Анри Бергсон

был ведущим французским философом нашего века. Он оказал влияние на Уильяма Джемса и Уайтхеда и значительно возВндействоВнвал на франВнцузскую мысль. В основном воздействие философии Бергсона было консерваВнтивным, оно легко согласовывалось с движеВннием, достигВншим кульминации в Виши.

Философия Бергсона в отличие от большинства систем прошлого дуаВнлиВнстичВнна. Мир для него разделен на две в корне различные части: с одной стоВнроны- жизнь, с другой материя, или вернее, то инертное “что-то”, коВнторое интеллект рассматривает как материю. Вся вселенная есть столкноВнвение и конфликт двух противоположных движений: жизни, коВнторая стремится вверх, и материи, котоВнрая падает вниз. Жизнь есть единственВнная великая сила, единственный огромный жизненный порыв, данный единожды, в наВнчале мира; встречающий сопротивлеВнние матеВнрии; борюВнщийся чтобы проВнбиться через материю; постепенно узнаюВнщий, как исВнпользовать материю, с помощью организаций; разделенный препятВнствияВнми на которые он наталВнкивается, на различные течения, как ветер на углу улицы; частично подавВнляемый материей вследствие тех изменений, котоВнрым маВнтерия его подвергаВнет: все же всегда- сохраняюВнщий свою способВнность к свободВнной деятельВнности, всегда борющийся, чтобы найти новый выход; всегда ищущий больВншей свободы движения между враждебными стенками материи.

Эволюцию нельзя объяснить, считая главной причиной прикосновеВнние к окружающей среде. Механизм и телеология страдают одним и тем же недоВнстатВнком: оба учения полагают, что в мире нет существенных новВншеств. МеВнханизм рассматривает будущее как содержащееся в огВнромном, и телеология, поскольку она верит, что конец, которого надо достичь, моВнжет быть познан заранее, отриВнцает, что результат содержит что- либо суВнщественно новое.

В противоположность обоим этим взглядам, хотя и больше соВнчувствуя телеоВнлогии, чем механизму, Бергсон утверждает, что эволюция является поВнистине творческой, как работа художника. Побуждение к действию, неВнопреВнделенное желание существует заранее, но когда желаВнние не удовлетВнворено, невозможно знать природу того, что удовлетвоВнрит это желание. Например, мы можем предВнполагать наличие у лишенВнных зрения животВнных некоторого смутного желания, чтобы быть освеВндомленным об объекВнтах до соприкосноВнвения с этими объектаВнми. ОтсюВнда вытекали усилия; коВнторые в конце концов привели к созданию глаз. Зрение удовлетворило это желание, но заранее зрение нельзя было представить. На этом основании эволюцию нельзя предВнсказать, и деВнтерминизм не может слуВнжить средВнством опровержения защитВнников своВнбоды воли.

Этот общий контур наполняется описанием действительного развиВнтия жизни на Земле. Сначала поток разделяется на животных и растеВнния; растеВнния предназВнначены чтобы откладывать энергию в резервуар, животВнные- чтобы использовать энергию для внезапных и быстрых движений. Но позже среди животных появВнляется новое разветвление: более или меВннее разделиВнлись интеллект и инстинкт. Они никогда полВнностью не быВнвают друг без друга, но в основном интеллект есть несчастье человека, тогда как инстинкт в своем лучшем проявлении виден у муВнравьев, пчел и у Бергсона. Различие между интеллектом и инстинкВнтом является основным в философии Бергсона.

Инстинкт в своем лучшем проявлении называется интуицией. ИнтелВнлект разВнделяющий вещи, согласно Бергсону- это род сна: он не активен как должна быть вся наша жизнь, но чисто созерцателен. Когда мы спим, говоВнрит Бергсон, то наше “я” рассеяно, наше прошлое разбито на куски; вещи которые в действиВнтельности взаимопроникают друг в друга, кажутся отВндельными твердыми телаВнми.

Как интеллект связан с пространством, так инстинкт или интуиция свяВнзаВнны с временем. Одной из наиболее примечательных черт филосоВнфии БергсоВнна являетВнся то, что в отличие от большинства мыслителей он расВнсматривает время и проВнстранство как глубоко различные вещи. ПространВнство характеВнристика материи- возникает при рассечении поВнтока; оно в действительности иллюзорно, полезно в некоторой степени на практике, но чрезвычайно ввоВндит в заблуждение в теории. Время, наоборот, есть существенная характериВнстика жизни или разума. Но время, о котором гоВнворится не математическое время, не однородное собрание взаимно внешних моментов. МатематичеВнское время согласно Бергсону, есть в саВнмом деле форма пространства; время, являющееся сущностью жизни, он назыВнвает длительностью. Понятие длительности- одно из основных в его философии, оно появляется уже в саВнмой ранней его книге “Время и своВнбода воли”.

“Вопросы, касающиеся субъекта и объекта, их различия и их единства должны ставится скорее как функция времени, нежели как функция проВнстранства”. В длительности, в которой мы рассматриваем наши действия, имеВнются разделенные элементы, но в длительности, в которой мы фактиВнчеВнски дейВнствуем, наши состояния растворяются в друг друге. ДлительВнность есть тот саВнмый материал действительности, который находится в вечном становлении, ниВнкогда не являясь чем- то законченным.

Прежде всего, длительность обнаруживает себя в памяти, так как именно в памяти прошлое продолжает существовать в настоящем. ТаВнким образом, теория памяти приобретает большое значение в филосоВнфии Бергсона.

Бергсон говорит, что понятием “память” обычно объединяют две радиВнкально отличные вещи, этому различию Бергсон уделяет особое внимаВнние. “Прошлое переживает себя,- пишет он,- в двух различных формах: во- перВнвых, в виде двиВнгательных механизмов, во- вторых, в виде незавиВнсимых восВнпоминаний”. НаприВнмер, о человеке говорят, что он помнит стиВнхотворение, если может повторить его наизусть, то есть, если он приобрел некоторую привычку или механизм, поВнзволяющие ему повторить ранее проделанное действие. Но он мог бы, по крайВнней мере теоретически, быть способным поВнвторить стихотворение, и не помня тех предыдущих слуВнчаев, когда он читал его раньше. Таким обВнразом этот вид памяти не вклюВнчает осознания проВншедших событий. Второй вид, который только один и заслуживает назваВнния “памяти”, представлен воспоминаниями, тех отВндельных случаев, когда человек читал стихотворение, причем каждый случай не похож на другие случаи и связан с определенной датой. Это не вопрос приВнвычки так как кажВндое событие происходило только однажды и произвело впеВнчатление сразу. Предполагается, что каким- то образом все, что когда- нибудь с нами случалось, помниться, но, как правило, доходит до сознания только то, что полезно. Кажущиеся провалы в памяти, как доказывает Бергсон, являются в дейВнствительности провалами не психиатВнрической памяти, а моторного меВнханизма, вводящего память в действие. Этот взгляд подтверждается расВнсмотрением фиВнзиологии мозга и явленияВнми потери памяти, из которых, как утверждает Бергсон, следует, что исВнтинная память не является функцией мозга.

“Память” в принципе должна быть силой, абсолютно независимой от маВнтерии. И если дух есть реальность, то именно здесь в явлении паВнмяти, мы можем экспеВнриментально войти с ним в соприкосновение”.

Чистая память для Бергсона противоположна чистому восприятию, по отноВншению к которому он занимает ультрареалистическую позиВнцию. ЧисВнтое восВнприятие образуется побуждающим действием, его дейВнствительВнность лежит в его активности. Именно таким путем мозг окаВнзывается свяВнзанным с восприятием, так как он не является инструменВнтом действия. Можно заклюВнчить, что если бы не мозг, мы могли бы воспринимать все, но на самом деле мы воспринимаем только то, что нас интересует.

Теперь возвратимся к инстинкту или интуиции которые противопоВнставВнляются интеллекту. Бергсон хочет заставить интеллект обратиться на самого себя, и пробудить потенциальные возможности интуиции, которые в нем все еще дремВнлют. Отношение инстинкта к интеллекту сравнивается с отношениВнем зрения к осязанию.

Существенная особенность интуиции состоит в том, что она не разВндеВнляет мир на отдельные вещи, как это делает интеллект. Интуиция охВнватыВнвает многообраВнзие, но это многообразие взаимопроникающих процессов, а не пространственно внешних тел. На самом деле вещей не существует. Такой взгляд на мир кажется интеллекту трудным и неестеВнственным, прост и естеВнственен для интуиции. ПаВнмять не дает примеров того, что имеется в виду, в памяти прошлое продолжает жить в настояВнщем и прониВнзывает его. Ни будь разума мир был бы вечно умиВнрающим и снова рожВндающимся, у прошлого не было бы реальности, и поэтому не было бы прошлого. Именно память, со своим желанием все соотноВнсить, деВнлает прошедшее и будущее реальным, и тем самым создает исВнтинную длительВнность и время. Только интуиция моВнжет постичь это смешение прошлого и будуВнщего; для интеллекта они остаВнются внешниВнми.

Учение Бергсона о свободе и его восхваление действия тесно связаВнны с доВнстоинствами интуиции. Аргументы против свободы воли осноВнвываются частичВнно на допущении что интенсивность психических соВнстояний есть коВнличество, коВнторое можно измерить, по крайней мере в теории. ОпроВнвержеВнние этого взгляда Бергсон предпринял в первой главе своей книги “Время и свобода воли”. Он деВнлает вывод, что исВнтинная свобода возможВнна. “Мы свободны, когда наши поступВнки вытеВнкают из нашей индивидуВнальности когда они ее выражают, когда они имеют с ней такое же неопреВнделенное сходство, какое иногда бывает между хуВндожником и его твореВннием”.

Основой философии Бергсона, поскольку она представляет нечто большее, чем просто поэтический и образный взгляд на мир является его учение о пространстве и времени. Учение о пространстве требуется ему для того, чтобы осудить интеллект. Если же ему не удастся осудить инВнтеллект, то интеллекту удастся осудить его, так как между ними война.

Учение о времени необходимо Бергсону для защиты свободы, для его учения о "вечном потоке" и для всего его представления об отношениях духа и материи.

Теория пространства Бергсона полно и четко изложена в его книге "Время и свобода воли" и принадлежит к наиболее ранним частям его философии. Бергсон в ней утверждает, что понятия "больше" и "меньше" включают в себя пространство, что большее содержит в себе меньшее. Он дает ясное представление "Как будто можно говорить о величине там, где нет ни множественности, ни пространства". В следующей главе он выВндвинул тот же тезис, но относительно чисел. "Как только мы хотим предВнставить число а не просто цифры или слова мы вынуждены обратиться к пространственному образу." В утверждении приведенном выше Бергсон путает три разных вещи, а именно:

1. Число как общее понятие применимое к различным числам.

2. Собственно различные числа.

3. Различные совокупности, к которым применимы различные числа.

В работах Бергсона часто упоминается математика и наука, и невдумВнчивому читателю может показаться, что эти упоминания сильно укрепВнляют позицию Бергсона. В том, что касается математики, Бергсон умышВнленно предпочитает традиционные ошибки в интерпретации более совреВнменным взглядам, преобладающим среди математиков в последние 80 лет. Кроме уже рассмотренного нами понятия о числе, главный пункт, в котором Бергсон затрагивает математику - это его отрицание того, что он называет "кинематографическим" представлением о мире. Согласно ему математика толкует изменения, даже непрерывные изменения как обВнразуемые серии состояний; Бергсон, наоборот, утверждает что никакая серия состояний не может дать представление о том, что непрерывно, и что изменяющаяся вещь никогда не находится ни в каком состоянии. ИсВнтинное изменение может быть объяснено только с помощью истинной длительности , которая включает в себя взаимное проникновение прошлоВнго и настоящего. Таким образом, довод Бергсона против математического взгляда на движение сводится просто к игре слов.

Теория длительности Бергсона связана с его теорией памяти. Согласно этой теории , то что мы помним, продолжает существовать в памяти и поВнэтому проникает в настоящее; прошлое и настоящее не являются взаимно внеположными, но смешаны в единстве познания. "Прошлое есть в сущВнности то что уже более не действует". Таким образом, его определение образует порочный круг. Фактически он говорит: "Прошлое есть то дейВнствия чего в прошлом". "То что составляет наше чистое восприятие есть наше зарождающиеся действие. Таким образом, действительность нашего восприятия заключается в его действенности. Прошлое есть только идея, настоящее есть идеомотор( 135 л.с)."

Вся теория длительности и времени Бергсона основывается на элеменВнтарном смешении настоящих явлений, воспоминаний с прошлыми собыВнтиями. Смешение настоящего и вспоминаемых прошлых событий, по- виВндимому лежащих в основе теории времени является примером смешения акта познания и того что познается. Это смешение акта познания с познаВнваемым объектом неизбежно проходит через всю книгу "Материя и паВнмять". Здесь Бергсон пишет "Я называю материей совокупность образов, а восприятием материи- те же самые образы в их отношении к возможному действию одного определенного образа - моего тела". Когда Бергсон гоВнворит, что образ может существовать, и не будучи воспринятым, он объВнясняет, что для образов быть и быть сознательно воспринятым - это соВнстояния различающиеся лишь по степени. Шекспир назвал жизнь бродяВнчей тенью. Шелли сказал, что она подобна куполу из разноцветного стекла. Бергсон сравнил ее со снарядом, разрывающимся на части, котоВнрые суть тоже снаряды. То благо, которое Бергсон надеется увидеть реаВнлизованным в мире, - это действие ради действия.

Вместе с этим смотрят:

"Архитектурная сказка" М. Ф. Казакова

"Великая депрессия" в США

"Византийский стиль" в архитектуре Москвы

"Дворцовые перевороты" и усиление позиций аристократии и гвардии: причины и последствия

"Золотой век" Екатерины II. Россия во II половине XVIII века