ»[35]
.

Вл19 сентября на сенатском заседании Антоний отвечал на первую филиппику Цицерона. Ему были брошены упреки в неблагодарности, он обвинялся в убийстве Клодия, в подготовке войны между Помпеем и Цезарем, в организации заговора против ЦезаряВ»[36]
. Все эти обвинения были достаточно весомы, так как ставили под сомнение прошлую ВлмиролюбивостьВ» оратора, а значит, и настоящее желание решить конфликт мирным путем тоже.

Цицерона на заседании сената не было, и он решил ответить памфлетом. Целью второй филиппики было унизить Антония, показать всю его преступность и ничтожность. Памфлет давал искаженный образ политического противника и его сторонников, как Вллюдей необычайно глупых, невоспитанных, расточительных, корыстных и развратныхВ»[37]
.

В такого рода произведениях личные мотивы закрывают социальные мотивы борьбы, в результате чего становится очень трудно определить объективные причины конфликтов. Эта словесная война означала конфликт между Антонием и наиболее видными сенаторами. Одновременно происходило сближение между сенатом и Гаем Октавием. А когда Марк Антоний обвинил последнего в организации против него заговора, ситуация еще больше усложнилась. По мнению Машкина Н.И., Влразрыв с заговорщиками Антоний ознаменовал тем, что приказал под статуей Цезаря обозначить, что она посвящена ему как отцу за его заслугиВ»[38]
, что, безусловно, не могло понравиться заговорщикам, так как теперь они рассматривались как отцеубийцы. Вскоре Марк Антоний и Гай Октавий стали увеличивать свои войска.

Сенаторские круги во главе с Цицероном, за ними и все республиканцы выступили в защиту Децима Брута, против которого Антоний собирал свои войска. Действуя через сенат, они настаивали на сохранении провинций, желаемых Антонием, за теми наместниками (они были республиканцы), которые управляли ими в данный момент. Такой поддержкой Децима Брута Цицерон и его сторонники намеревались ослабить консула и не допустить установления его диктатуры. Однако для такой борьбы сенат не обладал войском, поэтому республиканцы решали использовать для своих целей Октавия и установили с ним дружеские отношения. Они предоставили ему право набирать войско и назначили его наряду с консулами 43 года Гирцием и Пансой командующим войсками для борьбы с Антонием. Но, по мнению Туркиной Л.Г., Влони в одинаковой степени боялись и опасались как Антония, так и Октавия. Настраивая Октавия против Антония, сенаторы хотели, используя вражду между войсками цезарианцев, получить необходимую им военную силу и в то же время добиться взаимного ослабления Марка Антония и Гая Октавия, разрушение растущего единства цезарианцевВ»[39]
. Так республиканцы готовились к войне, одновременно с этим Цицерон проводил агитацию в пользу войны. Оратор пытался добиться признания Антония врагом отечества, но безрезультатно. Вскоре были получены известия от Марка Юния Брута о его победе над Гаем Антонием. Также стало известно и о событиях в Азии, где Долабелла предал мучительной казни проконсула этой провинции и участника антицезарианского заговора Требония, что противоречило амнистии, хотя и уже забытой. ЭтоВа дало повод Цицерону произнести одиннадцатую филиппику, направленную против Долабеллы. В своей речи он одобрял решение объявить Долабеллу врагом отечества и предлагал начать военные действия против него. Главная задача, поставленная перед республиканцами, тАУ сдерживание цезарианцев, а точнее говоря, необходимость победы над ними.

Вскоре положение Брута было легализовано, а Долабелла был объявлен врагом отечества, и ведение войны с ним было поручено консулам. К Антонию решено было направить посольство с посланием в примирительных тонах, однако ответ был чересчур резким, что положило конец колебаниям в сенате: Влрешено было ответить военными действиямиВ»[40]
. Неопределенными оставались только позиции Лепида и Мунация Планка. В результате нескольких крупных столкновений оба войска понесли серьезные потери. Армия победителей потеряла обоих консулов тАУ Гирций и Панса. ВлВ итоге вся республиканская армия была сосредоточена в руках третьего полководца тАУ Гая ОктавияВ»[41]
.

20 апреля известие о победе под Мутиной вызвало в Риме ликование. Цицерона повели на Капитолий и заставили говорить в ростр, а на следующий день собралось сенатское заседание, на котором Цицерон произнес свою четырнадцатую филиппику. В ней он осуждал чересчур безжалостные действия ВлАнтония и Долабеллы, сравнивая их с ГаннибаломВ»[42]
, эти слова произносились (как и все филиппики), чтобы привлечь на свою сторону новых единомышленников. А подобное сравнение могло стать очень серьезным аргументом обвинения в силу высокого патриотизма римлян. ВлЦицерон еще раз предложил объявить Антония врагом отечества, вотировать почести консулам и Октавиану, объявить пятидесятидневное молебствие богам, наградить солдат, воздвигнуть в честь победы памятник. Цицерон не забыл подчеркнуть и свое значение в этой борьбеВ»[43]
.

В итоге Антония объявили врагом отечества, Децим Брут получил триумф, и ему было поручено главное командование, Октавиан же получил овацию. ВлЕго вообще отстранили от командования в силу того, что преемник Цезаря обладал большим авторитетом среди ветеранов, а следовательно, пугал этим сенаторовВ»[44]
. Таким образом, по окончании Мутинской войны преобладание было у республиканцев.

Глава III. Поражение римской республиканской партии

Вз1. Консолидация антиреспубликанских сил

Победа сенатских войск под Мутиной стала своеобразным поворотным моментом в истории республиканской партии. Но в Риме не совсем пра

Вместе с этим смотрят:

"Архитектурная сказка" М. Ф. Казакова

"Великая депрессия" в США

"Византийский стиль" в архитектуре Москвы

"Всехсвятский" пожар Москвы

"Дворцовые перевороты" и усиление позиций аристократии и гвардии: причины и последствия