Петр I и его сподвижники

Оглавление

1. Пётр Великий и компания "друзей".

2. Птенцы гнезда Петрова.

2.1. Александр Данилович Меньшиков.

2.2. Борис Петрович Шереметьев.

2.3. Пётр Андреевич Толстой.

2.4. Алексей Васильевич Макаров.

3. Яркие индивидуальности, составлявшие единую команду.

Пётр Великий и компания "друзей".

В истории России вряд ли сыщется время, равное по своему значеВннию преобразованиям петровой четверти XVIII века. За многовековую историю существования Российского государства было проведено не мало реформ. О том, что дали России петровские преобразования, со всей определенностью сказало время. Известный историк и публицист М.М.Щербатов считал, что путь, пройденный страной при Петре, без него пришлось бы преодолевать два столетия. Карамзин в начале XIX века полагал, что на это потребовалось бы шесть столетимй. Ни ЩерВнбаВнтов, ни Крамзин отнюдь не питали симпатий к царю-преобразоватеВнлю, но жаже они должныт были признать гигантский скачок России в годы петровских реформ. Преобразования петра обеспечили нашей стране новое качественное состояние: во-первых, значительно сокраВнтилось отВнставание экономической и культурной жизни России от эконоВнмической и культурной жизни передовы стран Европы; во-вторых, РосВнсия в могущеВнственную державу с современной сухопутной армией и могучим БалтийВнским флотом; возросшая военная мощь позволила России в ходе СеВнверной войны сокрушить шведскую армию и флот и утвердиться на беВнрегах Балтики; в-третьих, россия вошла в число веВнликих держав, и отВнныне ни один вопрос межгосударственных отношеВнний в Европе не реВншался без ее участия. Особенность преобразоваВнний состоит в том, чтоВнони носили всеобъемлющий характер. Степень проникновения новВншеств в толщу старомосковского уклада жизни была различной. В одних случаях, как, например, в быту, преобразования коснулись узкого слоя общества, оказав влияеие, прежде всего на его "верхи". Множество поВнколений крестьян и после реформыне расставаВнлись ни с бородой, ни с сермяжным зипуном, а башмаки окончательно вытеснили лапти только в советское время. Но в области строительстВнва вооруженных сил, струкВнтуры государственного аппарата, внешней политики, промышленного развития, архитектуры, живописи, распоВнстранения научных знаний, граВндостроительства новшества были столь глубокими и устойчивыми, что позволили иным историкам и публициВнстам середины прошлого века возвести петровские преобразования в ранг "революции", а самого Петра считать первым в России "революВнционером", причемне ординарВнным, а "революционером" на троне. Петр был очень не ординарным чеВнловеком. Прежде всего, поражает разносторонность его дарований: он был незаурядным полководцем и дипломатом, флотоводцем и законаВндателем, его можно было встреВнтить и с топором и пером в руках, выреВнзывающим новый шрифт и сиВндящим за чертежом нового корабля, озабоВнченным постигшей неудачей и ликующим по поводу одержанной побеВнды, за изучением какой-либо диковинной машины и размышляющим над устройством правительстВнвенного механизма обширного государства. Однако Петр великий был не только дельцом, но и мыслителем. Его жизнь так сложилась, что давала ему мало досуга заранее и нетороплиВнво обдумывать план дейВнствий, а темперамент мало внушал и охоты к тому. Спешность дел, неуменье, а иногда и невозможность выжидать, подвижность ума, неВнобычайно быстрая наблюдательность - все это приучило Петра задуВнмывать без раздумья, без колебания решаться, обдумывать дело среди самого дела и, чутко угадывая требования миВннуты, на ходу соВнображать средства исполнения. В деятельности Петра все эти моВнменты, так отчетливо различаемые досужим размышлением и как бы рассыпающиеся при раздумьи, шли дружно вместе, точно вырасВнтая один из другого, с органически-жизненной неразделимостью и поВнследоВнвательностью. Петр является перед наблюдателем в вечном потоВнке разнообразных дел, в деловом постоянном общении с множеством люВндей, среди непрерывной смены впечатлений и предприятий; всего труднее вообразить его наедине с самим собою, в уединенном кабиВннете, а не в людной и шумной мастерской.

Это не значит, что у Петра не было тех общих руководящих поняВнтий, из которых составляется образ мыслей человека; только у Петра этот образ мыслей выражался несколько по-своему, не как подробно обдуманный план действий или запас готовых ответов на всевозможВнные запросы жизни, а являлся случайной импровизацией, мгновенной вспышкой постоянно возбужденной мысли, ежеминутно готовой отвеВнчать на всякий запрос жизни при первой с ним встрече. Мысль его выВнрабатывалась на мелких подробностях, текущих вопросах практической деятельности, мастеровой, военной, правительственной. Он не имел ни досуга, ни привычки к систематическому размышлению об отвлеченВнных предметах, а воспитание не развилов нем и наклонности к этому. Но коВнгда среди текущих дел ему встречался такой предмет, он своей прямой и здоровой мыслью составлял о нем суждение так же легко и просто, как его зоркий глаз схватывал структуру и назначение впервые встреченной машины. Но у него всегда были наготове две основы его образа мыслей и действий, прочно заложенные еще в ранние годы под неуловимыми для нас влияниями: это - неослабное чувство долга и вечно напряженВнная мысль об общем благе отечества, в служении коВнторому и состоит этот долг. На этих основах держался и его взгляд на свою царскую власть, совсем непривычный древнерусскому обществу, но бывший начальным, исходным моментом его деятельности и вместе основным ее регулятором. В этом отношении древнерусское политичеВнское сознаВнние испытывало в лице Петра Великого крутой перелом, реВншительный кризис.

В его деятельности впервые ярко проявились народно-воспитаВнтельные свойства власти, едва заметно мерцавшие и часто совсем поВнгаВнсавшие в его предшественниках. Петру удалось перевернуть в себе поВнлитическое сознание московского государя изнанкой на лицо; только он в составе верховной власти всего яснее понял и особенно живо поВнчувстВнвовал "долженства", обязанности царя, которые сводятся, по его слоВнвам, к "двум необходимым делам правления": к распорядку, внутреннему благоустройству, и обороне, внешней безоВнпасности государства. В этом и состоит благо отечества, общее благо родной земли, русского народа или государства - понятия, которые Петр едвали не первый у нас усвоил и выражал со всей ясностью перВнвичных, простейших основ общественного порядка. Самодержавие - средство для достижения этих целей. Нигде и никогда не покидала Петра мысль об отечестве; в радостные и скорбные минуты она ободВнряла его и наВнправляла его действия, и о свойе обязанности служить отечеству, чем только можно, он говорил просто, без пафоса, как о деле серьезном, но единственным и необходимом. Жить для пользы и славы государства и отечества, не жалеть здоровья и самой жизни для общего блага - такое сочетание понятий было не вполне ясно дляы обычного сознания древВннерусского человека и мало привычно для его обиходной житейской практики. В минуты всенародного бедствия, когда опасность грозила всем и каждому, он понимал обязанность и мог чувствовать в себе гоВнтовность умереть за отечество, потому что, защищая всех, он защищал самого себя, как каждый из всех, защищая себя, защищал и его. Он поВннимал общее благо как частный интерес каждого, а не как общий интеВнрес, которому должно жертвовать частным интересом кажВндого. АПетр именно и не понимал частного интереса, не совпадающего с общим, не понимал возможности замкнуться в кругу частных, домашВнних дел. Вот это трудное для древнерусского ума понятие об общем благе и усилиВнвался выяснить ему своим примеро, своим взглядом на власть и ее отВнношение к народу и государству Петр Великий.

Этот взгляд служил общей основой законадательства Петра и выраВнжался всенародно в указах и уставах как руководящее правило его деяВнтельности. Но особенно любил Петр высказывать свои взгляды и рукоВнводящие идеи в откровенной беседе с приближенными, в компании своих "друзей", как он называл их. Ближайшие исполнители должны были знать прежде и лучше других, скаким распорядителем имеют дело, и чего он от них ждет и требует. Стоит заметить, что многие, выВнсказываясь об эпохе Петра Великого, говорят только о самом Петре, вроде, как только он проводил эти реформы, что он в одиночестве тяВннул воз преобразований в гору, в то время как "миллионы" тянули его под гору. В действительности у Петра было множество помошников, подвиВнзавшихся на военном, дипломатическом, административном и культурВнном поприщах. Как и всякая знаминательная эпоха, время преВнобразоваВнний выдвинуло немало выдающихся деятелей, каждый из коВнторых внес свой вклад в укрепление могущества России. Называя их имена, следует понить о двух обстоятельствах: об исключительном даре Петра угадыВнвать таланты и умело их использовать и о превлечеВннии им помошников из самой разнородной среды. Среди сподвижников Петра Великог поВнмимо русских можно встретиь голландцев, литовцев, сербов, греков, шотландцев. В "команде" царя находились представители древВннейших аристократических фамилий и рядовые дворяне, а также выВнходцы из "низов" общества: посадские и бывшие крепостные. Царь долВнгое время при отборе помошников руководствовался рационалистичеВнскими критеВнриями, нередко игнорируя социальную или национальную принадлежВнность лица, которого он приближал к себе и которому давал ответственВнные поручения. Основаниями для продвижения по службе и успехов в карьере являлись не "порода", не происхождение, а знания, навыки споВнсобности чиновника или офицера.

Нет надобности доказывать, что в рамках самодержавной политичеВнской системы огромное значение имела личность самого монарха, его взгляды, определявшие, в конечном счете, выбор лиц, приближаемых к трону. Монарх ограниченных способносте выбирал и соратников серых и бесцветных. Чтобы быть замеченным и обласканным Петром, надлеВнжаВнло соответствовать взыскательным требованиям царя-рационалиста. Одна из граней дарования Петра великого состояла в умении угадывать таланты, выбирать соратников. Можно назвать десятки ярких индивидуВнальностей, раскрывших свои способности в самых разнообразных сфеВнрах деятельности. Но Петр умел не только угадывать таланты, но и исВнпользовать их на поприще, где они могли оказаться наиболее полезныВнми. Несколько тому примеров. Под Полтавой под рукой царя находился весь цвет командного состава русской армии: фельдмаршал Б.П.Шереметьев, генералы А.И.Репнин, Я.В.Брюс, А.Д.Меньшиков. Петр послал преследоват бежавшего с поля боя противника А.Д.Меньшикова и, как дальше мы убедимся, не ошибся в своих расчетах - только МеньВншиков, и никто иной, обладал такими свойствами характера и дароваВнния, которые могли обеспечить успех операции у Переволочны.

При крайне опасном положении русской армии на реке Прут Петр отВнправил вести переговоры с османами не кого-либо из окружения, наприВнмер того же канцлера Г.И.Головкина, а вице-канцлера П.П.Шафирова, человека столь же настырного, как и гибкого, умевшего быть грозным и неумолимым и источать столько любезностей и комплиментов, что соВнвершенно обескураживал собеседника. Искусство Шафирова-диплоВнмата оказалось весьма полезным, ибо перемирие, заключенное им на Пруте, предусматривало условия, самые легкие из мыслимых. Не мение удачВнным было назначение Б.П.Шереметьева командиром карательного отВнряда, направленного на подавление мятежных астраханцев, или наВнзнаВнчение в состав делегации дла переговоров со шведами А.И.Остермана. Этот коварный и вкрадчивый человек, умевший быстро завоевывать доВнверие и переходить на конфиденциальный тон, хотя официально и не занимал руководящей должности в делегации, но игВнрал решающую роль в переговорах со шведами и на Аландском и НиВнштадтском конгрессах. В выборе соратников Петр ошибался редко, но ошибки все же случались, как, например, в его недооценке хитрости Мазепы. Но мы знаем и другоВнго Петра - человека жестокого и деспотичВнного, низводившего соратника до роли послушного исполнителя своей воли. Едва ли не самым выразиВнтельным примером могут служить взаимоотношения петра и его фельдВнмаршала Б.П.Шереметьева. Царь никогда не возлагал на себя роль главнокомандующего армией или флотом. Такую должность наминально выражали на суше Б.П.Шереметьев, а на море - Ф.М.Апраксин. ФактичеВнски армией и флотом командовал Петр. Подобно тому, как в АдмиралВнтействе, по свидетельству современников, не вбивался ни один гвоздь без повеления царя, так в армии и на флоте без его ведома, не приниВнмалось ни одного более или мение важного решения. Где бы ни нахоВндился Петр - на самом театре военных действий, вблизи его или за мноВнгие сотни верст, именно петр, а не Шереметьев руководил перемещениВнем войск, их формированием, определял своевременность или несвоеВнвременность сражения. В адрес фельдмаршала сыпались понукания, угВнрозы, распоряжения, включавшие даже мелочи боевой жизни. ШереВнметьев был настолько преучен к такого рода царским повелениям, что, оказавшись без них, пребывал вполной растеренности. Именно в таком положении оказался Борис Петрович, когда Петр, сразу же после прутВнского похода, отправился заграницу - в Карлсбад на лечение и в Торгау на свадьбу своего сына Алексея. Связь с царем затруднена, и ШереВнметьев плакался Ф.М.Апраксину: ранее, писал фельдмаршал, было "не так мне прискорбно и несносно, как сие мое дело, за отлучением его саВнмодержавства в такую дальность, також что вскорости не могу получить указ, а к тому отягощен положением на мой рассудок, что трудно деВнлать". Своим "рассудком" Борис Петрович отвык пользоваться. ПосочувВнствовал Шереметьев и Апраксину: "Мню себе, что и вы в такой тягости и печали застаешь". Не смотря на этот факт, Петр собрал вокруг себя комВнпанию очень даровитых соратников, которые были весьма талнтливы в своем деле. То была столь памятная компания сотрудников, которых поВндобрал себе преобразователь, - довольно пестрое общество, в состав которого входили, как упоминалось выше, люди различного происхождеВнния. Среди них можно найти и очень умных и самых обыкновенных, но все они были преданные и исполнительные.

Многие из них, даже большинство и притом самые видные и заслуВнженные дельцы, были многолетние и ближайшие сотрудники Петра: князь Ф.Ю.Ромадоновский, Князь М.М.Голицын, Т.Стрешнев, А.В.Макаров, князь Я.Ф.Долгорукий, князь А.Д.Меньшиков, графы ГолоВнвины, Шереметьев, П.Толстой, Брюс, Апраксин. Сним они начали свое дело; они шли за ним до последних лет шведской войны, иные пережили Ништадтский мир и самого преобразователя. Другие, как граф ЯгужинВнский, барон Шафиров, барон Остерман, волынский, Татищев, Неплюев, миних, постепенно вступали в редевшие ряды на место раньше выбывВнших князя Б.Голицина, графа Ф.А.Головина, Шеина, Лефорта, Гордона. Петр набирал нужных ему людей всюду, не разбирая звания и происхоВнждения, и они сожлись к нему с разных сторон и из всевозможных соВнстояний: кто пришел юнгой на португальском корабле, как генерал-поВнлицмейстер новой столицы Девиер, кто пас свинейв Литве, как расскаВнзывали про первого генерал-прокурора Сената Ягужинского, кто был сиВндельцем в лавочке, как вице-канцлер Шафиров, кто из русских дворовых людей, как архангельский вице-губернотор, изобретатель гербовой буВнмаги, Курбатов, кто, как Остерман был сын вестфальского пастора; и все эти люди вместе с князем Меньшиковым, когда-то, как гласила молва, торговавшим пирогами по московским улицам, встречались в обществе Петра с остатками русской боярской знати. Не легко было сладить столь разнахарактерный набор в дружную компанию для общей деятельности. Петру досталась трудная задача не только подыскивать годных людей для исполнения своих предприятий, но воспитывать саВнмих исполнителей. Неплюев впоследствии говорил Екатерине II:"Мы, Петра Великого ученики, проведены им сквозь огонь и воду". Но в этой суровой школе применялись не одни только суровые воспитательные приемы. Посредством раннего и прямого общения Петр приобрел большое умение распозновать людей даже по одной наружности, редко ошибался в выборе, верно угадывал, кто на что годен. Но, за исключеВннием иностранцев, да и то не всех, люди, подобранные им для своего дела, не становились на указанные им места готовыми дельцами. Это был добротный, но сырой материал, нуждавшийся в тщательной обраВнботке. Подобно своему вождю, они учились на ходу, среди самого дела. Им нужно было все показать, растолковать наглядным опытом, собстВнвенным примером, за всяким присмотреть, каждого проверить, иного ободрить, другому дать хорошую острастку, чтобы не дремал, а смотрел в оба. Притом Петру нужно было приручить их к себе, стать к ним в проВнстые и прямые отношения, чтобы личной к ним близостью вовлеч в эти отношения их нравственное чувство, по крайней мере, чувство некотоВнрой стыдливости, хотя бы только перед ним одним, и таким образом поВнлучить возможность действовать не только на ощущение официального страха должностного холопа, но и на совесть как не лишнюю подпорку гражданского долга или по краеней мере общественного прилиичия. В этом отношении, что касается долга и приличия, большинство русских сотрудников Петра вышло из старого русского быта с большими недочеВнтами, которые ярко проявились в злоупотреблениях по службе. Петр жестоко и безуспешно боролся с этой язвой. Он ожесточался, видя, как вокруг него играют в закон, по его выражению, словно в карты, и совсех сторон подкапываются "под фортецию правды". Есть известие, что одВннажды в Сенате, выведенный из терпения этой повальной недобросовеВнстностью, он хотел издать указ вешать всякого чиновника, укравшего хоть настолько, сколько нужно для покупки веревки. Тогда блюститель закона 'око государево", генерал-прокурор Ягужинский встал и сказал: "Разве ваше величество хотите царствовать один, без слуг, без подданВнных? Мы все воруем, только один больше и приметнее другого'. Человек снисходительный, доброжелательный и доверчивый, Петр в такой среде стал проникаться недоверием к людям и приобрел наклонность думать, что их можно обуздать только "жесточью". Он не раз повторял Давидово слово, что всякчеловек ложь, приговаривая: "Правды в людях мало, а коварства много. "Петр всеми возможными мерами пытался очистить столь испорченную атмосферу. Были у него и суровые законы, царская дубинка, которой он не раз бивал своих упрямэх сподвижников. Однако он высоко ценил талант и заслугу и много грехов прощал даровитым и заслуженным сотрудникам, но ни за какие таланты и заслуги не ослабВнлял он требований олга; напротив, чем выше ценил он дельца, тем взыВнскательнее был к нему и тем доверчивее полагался на него, требуя не только точного исполнения своих распоряжений, но, где нужно, и дейстВнвий на свой страх, по собственному соображениюи почину, строго предВнписывая, чтобы в донесениях ему отнюдь не было привычного "как извоВнлишь". Воспитывая себе дельцов самым обхождением с ними, требоваВнниями служебной дисциплины, собственным примером, наконец, уважеВннием к таланту и заслуге, петрхотел, чтобы его сотрудники ясно видели, во имя чего он требуетот них таких усилий, и хорошо понимали как его самого, так и дело, которой вели по его указаниям,- хотя бы только поВннимали, если уж не могли в душе сочувствовать ни ему самому, ни его делу. Вот на таких четырех, сочувствовавших Петру и его благому делу, мне хотелось заострить внимание. Это Александр Данилович МеньшиВнков, Борис Птрович Шереметьев, Петр Андреевич Толстой, предок Л.Н.Толстого, и Алексей Васильевич Макаров. Каждого из них природа одарила неодинаковыми способностями, разными были и сферы их приложения. Но при всех различиях меры таланта и знаний у них были и общие черты. Все они тянулли лямку в одной упряжке, подчинялись одВнной суровой воле и поэтому должны были сдерживать свой темпераВнмент, а порой и грубый, необузданный нрав. В портретных зарисовках каждого из них можно обнаружить черты характера, свойственные челоВнвеку переходной эпохи, когда влияние просвещения еще не сказались в полной мере. Именно поэтому в одном человеке спокойно уживались грубость и изысканная любезность, обаяние и надменность, под внешВнним лоском скрывались варварство и жестокость. Другая общая черта - среди видных сподвижников царя не было лиц с убогим интеллектом, лишенных природного ума. Наконец, бросается в глаза общность их суВндеб: карьера почти всех из них трагически оборвалась.

Птенцы гнезда Петрова.

Александр Данилович Меньшиков.

Меньшиков по происхождению, как утверждало большинство его соВнвременников, был родом из незнатной семьи. Путь Александра ДанилоВнвича от пирожника до святейшего князя совершен на глазах у современВнников, он отражён в источниках. Не говорится только о природе, когда Алексашка сменил порты и рубаху на мундир солдата потешной роты и денщика Петра. В 1697 году он значился среди волонтёров, отправивВншихся за границу для обучения кораблестроению. Меньшиков в те годы не расставался с Петром ни на минуту и везде следовал за царём. В это время влияние Алексашки на царя сильно возросло. Меньшиков обладал как раз теми качествами, которые царь в условиях надвигавшейся войны искал в своём фаворите: усердие сочетаемое с талантами, беспредельВнная преданность и умение угадывать помыслы царя, распорядительВнность, опирающаяся на уверенность в том, что царь поступил бы в том или ином случае точно так же, как поступает он, Меньшиков. Иными слоВнвами критерием "годности" фаворита стали его деловые качества. Под Нотебургом впервые проявились его военные дарования. Меньшиков, во время, приведя силы на подмогу, предопределил успех этого сражения. После этого Александр Данилович преуспел также и на посту администВнратора, в качестве губернатора Шлиссенбурга.

Входя в курс дела, Меньшиков накапливал опыт администратора и военачальника. Уже в эти годы его письма к царю или распоряжения подчиненным отличались деловитостью и лаконичностью - в них ни одВнного лишнего слова. Опять напрашивается сравнение: фаворит усваиВнвал и тон, и манеру писем Петра. Александр Данилович работал, не поВнкладая рук, с полной самоотдачей. Не менее успешней он справлялся и с другими поручениями. Для создаваемого Балтийского флота требоваВнлось железо и корабельные пушки. Меньшиков организует поиск руд и закладывает два завода. Так царский слуга постепенно становиться соВнратником царя. На военном поприще Александр Данилович тоже быстро завоевал репутацию надёжного и энергичного исполнителя. В 1703 году он удачно руководил изгнанием неприятеля из земель по течению Невы. Укрепление острова Котлин и возведение Петропавловской крепости поВнручил Меньшикову, чем был весьма доволен. Царю нравилась распоВнряВндительность любимца не щадившего ни себя, ни других. В 1704 году под руководством Меньшикова была взята Нарва. В течение десяти лет, наВнчиная с 1705 года, между Петром и Меньшиковым, судя по их переписВнке, поддерживались самые теплые отношения, не возникало ни одного поВнвода, чтобы омрачить их. В 1706 году австрийский император награВндил царского фаворита дипломом князя Священной Римской империи. БывВнший пирожник стал светлейшим князем. В этом же году Меньшиков был поставлен командовать союзными войсками в Саксонии. Тогда то он и одержал свою блистательную победу у Калиша, блеснув и полководчеВнскими дарованиями и личной отвагой. Излишняя доверчивость князя оказала ему плохую услугу. По своей наивности, неумению лгать, приняВнтию лживых заверений собеседника за чистую монету Меньшиков отдал Августу II шведских племенных, которых король предатель передал Карлу XII из-за своей личной выгоды. От этой доверчивости Александр Данилович не раз ещё пострадал, но до конца дней своих он не смог преодолеть её. В следующие годы последовало изнурительное отступВнление. Лишь 28 сентября 1708 года было предпринято сражение у ЛесВнной, в котором под командованием Меньшикова и Петра был практичеВнски полностью уничтожен корпус Ливенгаупта, спешивший на соединеВнние с основными силами Карла XII. Этот разгром и последующее взятие Меньшиковым крепости Батурин, резиденции изменника Мазепы, были одной из составляющих успеха русских под Полтавой. Лишённый продоВнвольствия и боеприпасов Карл XII вынужден был постоянно менять дисВнлокацию. Своими налётами русские войска "докучали" шведской армии. В некоторых из них участвовал и Меньшиков. Складу его характера и темпераменту вполне соответствовали такого рода внезапные нападеВнния, где можно было проявить личную отвагу, и находчивость, и способВнность мгновенно ориентироваться в быстро менявшейся обстановке. В подготовке к полтавскому сражению Меньшиков сыграл решающую роль. В самой битве ему была отдана под командование вся кавалерия, котоВнрая сыграла не последнюю роль в ходе сражения. После одержанной победы преследование отступавших шведов возглавил Меньшиков. ЧеВнрез три дня драгуны Александра Даниловича нагнали противника у ПеВнревологны, где пленили 16275 человек.

Случившееся у Перевологны подтверждает удачный выбор царя. Петр правильно учел свойства характера князя, которому в известной мере были свойственны и невероятная напористость, и способность действоВнвать очертя голову, и, если хотите, отчасти авантюризм. Именно так и надо было поступить с деморализованным противником. РасчетлиВнвость Шереметьева и осторожность Боура вряд ли могли быть полезныВнми в той ситуации. Переволочна, таким образом, к полтавской славе АлекВнсандра Даниловича добавила новые лавры.

Никого из соратников Петра нельзя поставить на одну доску со светВнлейшим князем по вкладу, лично внесённому в разгром шведов. После Полтавы Пётр щедро вознаградил Александра Даниловича. После светВнлейший возвратился в Петербург, где с той же энергией, что и на войне, продолжил руководить застройкой города. В марте 1711 года был период недовольства царя Меньшиковым, из-за поступивших к Петру жалоб от жертв княжеского стяжания и произвола. Но размолвка скоро прекратиВнлась, так как не было повода к её дальнейшему продолжению. Выполняя союзнические обязательства, в 1712 году Пётр вторгся в Померанию. Царь решил послать туда такого главнокомандующего, у которого полкоВнводческие дарования сочетались бы с дипломатическими способностяВнми, кроме того, он должен был пользоваться беспредельным доверием Петра. Выбор пол на Меньшикова. Александр Данилович полностью выВнполнил свою задачу в Померании. Осада Штеттина была последней воВненной операцией князя. Больше светлейший князь не участвовал ни в сражениях Северной войны, ни в Каспийском походе. Это было связанно с хронической болезнью лёгких. Посде возврашения Меньшикова из ПоВнмерании началась малоэффективная, будничная работа в качестве гуВнбернатора столичной губернии, сенатора, президента Военной колегии. Повседневная работа князя была весьма полезна, о чём свидетельствуВнют похвалы царя. Помимо обязанностей сугубо губернаторских, АлекВнсандр Данилович выполнял множество личных поручений Петра, вклюВнчая попечение о детях царя. Князь всегда ответственно относился к поВнрученным ему делам, спустя рукава он никогда ничего не делал, и, так же как и царь, целиком отдавался начатому делу и неуспокаивался до тех пор, пока не приводил его к желаемому концу. Особая близость межВнду Меньшиковым и Петром наступила в месяцы, когда велось следствие по делу царевича Алексея. Усердие Меньшикова в следствии - выше всяких похвал. Скованных заключенных он партиями отправляет в МоскВнву. Некоторых из них он допрашивает сам. С особенным рвением светВнлейший брал под стражу князя Долгорукого, который когда-то возглавлял комиссию по расследованию его собственных обвинений в казнокрадстВнвве. Список подписавших царевичу приговор возглавил Меньшиков. ПоВнсле окончания дела царевича Алексея у Александра Даниловича начаВнлись будни мирной жизни. Стоит заметить, что светлейший князь до конца своих дней оставался неграмотным. Он не умел ни читать, ни пиВнсать, о чём сидетельствуют многочисленные факты. С уйимой дел ему помогали справиться многочисленные служители и его великолепная память. Меньшиков также обладал высокоразвитым здравым смыслом, заменявшим ему ученость и образованность. С неграмотностью ДаниВнлыча связан ещё один курьёз. Он был первым из русских, кого иностранВнное академическое учереждение избрало своим членом. Не кто-нибудь, а сам Ньютон 25 октября 1714 года известил Александра Даниловича об избрании его членом Королевского общества. Удивление неграмотного князя сменяется восхищением талантом самородка.

Меньшиков, как и все чиновники того времени, был не прочь запустить руку в казённый карман. Петля на его шее затянулась, когда он меньше всего ожидал неприятностей. На него было подряд заведено несколько дел. Не успевало одно разбирательство закончиться, как возникало ноВнвое. В общей сложности сумма начёта на него составляла 1581519 рубВнлей. Неслыханная по тем временам сумма. Часть начёта он погасил наВнличными и товарами, часть Пётр ему простил, а оставшийся долг проВнстила ему уже Екатерина. Но самую крупную неприятность Александру Даниловичу принесли не расследования о казнокрадстве, а почепское дело. Князь обвинялся в захвате чужих земель и закрепошении украинВнских казаков.

Как ни изворачивался князь, но, припертый к стене, вынужден был признаться царю: "Ни в чем по тому делу оправдаться не могу, но во всем у вашего величества всенижайше слезно прошу милостевейшего прощеВнния. " Терпение Петра было на исходе. Вероятно, к этому времени отноВнсятся вещие слова, будто бы сказанные им Екатерине: "Ей, Меньшиков в беззаконии зачат, и во гресях родила его мати его, а в плутовстве сконВнчает живот свой. И если, Катенька, он не исправится, то быть ему без гоВнловы". Однако царь проявил снисходительность к Александру ДаниловиВнчу, прежде всего за заслуги князя. Светлейший на любом поприще, куда бы ни послал Пётр, проявлял незаурядные способности организатора и безупречного исполнителя царских повелений. Такая распорядительВнность давала Петру основание выделять его среди своих сподвижников даже в те времена, когда отношения между ними стали иными, чем впервые полтора десятка лет их дружбы. Неизвестно, какой была бы судьба Меньшикова, проживи Пётр ещё несколько лет. Скорее всего, он разделил бы участь всех казнокрадов, тем более что главная его заВнступница Екатерина, из-за своей супружеской неверности, утратила влияние на царя. Но 28 января 1725 года Петра не стало.

Не без помощи князя Екатерина взошла на престол. При ней МеньшиВнков стал некоронованным правителем, полудержавным властелином, как назвал его Пушкин. Потом Александр Данилович с Остерманом осущеВнствили план воздвижения на престол Петра II, за которого князь замышВнлял выдать одну из своих дочерей. Этот переворот сопровождался устВнранением противников. Но как раз расправа над Толстым, Бутурлиным, Девиером и Скорняковым-Писаревым была самым значительным проВнмахом Александра Даниловича. Теперь, уничтожив бывших союзников, Меньшиков остался наедине с Остерманом, состязаться с которым, в умении плести интриги, ему не достовало ни лавкости, ни характера.

В сентябре 1727 года Пётр II подписал указ о лишении Меньшикова чинов и наград и ссылки его в Ранненбург. В апреле 1728 года князь был сослан в Берёзов, где он и скончался 12 ноября 1729 года.

Меньшиков обладал многими достоинствами, но два важнейших пороВнка, неуёмное честолюбие и ничем неограниченное своеволие, привели его к трагическому концу.

Падение князя открывает серию дворцовых переворотов XVIII века, суть которых глубоко вскрыта В.И.Лениным.

Он отмечал, что они были "до смешного легки", поскольку речь шла не об изменении общественного строя и политической системы, а всего лишь о смене лиц, стоявших у кормила правления. Сменялись цари и цаВнрицы, место одни фаворитов и временщиков занимали другие, но порядВнки оставались прежними. Все они независимо от происхождения, нациоВннальности и вероисповидания ревностно служили классу, в состав котоВнрого влились. И если мы вспоминаем имя Меньшикова, то, прежде всего по тому, что этот человек-самородок был героем Калиша, Полтавы и Переволочны и внес не малый вклад в укреплание могущества России.

Борис Петрович Шереметьев.

Борис Петрович Шереметьев - полная противоположность МеньшикоВнву. Всякий раз, когда мы сравниваем черты характера и детали биограВнфий этих сподвижников Петра, у нас появляется все больше оснований для их противопоставления. Меньшиков не мог похвастаться предками - ему пришлось изобретать себе родословную достойную уважения. РодоВнсловие Шереметьева было блистательным. Меньшикова природа одаВнрила талантами полководца и администратора. Шереметьева мы не моВнжем назвать бездарным, но его способности были намного скромнее. Светлейший был подвижен, энергичен, отважен и даже бесстрашен; ему ни чего не стоило очертя голову броситься в пекло сражений либо соВнвершить лихой и неожиданный налет на неприятеля. Шереметьев, наВнпротив, отличался медлительностью и краеней осторожностью. Он - сама рассудительность, остерегающаяся неожиданных поворотов; напеВнрекор рассудку он не шел. Первый любил рискрвать - второму риск проВнтивопаказан. Шансы свои и своего противника Шереметьев досконально взвешивал и чувствовал себя уверенно, когда располагал превосходстВнвом в силах. Он не из тех полководцев, кто под воздействием эмоций мог бросить судьбу вверенного ему войска на волю случая.

Но вместе с тем в чертах характера обоих деятелей нетрудно обнаруВнжить некую общность. Их роднили тщеславие, страсть к стяжательству, оба были неравнодушны к лошадям. Правда, при ближайшем рассмотреВннии оказывается, что эта общность была чисто внешней. Они руковоВндствовались в своих начинаниях разными побудительными мотивами и потворствовали своим слабостям разными средствами. Так, Меньшиков, умножал свои богатства тем, что запускал руку в казенный сундук, не различая личное достаяние и государственное. Не брезговал светлейВнший и скользкими финансовыми операциями, если они сулили изрядные барыши. Борис Петрович бескорыстием не отличался - иначе бы он не был сыном своего времени, но не отваживался красть в масштабах, коВнторые дозволял себе Меньшиков. Представитель древнейшего аристоВнкратического рода если и воровал, то настолько умеренно, что размеры украденного не вызывали зависти у окружающих. Шереметьев умел поВнпрошайничать. Он не упускал случая напомнить царю о своей "нищете", и его стяжания являлись плодом царских жалований: вотчин он, кажется, не покупал.

Подоплека интереса к лошадям тоже была различной. Для МеньшикоВнва порода лошадей в конюшни имела престижный характер - княжеское тщеславие не позволяло ему довольствоваться скромным выездом. БоВнрис Петрович проявлял подлинную любовь к лошадям и знал в них толк.

Борис Петрович родился 25 апреля 1652 года. Сначала служил стольВнником, потом был жалован в бояре. При Софье Шереметьев служил на дипломатичеВнском поприще: он возглавлял посольство, отправленное в Речь Посполитую для ратификации тАЬВечного миратАЭ. После того как СоВнфья была повержена, Борис Петрович долгие годы не был призван ко двору. Во время первого Азовского похода Шереметьев не пользовался особым расположением царя, поэтому он участвовал на отдельном от Азова театре военных действий. Это расположение надлежало завоеВнвать делом и Борис Петрович не жалел сил, чтобы добиться успеха. Он без особого труда раззорил османские крепости по Днепру. Три месяца спустя после отправки Великого посольства Шереметьев поехал в Речь Посполитую и Австрию, дальнейший его путь лежал в Венецию.

Для выполнения дипломатической миссии в этих странах у Петра не было более подходящей кандидатуры, чем Шереметьев, в особенности, если учесть, что весь цвет русской дипломатии был включен в состав "Великого посольства". Преимущество Шереметьева состояло в том, что за его плечами был опыт дипломата, и ему уже довелось побывать в неВнкоторых из стран, куда он держал путь. Шереметьев был, кроме того, военачальником, причем он успешно руководил военными действиями против неприятеля, являвшегося противником номер один и для дворов, которые он намеривался посетить, Варшавы, Вены, Неаполя. Имела значениеи внешность Бориса Петровича. Голубоглазый блондин с отВнкрытым лицом и изысканными манерами, он располагал качествами, не

Вместе с этим смотрят:

"Архитектурная сказка" М. Ф. Казакова

"Великая депрессия" в США

"Византийский стиль" в архитектуре Москвы

"Дворцовые перевороты" и усиление позиций аристократии и гвардии: причины и последствия

"Золотой век" Екатерины II. Россия во II половине XVIII века