Оскар Уайльд (Oscar Wilde)

1854 - 1900

Оскар Фингал (по некоторым источникам - Фрингал) ОтАЩФлаэрти Уиллс Уайльд родился 6 октября 1854 года в семье сэра Уильяма Уайльда, дублинского врача-офтальмолога с мировой известностью, автора десятков книг по медицине, истории и географии. тАЬСамый грязный человек во всей ИрландиитАЭ- такая о нем поговорка. Тем не менее, в Англии его назначили придворным хирургом, а впоследствии сделали лордом. В Стокгольме ему дали орден Полярной звезды. В Германии ученые-медики и поныне чтут его гений. Мать Оскара - леди Джейн Франчески Уайльд - светская дама, во вкусах и манерах которой был оттенок неумеренной театральности. Ей нравились символические жесты. Свои стихи она подписывала Speranza - Надежда , подчеркивая этим свою любовь к Ирландии, сочувствие ее освободительному движению, а также свою особую миссию. Сочувствие ее было искренним, однако не лишенным внешнего, показного жеста. В ее литературном салоне и провел свою раннюю юность будущий писатель. От столь эксцентричных родителей Оскар унаследовал редкую трудоспособность и любознательность, мечтательный и несколько экзальтированный ум, подчеркнутый интерес к таинственному фантастическому, склонность придумывать и рассказывать необыкновенные истории.

В таком неискреннем воздухе, среди фальшивых улыбок, супружеских измен, театральных поз и слов рос Оскар Уайльд. Естественно, родители позаботились о том, чтобы их сын из привилегированного ирландского сословия получил достойное образование. После окончания школы в Порторе (1864-1869) , где он обнаружил ярко выраженные способности к древним языкам, Оскар проводит восемь лет (с 1871 по 1878 год) в привилегированной университетской среде - в колледже Троицы (Дублин). Он поглощен искусством, зачитывается поэтами- романтиками, восхищается прерафаэлитами, а также слушает лекции Джона Рескина (1819 - 1900), который уже успел прославиться томами тАЬСовременных живописцевтАЭ и тАЬКамней ВенециитАЭ, побуждавших по-новому взглянуть на многовековое культурное наследие Европы. Суждения Рескина о прекрасном были восприняты молодым Уайльдом как философия индивидуализма.

Здесь же он знакомится с теоретическими высказываниями американского художника- импрессиониста Уистлера и с автором тАЬЭтюдов по истории РенессансатАЭ - Уолтером Пейстером, призывом которого было : тАЬЛичность - вот в чем наше спасениетАЭ.

Нетрудно догадаться, что, находясь под покровительством всех вышеперечисленных властителей дум тогдашней молодежи, юный Уайльд не мог не последовать их учениям. Культ прекрасного, утвердившийся в Оксфорде под очевидным влиянием Джона Рескина и породивший, в частности, культ эффектного, нарочито тАЬнепрактичноготАЭ костюма и ритуальную изысканность речевых интонаций, скоро вызвал в жизни новое направление, точнее, даже, умонастроение. Это умонастроение, этот стиль существования назывался эстетизм. И его пророком стал не кто иной, как Оскар Уайльд.

В годы пребывания в Оксфорде Оскар Уайльд примкнул к эстетскому направлению в искусстве. Называя Англию тАЬгнездом торгашейтАЭ, отвергая с эстетских позиций пошлую буржуазную действительность, он желал противопоставить ей особые нормы поведения, отличающие немногих тАЬизбранныхтАЭ, он всюду появлялся в экстравагантных костюмах, с неизменной эмблемой английских эстетов -цветком подсолнуха (по другим источникам подсолнухом и лилией) в петлице (спустя несколько лет его сменит зеленая гвоздика). В эти же годы появились и первые поэтические опыты Уайльда.

В творчестве Уайльда отчетливо различаются два периода. Большинство произведений самых разнообразных жанров было написано в первый период (1881 - 1895) : стихотворения, эстетические трактаты, сказки, его единственный роман тАЬПортрет Дориана ГреятАЭ, драма тАЬСаломеятАЭ и комедии. Ко второму периоду (1895 - 1898) принадлежат лишь произведения, в которых в полной мере отразился духовный кризис пережитый писателем в последние годы его жизни (тАЬDe ProfundisтАЭ, тАЬБаллада Редингской тюрьмытАЭ).

Поэтическое наследие Уайльда не слишком обширно. Оно представлено двумя книгами стихотворений : тАЬСтихитАЭ (1888г) и тАЬСтихотворения, не вошедшие в сборники, 1887 - 1893тАЭ, а также несколько лирико-эпических поэм, наибольшую известность из которых приобрела написанная вскоре после освобождения из тюрьмы тАЬБаллада Редингской тюрьмытАЭ (1898) . В поэзии Оскар Уайльд упорно, по много раз переделывая написанное, добивался отточенности каждого стихотворения, отдавая предпочтение наиболее емким, трудным и давно забытым стихотворным и ренессансным поэтическим жанром - канцонам, вилланелям и др., что явилось несомненно признаком влияния прерафаэлитов. Основным содержанием своих стихов Уайльд сделал любовь, мир интимных страстей и переживаний. Также одним из жанров, в которых Уайльд-поэт достиг наибольшей выразительности, стали тАЬмоментальныетАЭ зарисовки сельского, а чаще городского пейзажа - так называемые тАЬimpressionsтАЭ (например, стихотворение тАЬСимфония в желтомтАЭ, носящее ярко выраженный импрессионистический характер и построенное на игре цветовых и звуковых сочетаний; тАЬLes SilhouettesтАЭ и др.

Большинство стихотворений первого сборника Уайльда перегружено эстетскими сравнениями и образами. Читая критическую литературу о творчестве Оскара Уайльда, везде натыкаешься на одни и те же фразы : тАЬ..стихотворения лишены подлинного поэтического чувства,.. поэт подменяет образы живой природы стилизованными картинами тАЬсапфирового моря и горящего, как раскаленный опал, небатАЭ, ..однообразное мелькание золота, мрамора, слоновой кости и прочих драгоценностей очень быстро причиняло скуку, хотя всего этого хватило бы ювелирам всего мира и проч.тАЭ

Действительно, для Уайльда тАЬтворение природы становится прекраснее, если оно напоминает нам о произведении искусства, но произведение искусства не выигрывает в своей красоте от того, что оно напоминает нам о творении природытАЭ. Тем не менее, автор позволит себе усомниться в столь критической оценке. Неужели тот факт, что уайльдовские тАЬониксы подобны зрачкам мертвой женщинытАЭ, а не наоборот, не может являться доказательством более чем богатой, оригинальной и типичной для декаданса фантазии? Ни у одного из критиков нет прямого указания на то, что Оскар Уайльд явился первым и чуть ли не единственным из декадентов, столь умело использующим этот вид метафор.

Уже в первом сборнике ранних стихов Уайльда появились свойственные декадансу настроения крайнего пессимизма. Ярким тому примером является стихотворение тАЬEх tenebrisтАЭ (тАЬИз мракатАЭ), проникнутое чувством отчаяния и одиночества. В стихотворении тАЬVita nuovaтАЭ (тАЬНовая жизньтАЭ) Уайльд говорит о жизни, тАЬполной горечитАЭ. В стихотворении тАЬВидениетАЭ он признается, что из античных трагиков ему ближе всех Еврипид - человек, который тАЬустал от никогда не прекращающегося стона человеческоготАЭ. Ту же интонацию боли, подавленной горечи и самоотречения нельзя не услышать и в сонете тАЬРаскаяниетАЭ, посвященном объекту долголетней и ставшей роковой для писателя привязанности Оскара Уайльда к Альфреду Дугласу.

Венцом этой тенденции стала опубликованная в 1898 году за подписью тАЬС. З. З.тАЭ (номер арестанта Уайльда в правительственном заведении Ее Величества Королевы) поэма тАЬБаллада Редингской тюрьмытАЭ, обозначавшая, наряду с тАЬDe ProfundisтАЭ, решительный поворот в его сознании и творчестве. В своей тАЬтюремной исповедитАЭ он напишет : тАЬСтрадание и все, чему оно может научить, - вот мой новый мир. Я жил раньше только для наслаждений. Я избегал скорби и страданий, каковы бы они ни были. И то и другое было мне ненавистно.. Теперь я вижу, что Страдание - наивысшее из чувств, доступных человеку, - является одновременно предметом и признаком поистине великого искусстватАЭ. По словам Альбера Камю, именно эта поэма тАЬзавершила головокружительный путь Уайльда от искусства салонов, где каждый слышит в других лишь самого себя, к искусству тюрем, где голоса всех арестантов сливаются в общем предсмертном крике, чтобы его услышал человек, убиваемый себе подобнымитАЭ.

Но вернемся к тому времени, когда молодой ирландец завоевывал мир. В конце 1881 года Уайльд поехал в Нью-Йорк, куда его пригласили прочитать несколько лекций об английской литературе. В Америке он встретился с Лонгфелло и Уитменом. Последний отрицательно отнесся к тем принципам эстетизма, которые проповедовал Уайльд. В мемуарной литературе сохранились следующие слова Уитмена : тАЬМне всегда казалось, что тот, кто гонится только за красотой - на плохом пути. Для меня красота -не абстракция, но результат.тАЭ

Оскар Уайльд не увидел трагических контрастов капиталистической Америки, но ясно почувствовал господство в ней торгашеского духа и враждебность американской буржуазии искусству. Свою лекцию Уайльд обычно заканчивал следующим утверждением :тАЭТоргашеский дух, буржуазная стандартизация жизни, оголтелый практицизм, воинствующее лицемерие тАЬ Империи на глиняных ногахтАЭ, вульгарные вкусы, пошлые чувства вызывают в рафинированном эстете тАЬминуты отчаяния и надрыватАЭ и желание бежать в тАЬобитель красотытАЭ и думать, что смысл жизни в искусстветАЭ.

В лекции тАЬВозрождение английского искусстватАЭ (1882) Уайльд впервые сформулировал основные положения эстетической программы английского декаданса, позже получившие развитие в его трактатах тАЬКисть, перо и отраватАЭ (1889), тАЬИстина масоктАЭ, тАЬУпадок искусства лжитАЭ (1889), тАЬКритик как художниктАЭ (1890), объединенных в 1891 году в книгу тАЬЗамыслытАЭ (тАЬIntentionsтАЭ). Признавая преемственную связь английского декаданса с прерафаэлитами, Уайльд резко подчеркивал свое принципиальное расхождение с Рескином : тАЬ.. мы отошли от учения Рескина - отошли определенно и решительно.. мы больше не с ним, потому что в основе его эстетических суждений всегда лежит мораль.. В наших глазах законы искусства не совпадают с законами морали.тАЭ Субъективно-идеалистическая основа эстетических взглядов Уайльда наиболее остро проявилась в трактате тАЬУпадок искусства лжитАЭ. Написанный в типичной для Уайльда манере раскрывать свою мысль через расцвеченный парадоксами диалог, этот трактат имел ярко полемический характер и стал одним из манифестов западноевропейского декаданса. Отрицая действительность, существующую объективно, вне сознания человека, Уайльд пытается доказать, что не искусство отражает природу, а наоборот, - природа является отражением искусства. тАЬПрирода вовсе не великая мать, родившая нас, - говорит он, - она сама наше создание. Лишь в нашем мозгу она начинает жить. Вещи существуют потому, что мы их видим.тАЭ Лондонские туманы, по утверждению Уайльда, существуют лишь потому, что тАЬпоэты и живописцы показали людям таинственную прелесть подобных эффектов.тАЭ Несмотря на то, что Шопенгауэр дал анализ пессимизма, выдуман пессимизм был Гамлетом; русский нигилист не что иное, как выдумка Тургенева; Робеспьер прямиком сошел со страниц Руссо и т.д.

Провозглашая право художника на полнейший творческий произвол, Оскар Уайльд говорит, что искусство тАЬнельзя судить внешним мерилом сходства с действительностью. Оно скорее покрывало, чем зеркало.тАЭ Доводя свою мысль до крайне парадоксального заострения, Уайльд заявляет, что подлинное искусство основано на лжи и что упадок искусства в ХIХ веке (под упадком искусства подразумевается реализм) объясняется тем, что тАЬискусство лжитАЭ оказалось забытым : тАЬВсе плохое искусство существует благодаря тому, что мы возвращаемся к жизни и к природе и возводим их в идеалтАЭ.

Задачи литературной критики Уайльд трактует в том же субъективно-идеалистическом духе, что и задачи искусства. В статьях тАЬКритик как художниктАЭ и тАЬКисть, перо и отраватАЭ он наделяет критика правом на полный субъективный произвол, утверждая, что основной задачей эстетического критика состоит именно передача своих собственных впечатлений.

Также Уайльд отрицал социальные функции искусства, заявляя, что задача каждого художника тАЬзаключается просто в том, чтобы очаровывать, восхищать, доставлять удовольствие.. Мы вовсе не хотим, - писал он, - чтобы нас терзали и доводили до тошноты повествованиями о делах низших классовтАЭ. Тем не менее, в тюрьме он напишет Альфреду Дугласу :тАЭЕдинственной моей ошибкой было то, что я всецело обратился к деревьям той стороны сада, которая оказалась залитой золотом солнца, и отвернулся от другой стороны стараясь избежать ее теней и сумрака. Падение, позор, нищета, горе, отчаяние, страдание и даже слезы, раскаяние, которое усеивает путь человека терниями.. - все это отпугивало меня. И за то, что я не желал знаться ни с одним из этих чувств, меня заставили испробовать все по очереди, заставили питаться ими.тАЭ

В эссе тАЬДуша человека при социализметАЭ (1891 год) - единственном образце политической эссеистики Уайльда - перед нами предстает характерно уайльдовское видение важнейших общественных конфликтов и идейных течений, определивших противоречивый облик современной художнику Британии. Также, на страницах именно этого эссе отчетливо проявляются глубокие переживания английского писателя, порожденные исторической трагедией России, имперскому деспотизму которой он вынес следующий приговор :тАЭКаждый, кто живет припеваючи в условиях нынешней системы российского правления, должен либо считать, что души у человека вообще нет, либо если она есть, то не стоит того, чтобы совершенствовать еетАЭ.

Но в центре его внимания, разумеется, оставалась прежде всего Англия. Утопическое по тональности, эссе Уайльда интересно как свидетельство социальной зоркости художника-гуманиста. Бедные и богатые в условиях частной собственности, по мысли Уайльда, равно лишены возможности к подлинному самораскрытию. тАЬИстинное совершенство человека определяется не тем, что у него есть, но тем, что он сам собой представляет. Частная собственность, разрушив истинный Индивидуализм, создала взамен Индивидуализм мнимыйтАЭ т. е. основанный на своекорыстной борьбе за место под солнцем. Также заслуживают внимания и соображения Уайльда о взаимоотношениях Художника и Власти в структурах классовых обществ. Буржуазно-демократическая Британия, по мнению Уайльда, не слишком выгодно отличается от деспотий других европейских держав. Тирания Толпы немногим лучше своеволия монархов; что же касается англичан, то они с редким постоянством обрекали на изгнание самых талантливых своих художников. В пору утвердившегося социализма государственному вмешательству в деятельность художников должен быть положен конец - в этом Уайльд нисколько не сомневался. Тем не менее, история социализма в России, а затем и его самоликвидация на шестой части земного шара доказала обратное.

Поза и эстетские крайности Уайльда, несомненно, бросаются в глаза, но очевиден и непримиримый протест, основанный на жесткой позиции художника, учитывающего историю искусства, условия его развития и реальное состояние. Позиция Оскара Уайльда очевидна : он против приземленности, тАЬподражания правдетАЭ, мещанских прописей и пустой риторики. Словом, против всего того, что, претендуя на место в искусстве, искусством не является. Эта особенность позиции и воззрений Уайльда нашла выражение в его сказках и романе.

Сказки являются наиболее популярным из всего, написанного Оскаром Уайльдом, и лучшие из них, так же как и его рассказы, несомненно выходят за пределы литературы декаданса, что, в свою очередь, служит свидетельством того, как тесно было писателю в границах декадентской эстетики.

К сказкам, объединенным в сборник тАЬСчастливый принц и другие сказкитАЭ (1888 год) относятся такие сказки, как : тАЬСчастливый принцтАЭ, тАЬСоловей и розатАЭ, тАЬЭгоистичный великантАЭ, тАЬПреданный другтАЭ и тАЬЗамечательная ракетатАЭ. Сказки тАЬ Юный король тАЬ , тАЬ День рождения инфанты тАЬ , тАЬ Рыбак и его душа тАЬ и тАЬ Мальчик-звезда тАЬ объединены под общим названием тАЬ Гранатовый домик тАЬ (1891). Сказки Уайльда - не наивные россказни, а серьезные , местами недетские произведения. Оскар Уайльд обличает алчность и корыстность буржуазных нравов, противопоставляя им искренние чувства и привязанности простых людей, не загрязненные холодным расчетом и составляющие подлинную красоту человеческих отношений. В сказках тАЬ Юный король тАЬ и тАЬСчастливый принцтАЭ писатель говорит о несправедливом устройстве общества, в котором те , кто трудятся, терпят лишения и нужду, в то время как другие живут припеваючи за счет их труда. В тАЬВеликане-эгоистетАЭ и тАЬПреданном другетАЭ он показывает, как эгоизм и алчность этого мира убивают вокруг себя все живое; в тАЬЗамечательной ракететАЭ блестяще высмеивает пустоту и чванливость кичащейся своей родовитостью знати, а в сказке тАЬДень рождения инфантытАЭ - та же тема приобретает уже трагическое звучание.

В одной из лучших, самых трогательных и печальных сказок, в любимой сказке автора этого реферата - в тАЬПреданном другетАЭ - писатель поднимается до подлинно сатирического обнажения алчной и лицемерной морали собственника. Историю маленького труженика Ганса, ограбленного и погубленного богатым и жестоким Мельником, лицемерно именующим себя его преданным другом, Уайльд возводит до высоты символического обобщения. Действительно, невозможно без слез читать грустную историю Маленького Ганса, беззаботно жившего в скромной избушке, копавшегося день-деньской среди роз, крокусов и фиалок и улыбавшегося солнцу. С точки зрения автора, эта красивая, но грустная сказка идеальна для помощи в складывании определенной системы ценностей ребенка. Ее мораль слишком очевидна. В детском сознании моментально фиксируется трудолюбие, отзывчивость и доброе сердце Маленького Ганса, лживый и ленивый Мельник, который погубил несчастную Крошку. Оскар Уайльд настолько явно вырисовывает положительного и отрицательного героя, что ребенку лишь остается запомнить поступки того и другого и сделать вывод, что не представляется трудным, в отличие от таких сказок, относительно сложных для детского понимания, как тАЬСоловей и розатАЭ, тАЬДень рождения инфантытАЭ и др.

Главное же, что придает сказкам Уайльда их неповторимое тАЬуайльдовскоетАЭ своеобразие, это роль, которую играет в них парадоксальная форма выражения мысли, являющаяся отличительной особенностью стиля писателя. Сказки Уайльда (как и вся его проза) насыщены и перенасыщены парадоксами. В критической литературе прочно установилась традиция считать его парадоксы простой игрой словами. Тем не менее, по мнению автора, в основе многих из них лежит скептическое отношение писателя к целому ряду общепринятых этических и эстетических норм буржуазного общества. Задача парадоксов Уайльда, направленных против ханжеской лицемерной морали, состояла в том, чтобы, называя вещи своими именами, тем самым обнаружить это лицемерие. Ярким тому примером может послужить сказка тАЬЗамечательная ракетатАЭ. И безграничное высокомерие, и надменность и презрение к окружающим тАЬзамечательной ракетытАЭ, и ее самовлюбленность живо контрастируют с тем полнейшим отсутствием в ней какой-либо действительной ценности, которое Уайльд постоянно подчеркивает в своих описаниях аристократии. Настоящий комизм этой сказки возникает как раз из этого несоответствия между сущностью и видимостью явления, достигающего своего апогея в заключительном эпизоде (мечтавшая произвести тАЬогромную сенсациютАЭ, ракета тАЬпрошипела и потухлатАЭ).

Также в своеобразном стиле сказок Уайльда занимает важное место прием контрастного противопоставления. Иногда этот прием преследует чисто живописную задачу (описание внешности инфанты и карлика), но в большинстве случаев Уайльд пользуется им для выявления основного сюжетного замысла сказки (чередование картин роскоши и нищеты в сказке тАЬЮный корольтАЭ, в чередовании рассказов ласточки о заморских чудесах с рассказами счастливого принца о жизни бедняков большого города).

Своеобразие стилистики сказок Уайльда проявляется в их лексике и стилистике. Великолепный знаток языка (как и подобало приличному эстету), он был точен не только в выборе нужного ему слова, но и в интонационном построении фразы. Конструкция фразы предельно проста и является одним из классических образцов английской прозы. В то же время влияние декадентской манерности заставляет писателя то и дело уклоняться от лаконичности повествования и насыщать свой рассказ всевозможной экзотикой типа тАЬрозовых ибисов, длинной фалангой стоящих вдоль Нильского берегатАЭ или тАЬчерного, как черное дерево, царя лунных гор, поклоняющегося большому куску хрусталятАЭ. Особенно заметно стремление к излишней декоративности во втором сборнике сказок (тАЬГранатовый домиктАЭ). Не может не поразить такая мельчайшая мелочь : сколько эстетической радости доставляло ему, например, созерцание драгоценных камней. тАЬОн часто проводил целые дни, пересыпая из шкатулки в шкатулку оливково-зеленые хризобериллы, которые кажутся красными при сиянии лампы, кимофаны, прорезанные серебряной чертой, точно проволокой, фисташковые хризолиты, розово-красные и винно-желтые топазы; его пленяло красное золото солнечного камня, жемчужная белизна лунного камнятАЭ и т. д., и т. д., и т.д.

С не меньшим упоением Уайльд писал о человеческой одежде. Он еще не заикнулся о наружности инфанты, а с первых же строчек очень подробно, словно в модном журнале, изобразил ее одеяние : тАЬПлатье на ней было серое атласное, с тяжелым серебряным шитьем на юбке, а туго затянутый корсаж весь был расшит мелким жемчугом. Из ее платья, когда она шла, выглядывали крохотные туфельки с пышными розовыми бантами. Ее большой газовый веер был тоже розовый с жемчугомтАЭ и т. д. Словом, порою забывает изобразить лицо человека, но его костюм опишет всегда. Раньше костюм, а потом лицо. Если книги Достоевского часто были достоянием психиатров, то книги Оскара Уайльда могут быть незаменимы для ювелиров и портных. Т. о., описывая и восхищаясь всем, что сотворил человек для украшения человека, этот комнатный, салонный писатель совершенно отказывается замечать природу. Искусственную красоту он лелеял, а от естественной - отворачивался. Практически невозможно найти на его страницах ни единого пейзажа, ни дуновения свежего ветерка : всюду шикарные дворцы, заморские гобелены и холодный мрамор.

Но несмотря на всю, подчас нарочитую, наивность в изображении жизни и постоянную подмену реальных конфликтов воображаемыми, критическое отношение писателя ко многим явлениям современной ему действительности, очень явственно звучащее в этих сказках, сразу определило их место в ряду произведений, противостоящих литературе викторианской Англии. Современная Уайльду английская критика встретила сказки холодно.

Вместе с тем, Оскара Уайльда постоянно обвиняют в отсутствии глубины в суждениях об отдельных сторонах современной ему действительности, в тАЬхарактернойтАЭ слабости финалов его сказок, не вытекающих, как правило, из всего развития действия. Например, иронизируя над богачами-филантропами, Уайльд сам то и дело прибегает в своих сказках к сентиментально-филантропическим развязкам (финалы тАЬСчастливого принцатАЭ, тАЬВеликана-эгоистатАЭ). Интересно, также, отметить и уайльдовскую точку зрения по этому вопросу : тАЬ..У меня был высокий дар; я сделал искусство философией, а философию - искусством, что бы я ни говорил, что бы ни делал - все повергало людей в изумление, все, к чему бы я ни прикасался, - будь то драма, роман, стихи или стихотворение в прозе, остроумный или фантастический диалог, - все озарялось неведомой дотоле красотой. Я пробудил воображение моего века так, что он и меня окружил мифами и легендами.тАЭ Воистину, такая самооценка свидетельствует о многом. И если вдуматься, то Уайльд действительно недалек от истины!

Суммируя все вышеизложенное, можно сказать, что крайний индивидуализм Уайльда привел к тому, что даже те зерна реальной правды жизни и искреннего сочувствия обездоленным, которые сделали его сказки популярными, не смогли найти дальнейшего развития в его творчестве.

От сказок, с их отчетливо выраженными социальными мотивами, Оскар Уайльд переходит к наиболее типичному произведению декадентской литературы - к тАЬПортрету Дориана ГреятАЭ (1891 год). В творческом наследии Уайльда это его единственное крупное произведение художественной прозы. Сам автор не дал ему жанрового определения. Его называют романом, однако его можно назвать и повестью, и даже тАЬдрамой в прозетАЭ. тАЬПортрет Дориана ГреятАЭ лишен четкой жанровой определенности, потому и возникают уточняющие характеристики : роман-аллегория, роман-символ, роман-миф. Каждому из этих определений в тексте романа можно в той или иной мере подыскать обоснование, в меньшей мере для аллегории : аллегория - прямое иносказание, смысл его однозначен, а тАЬПортрет Дориана ГреятАЭ, его символика вызывают разное толкование.

Сюжет романа основан на традиционном мотиве сделки с дьяволом и участии магического предмета в роковой судьбе героя. Когда говорят об источнике непосредственного влияния на творческий замысел Уайльда, обычно называют тАЬШагреневую кожутАЭ (1831) Бальзака. Однако помимо тАЬШагреневой кожитАЭ критики называют и другие источники влияния на сюжет романа и характер героя, такие, как роман Чарльза Метьюрина тАЬМельмот СкиталецтАЭ (1820), повесть Стивенсона тАЬНеобычайная история доктора Джекила и мистера ХайдатАЭ(1886), тАЬНаобороттАЭ(1884) Гюисманса. Прямой источник идеи магического портрета Ричард Олдингтон находит не в тАЬШагреневой кожетАЭ, а в тАЬВивиане ГреетАЭ(1826 -1827), романе Дизраэли. Возможно, все эти и даже некоторые другие произведения, например, тАЬВильям ВильсонтАЭ (1839) Эдгара По, или тАЬАлмаз РаджитАЭ (1878) Стивенсона, были учтены Уайльдом и стимулировали его замысел.

И все же, по мнению автора, тАЬПортрет Дориана ГреятАЭ - не имитация того или иного литературного источника, а бесподобное творческое создание.

Название романа подчеркивает особое значение портрета в сюжете, и если оно призвано ориентировать читателя, то портрет заслуживает пристального внимания, как бы ни оценивать достоинства этого художественного изобретения. В преображениях портрета высказана суть того, что совершается в романе.

Повествование в тАЬДориане ГреетАЭ основано на сюжете и характерах, сочетающих правдоподобие и фантастику, и связано с традицией жанра romance. Как и обычно для этого жанра, созданные Уайльдом характеры, включая Дориана Грея, не отличаются жизненной полнотой. Наоборот, налицо сознательный и последовательный разрыв с традициями реализма. Уайльд выключает своих героев из их общественных связей, подменяя значительные жизненные конфликты искусственно созданными тАЬпроблемамитАЭ. Мир, интересующий здесь автора прежде всего, - это мир тАЬизбранныхтАЭ людей, превосходство которых над тАЬсерой массойтАЭ он настоятельно подчеркивает.

История падения юного аристократа Дориана Грея, развращенного великосветским лордом Генри, развертывается в изысканной обстановке богатых комнат. Любование предметами салонно-аристократического быта, эстетизация нравственного растления, оправдывающая циничные рассуждения и действия героев, делают этот роман одним из наиболее характерных произведений декадентской прозы.

У всех основных действующих лиц один прототип, все они - Генри Уоттон, Бэзил Холлуорд и Дориан Грей - в своих устремлениях ипостаси одной личности - Оскара Уайльда, выражают противоречивое единство его драматического сознания. Самая яркая и завершенная фигура, своего рода демон-искуситель, - лорд Генри Уоттон. Уайльдовский Мефистофель лишен атрибутов дьявола, он действует в облике светского человека из высшего общества. Его речь - вереница блестящих парадоксов (тема роли парадокса в прозаических произведениях Уайльда и, в частности, в тАЬДориане ГреетАЭ - тема отдельного реферата), так называемых, тАЬобщих мест навывороттАЭ, которые, по мнению большинства критиков, даже утомляют своим блеском. Речи этого тАЬмахровоготАЭ эстета коварны, они способны одурманить и одурманивают молодое воображение кого бы то ни было. Проявить во всей полноте свою сущность для лорда Генри - значит тАЬдать волю каждому чувствутАЭ и каждой мысли с единственной целью наслаждения. Если на пути к наслаждению встанут мораль и совесть, их надо преодолеть и отбросить : по мнению лорда Генри основа морали и совести - лишь страх и трусость. тАЬСовесть - официальное название трусоститАЭ - вот кредо его концепции эстетского гедонизма, его теории наслаждения. Этой концепции противостоит и словесно ее оспаривает друг лорда Генри - Бэзил Холлуорд, автор портрета Дориана Грея. Он утверждает, что и сам проповедник теории наслаждения чужд ее, он лишь прикидывается циником, так как тАЬстыдится своей добродетелитАЭ. По его словам, лорд Генри никогда не говорит ничего нравственного, но и никогда не делает ничего безнравственного. Однако, с точки зрения автора, с последним довольно сложно безоговорочно согласиться, ведь оправдание не только порока, но и преступления, потому что тАЬпорок - единственный красочный элемент, сохранившийся в современной жизнитАЭ, ставит под сомнение большинство морально-нравственных принципов. Лишь столь ярый гедонист, как лорд Генри, мог себе позволить заявить подобное. Этому человеку недостаточно положения ведущего беседу и покоряющего внимание слушателей, ему мало всеобщего признания его блестящего остроумия. Он хочет постоянно тАЬмешать жизнь, чтобы она не закислатАЭ. Особенный интерес для него представляет нетронутая человеческая душа, ведь начиная словесную игру с Дорианом Греем, он хочет не только очаровать и поразить его, но покорить его душу, хочет испытать наслаждение духовной властью. Бэзил Холлуорд потому и выступает против влияния лорда Генри на Дориана Грея, что справедливо считает это влияние дурным. Пытаясь спасти своего юного друга, он сам становится жертвой Дориана, который уже довел самоубийства беззаветно любившую его девушку и заставит сделать то же своего давнишнего знакомого. И все же, при всей очевидной приверженности нравственному началу и искреннему желанию спасти Дориана Грея от духовного опустошения, Бэзил Холлуорд в борьбе за дорогую ему человеческую душу преследует и личный интерес, заботясь о том, чтобы только для себя сохранить его дружбу и любовь. И главное, именно Бэзил Холлуорд первым воздействует на Дориана, последствия чего оказываются роковыми для них обоих. Ведь суждение об этом тАЬхудожнике-святошетАЭ будет не объективным, если не учесть того влияния, которое созданный им портрет оказал на живую модель.

Портрет Дориана Грея, как только он обрел магическое свойство, стал воплощением совести этого молодого человека. Он становится зрителем собственной жизни, все с большим интересом наблюдая за разложением своей души. Иногда он все же думает о ее гибели, но предельный эгоизм, развращенность и отупелость чувств делают несбыточными его надежды и попытки вернуть былую чистоту души. Совесть остается единственной помехой, время от времени напоминая о себе и отравляя меланхолией даже его страсть. Не в силах больше смотреться в это тАЬзеркалотАЭ и противостоять разоблачающей силе портрета, он решает устранить эту помеху, но, убивая совесть, он убивает самого себя.

Буржуазная критика обрушилась на Уайльда, обвиняя его роман в безнравственности. Оскар Уайльд протестовал против этого, направив в ответ на 216 (!) печатных откликов на тАЬПортрет Дориана ГреятАЭ более 10 открытых писем в редакции британских газет и журналов. В обоснование протеста он отстаивал принцип независимости искусства от морали, утверждая также, что не видеть весьма прозрачной морали, заключенной в этом романе, могут только ханжи, и мораль эта состоит в том, что нельзя безнаказанно убивать совесть. Сам Оскар Уайльд писал, что рассказанная им история является ярким примером того, что тАЬвсякая чрезмерность, как в том, что человек приемлет, так и в том, от чего он отказывается, несет в себе наказание.тАЭ Однако мораль книги выходит за рамки, обозначенные авторской характеристикой, так как в ней отражены существенные черты умонастроения эстетско-декадантской Среды. Эта книга дает возможность судить о тАЬкульте красотытАЭ. И все же критическое начало не получает в романе последовательного развития, оставаясь не более как выражением крайнего скепсиса писателя. Описывая свое презрение к тАЬограниченному, вульгарному веку, с его пошлыми стремлениями и грубо-чувственными удовольствиямитАЭ, Уайльд ничего не предлагает взамен. Отсюда это характерное для декаданса настроение безысходности.

Вскоре вслед за тАЬДорианом ГреемтАЭ появляются лучшие уайльдовские пьесы : комедии тАЬИдеальный мужтАЭ (1895), тАЬКак важно быть серьезнымтАЭ (1895), тАЬВеер леди УиндермиртАЭ (1892) тАЬСвятая блудница, или женщина, осыпанная драгоценностямитАЭ (1893), тАЬЖенщина, не стоящая вниманиятАЭ (1893); драмы тАЬФлорентийская трагедиятАЭ, тАЬГерцогиня ПадуанскаятАЭ, тАЬВера, или НигилистытАЭ и тАЬСаломеятАЭ (1893).

Написанная на французском языке одноактная драма тАЬСаломеятАЭ была рассчитана на исполнение главной роли Сарой Бернар. Сюжет тАЬСаломеитАЭ основан на библейском эпизоде. Рассказ об иудейской принцессе Саломее, потребовавшей от царя Ирода преподнести ей на серебряном блюде отрубленную голову Иоанна Крестителя, чтобы она могла поцеловать его в рот, передан Уайльдом с характерной для декадантов эстетизацией жестокости. Желание Саломеи аморально, порочно и преступно. Это отмечено Уайльдом более чем ощутимо. Однако он эстетизирует тот момент, когда Саломея в сладострастном порыве целует отрубленную голову пророка, наслаждаясь вкусом крови.

тАЬСаломеятАЭ была запрещена к постановке на английской сцене, но в Европе она была хорошо известна : в 1903 году ее поставил Макс Рейнгард, в 1905 году появляется опера тАЬСаломеятАЭ Рихарда Штрауса.

Что же касается комедий Уайльда, они внесли оживление и в английскую драму, и в английский театр, ими была восстановлена давняя традиция , идущая от Шеридана. К комедиям, принесшим Уайльду мировое признание, можно прежде всего отнести тАЬИдеального мужатАЭ и тАЬКак важно быть серьезнымтАЭ. Основа конфликта в комедиях социально содержательна и совсем не комедийна. Внутренний облик действующих лиц позволяет представить изнанку общественных нравов. На виду - громкие титулы и светский этикет, изящество обхождения, блеск драгоценных камней, острота ума, необычность. Но тАЬидеальный мужтАЭ совсем не идеален. В этой комедии Уайльд обращается к новой для него теме - раскрытию продажности и грязных махинаций, царящих в политических кругах Англии. В образе известного государственного деятеля, члена палаты общин, Роберта Чилтерна, положившего начало своему состоянию продажей государственной тайны биржевому спекулянту, Уайльд разоблачает коррупцию высшего сановного мира. И тем не менее, разоблаченный перед зрителями, но остающийся образцом честности и неподкупности, он со спокойным сердцем принимает министерский портфель.

В комедии тАЬКак важно быть серьезнымтАЭ (Эрнестом) с весьма красноречивым подзаголовком тАЬЛегкомысленная комедия для серьезных людейтАЭ двое молодых светских людей ведут двойную жизнь, пытаясь избавить ее от повседневных забот. Уайльд показывает лицемерие и расчетливость, царящие в английских тАЬсливках обществатАЭ, где для того, чтобы жениться на любимой девушке, необходимо находиться в списке женихов, составленном ее матерью, жить на тАЬмодной стороне улицытАЭ, иметь достойных родителей, определенный годовой доход и политические взгляды.

Ну и конечно, Оскар Уайльд не может обойтись без парадоксов. Герои его комедий (как правило, это один наиболее яркий персонаж, например, лорд Горинг из тАЬИдеального мужатАЭ, лорд Дарлингтон из тАЬВеера леди УиндермиртАЭ и др.) тАЬлюбят смотреть на гениев и слушать красавцевтАЭ, тАЬпредпочитают посещать политические салоны только потому что это единственное место, где не говорят о политикетАЭ, боятся слушать, т. к. тАЬих могут убедить. А ведь человек, который позволяет убедить себя доводами разума, очень неразумное существотАЭ и т. д.

Последние годы жизни Уайльда отмечены глубоким кризисом, причина которого заключается в крайнем индивидуализме писателя. Неприятие ханжеских норм официальной морали выливается у него в нежелание считаться ни с какими нормами общественного поведения. В 1895 году Уайльд был заключен в тюрьму сроком на два года по обвинению в преступлении против н

Вместе с этим смотрят:

"Архитектурная сказка" М. Ф. Казакова

"Великая депрессия" в США

"Византийский стиль" в архитектуре Москвы

"Всехсвятский" пожар Москвы

"Дворцовые перевороты" и усиление позиций аристократии и гвардии: причины и последствия