Подземные арсеналы 1930-х - 1950-х годов

Эти заметки задумывались как описание личных впечатлений от станций третьей и четвертой очереди московского метрополитена, открытых в военные годы и в первое послевоенное десятилетие; станций, весьма обильно украшенных изображениями различных видов вооружений. Оружейная коллекция метро по-своему познавательна, и, не претендуя на всеобъемлющую полноту, представляет определенный интерес для любителя истории отечественного оружия, в первую очередь легкого стрелкового. Тем более что после пуска третьего участка Кольцевой линии в 1954 году военная тема (и сопутствующие ей изображения современных видов вооружений) в подземке как-то угасла и до настоящего времени масштабно не проявлялась. Однако по мере изучения станций военных и послевоенных лет выявилась их неповторимость и своеобразность; они определенно отличаются и от предшествующих, и уж тем более от последующих сооружений метрополитена. Подобных станций нет ни в нашей стране (за исключением станций первой очереди Ленинградского метро, также пронизанных победной триумфальностью, только в меньшем масштабе, ни уж тем более за рубежом. И дело здесь не только (и не столько) в чрезмерной загруженности их оформления разнообразной военной символикой, но и в том идеологическом заряде, который они несут. Поэтому описание "военных" станций московского метрополитена неотделимо от рассмотрения феномена советской культуры, и, в частности, архитектуры 1930-х - 1950-х годов.

В тридцатых годах прошлого века в стране происходит политическая и хозяйственная стабилизация, направленная в сторону неуклонного увеличения военной мощи. Сталин становится полновластным, непререкаемым диктатором, советское общество четко иерархируется. Материальные и культурные ценности концентрируются в "центре" (иерархия городов), население закрепляется (паспортная система, колхозы). Интерес власти к архитектуре проявляется и как к практическому средству прикрепления населения, и как к пространственному выражению центростремительных тенденций. На этом фоне отдается предпочтение представительским (классическим) пространственным формам, сама архитектура становится директивно-симметричной. Она спускается сверху и дается жителям страны в готовом виде как нечто, что прикрепляет их к определенному месту, а ее художественность адресована как раз не жителям, а власти. Отношение же власти к архитектуре как к инструменту политической пропаганды, в которой на первом месте стоит конкретность образа, несущего однозначно выраженное эстетико-идеологическое содержание и выраженного набором парадных представительских декораций, можно выразить девизом "Нигде в мире так, как у нас!". Проще говоря, архитектура - это декорация к государственному спектаклю, разыгрываемому для власти.

Создаваемые в то время постройки и сооружения мгновенно становятся памятниками истории, затвердевают, причем процесс этот происходит одновременно с созиданием. Вот подтверждение на примере метро: торжественный пуск первой очереди состоялся 14 мая 1935 года (для всеобщего пользования - 15 мая), а уже 21 июня в свет выходит толстый том с золотым тиснением "Как мы строили метро", причем это уже вторая книга из серии "История метро им. Л.М.Кагановича". Первая, чуть менее толстая книга "Рассказы строителей метро", свет увидела пораньше (сдана в набор 9 апреля, подписана к печати 3 июня 1935 года). Это значит, что работа над созданием истории метрополитена велась одновременно с его строительством. И вообще, основным содержанием культуры 1930-х - 1950-х годов, основным жанром становится ее собственная история. Это, к примеру, и "Краткий курс истории ВКП(б)", и героическая "Как мы спасали челюскинцев". В архитектуре основным становится освоение классического наследия, и публикации Академии архитектуры посвящены точно так же истории. При этом применение классических приемов находится на уровне декорирования современных архитектурных сооружений соответствующими ордерными деталями.

Полное представление об архитектуре рассматриваемого периода не может быть ограничено ни осуществленными постройками, ни многочисленными планами и проектами, поскольку в то время проектирование производилось в гигантских объемах, и лишь малая часть действительно воплощалась в строительстве, а само строительство зачастую проходило по постоянно изменяющимся проектам, в роли которых могли выступать даже устные директивы различного ранга вождей.

Надо также помнить, что транспортная функция тогдашнего метрополитена не являлась приоритетной, он рассматривался как система представительских интерьеров, свидетельствующих о достижениях социализма. Поэтому до середины 1950-х годов метро, канал и выставка оставались такими же символами Москвы, как Спасская башня и Василий Блаженный, причем по ценностной шкале тогдашней культуры первые были неизмеримо весомее последних. Так что первоочередное внимание при отделке новых станций уделялось созданию впечатления света, простора и приподнятой парадности интерьеров подземных залов и наземных вестибюлей, при этом человек рассматривался в первую очередь как зритель, а не пассажир. Художественная ценность сооружения при этом отождествлялась с ценностью применяемых в оформлении материалов. Такое отношение к "богатству" объясняет, почему вестибюли и подземные залы метро "оделись в самые драгоценные облицовочные материалы". Факты: на первую очередь метро израсходовано в среднем по 1700 кв. м мрамора на каждую станцию, тогда как для второй очереди это становится недостаточным, и цифра увеличивается до 2500 кв. м. Сравните, к примеру, отделку "Охотного ряда"(1935) и "Белорусской"(1938).

Думается, что при отделке "военных" станций мрамора потратили ничуть не меньше, достаточно приехать на "Новокузнецкую"(1943) или "Бауманскую"(1944). После войны этот процесс достигает своего апогея. Архитектура метро восполняет дефицит традиционных, материальных ценностей, воспринимаясь как реализующееся осуществление светлого будущего. Монументальность и мажорная тональность станций послевоенного десятилетия обязывает к самой дорогой отделке, обильному включению скульптуры и мозаики. Среди отделочных материалов все больше начинает применяться золото (золотой фон мозаик на станциях Кольцевой линии, золотая же отделка фаянсовых и смальтовых панно станций Кольца или Ново-Арбатского радиуса). Сами мозаики достигают немыслимых размеров - так, площадь каждого мозаичного панно на "Комсомольской-кольцевой" около 30 квадратных метров. Абсолютно неуместно расположение таких художественных полотен на сводах оживленнейших станций метро, где они почти не воспринимаются, а осмысленное их созерцание возможно лишь ранним утром или поздним вечером, да и то с трудом: попробуйте походить по той же "Комсомольской", задрав голову вверх.. Широкое распространение в художественном оформлении послевоенных сооружений метро получили изображения обильных жизненных благ, аллегорий героических трудовых свершений, наконец, просто распираемых счастьем людей, что, несомненно, являет собой механизм мифологизированного отождествления обозначающего и обозначаемого: если изображение жизни покажется лишенным богатства и размаха, то есть опасность, что сама жизнь действительно будет беднее. (А ведь в реальности - послевоенная разруха, шестидневная рабочая неделя, карточная система..)

Художественная ценность первых станций метро довольно легко осваивалась массовым сознанием благодаря тому, что в них как бы отразились мифологические очертания сказочных дворцов подземного царства, куда ведут волшебные самодвижущиеся лестницы. Станции первой очереди строились, когда "застывание" культуры еще не достигло своей наивысшей точки; при этом они пока не несут героико-повествовательной нагрузки. Их наземные павильоны просто оформляют точку пересечения наземного и подземного пространства. Наземные павильоны станций, пущенных в последующие годы, особенно послевоенных, решены как торжественные ворота, триумфальные арки, обозначающие границу двух миров; и каждый вход в метро - это мистический подвиг пересечения рубежа.

И, для сравнения, входы станций 1960-х годов, когда вход - просто дыра в земле: никакой приподнятости, никакой мистики.

В рассматриваемый промежуток времени на станциях метро появляются надписи, слова, причем не любые, а несущие суггестивно-шаманский смысл. Они не содержат никакой информации, поскольку это цитаты и тексты, хорошо известные любому жителю СССР. Таковы строки гимна, высеченные на стенах второго (1947 года постройки) вестибюля станции "Площадь Революции" или в вестибюле "Курской-кольцевой", цитата из сталинской конституции на "Измайловской" (ныне "Измайловский парк") или изречение вождя в наземном вестибюле "Бауманской". Слово не имеет знакового характера, и то, что стоит за ним, не является указанием ни на объект, ни на качество, ни на действие. Эти тексты не могут оторваться от архитектуры, а когда в период борьбы с "культом личности" им приходится все-таки отрываться, то вместе с ними исчезают изображения и некоторые архитектурные детали. Любопытно отметить, что чисто информационные надписи в метро в то время тоже присутствовали ("Выход в город", "Нет выхода"), но решены они совершенно по-другому: они резко оторваны от архитектуры, воспаряя на специальных стеклянных дощечках, и написаны рубленым шрифтом, в то время как текст конституции или гимна изображен академической гарнитурой и слит с архитектурой, составляя неотъемлемую часть композиции. С другой стороны, те надписи типа "Выход в город" решены информационно по сравнению с текстом гимна. Если сравнивать их с аналогичными сегодняшними, разница будет ощутимой: нынешние информационные надписи (и пиктограммы) нанесены на светящиеся параллелепипеды, они антиархитектурны, в то время как надписи 1940-х - 1950-х годов были заключены в латунные рамы, напоминая живописные полотна в интерьере.

* * *

Семь станций московского метро, открытых для пассажиров в годы войны 1941-1945 годов, представляют наибольший интерес для любителя отечественного оружия, изображения которого отличаются здесь высокой точностью и предельной достоверностью. Станции пускались в эксплуатацию в три приема: 1 января 1943 года был пущен перегон от "Площади Свердлова" до "Завода имени Сталина" ("ЗиС"), через десять месяцев открыли "Новокузнецкую" и "Павелецкую", еще два месяца спустя был открыт Измайловский радиус. Проектировались и начинали строиться эти станции еще до нападения Германии на СССР. Так, например, известно следующее: к июню 1941 года были пройдены все тоннельные перегоны Горьковского и 70% Измайловского радиусов. В декабре 1941 года на недостроенной "Новокузнецкой" и в перегонных тоннелях к ней спасались от немецких бомбежек жители Замоскворечья. Эскалатора не было, и люди спускались вниз по деревянным лестничным настилам, устроенным в наклонном ходе. А огромный котлован "Измайловской" (нынешней "Измайловский парк") зиял уже в конце 1940 года. Проекты художественного оформления станций были утверждены, и, естественно, значительных отступлений от запланированного быть не могло. Поэтому украшение станций на этапе отделочных работ еще и монументальными художественными формами военного характера в ряде случаев не способствует гармоничному восприятию интерьера сооружения. Обращает на себя внимание еще и то, что барельефы и скульптуры в залах и вестибюлях этих станций выполнены из бетона.

А сцены, изображенные на мраморных барельефах "Электрозаводской" или смальтовых полотнах "ЗиС" - это, по сути, обычные трудовые будни советского народа в тот исторический период, который позже был назван предвоенным; и появление их на стенах - отнюдь не дань героическим дням Великой Отечественной. Придуманные впоследствии утверждения, что "..на "Электрозаводской".. проходят образы тех, кто ковал победу.." или что "..настенные полотна "Автозаводской" посвящены трудовому и ратному подвигу советского народа.." не могут быть признаны справедливыми.

Первая очередь Кольцевой линии, законченная 21 декабря 1949 г. к семидесятилетию Сталина и открытая через десять дней после этого всенародного юбилея, ознаменовала следующий этап увековечения военных подвигов. От документального изображения боевых действий совершен переход к мифологизации военных побед; станции Кольца можно рассматривать как подземные триумфальные сооружения. Как отмечал В.Паперный, спуск в пространство метро равнозначен стремлению ввысь, к небу, отделенному от земли бесконечностью и которого невозможно достичь, ибо небо в той культуре - символ абсолютного, недосягаемого света высшего совершенства. Это ощущение охватывает зрителя, поднимающегося по эскалатору "Таганской-кольцевой" и устремляющего взор на купол промежуточного эскалаторного зала.

На "Калужской" (нынешней "Октябрьской-кольцевой") голубое небо было изображено с магическим правдоподобием в глухом торце центрального подземного зала, и тем самым как бы задавалось движение из подземелья к высотам. При этом путь к этим высотам настолько бесконечен, что обычный земной человек не в силах преодолеть его. "Ему, пожалуй, и не следует делать этого, посему путь к "небу" прегражден никогда не открывающимися железными воротами.." Любопытно, что ремонт станции, проведенный в начале 1990-х годов, завершился не только полной перекладкой настенной керамической плитки, но и привел к изменению цвета "неба": вместо ярко-голубого оно стало грязно-синим, что совершенно разрушило первоначально задуманное впечатление. (Сейчас это снова исправлено).

По мере вступления в строй станций Кольцевой линии в их художественной отделке нарастает ощущение радостной торжественности и бодрой уверенности, но при этом уменьшается количество видов изображаемого оружия, снижается детальность и, в некоторой степени, достоверность его изображения. Так, станция "Калужская" (ныне "Октябрьская") в павильоне имеет странные военно-триумфальные барельефы, изображающие бойцов женского пола с венками, знаменами и фанфарами, а в станционном зале - погрудные мужские барельефы в венках-медальонах. При этом обращает на себя внимание непропорциональность ППШ, который держит в руке воин, прилепленный слева над входом в наземный павильон.

Другие станции первой очереди Кольца, такие как "Серпуховская" (нынешняя "Добрынинская") и "Павелецкая", не получили в подземных залах милитаризованного оформления, но наземные их павильоны украшены мозаиками на военные темы. К слову, на мозаичных панно вестибюля "Добрынинской" по обе стороны Ленина на рушнике первоначально были выложены изображения И.В.Сталина. Позже справа изобразили лицо Гагарина в странном четырехугольном венце из звезд, а слева - непонятный значок, причем если первый космонавт вписался в мозаику более или менее гармонично, то гвардейский знак на знамени, развевающемся над марширующими по Красной площади солдатами, откровенно нелеп.

Открытие в 1952 году станции "Комсомольская" стало грандиознейшим и при этом последним подземным увековечиванием темы войны и победы в Москве до конца двадцатого столетия. Две станции, замкнувшие в 1954 г. Кольцевую линию, являют собой некую историко-революционную перекличку гетманско-советской Украины с революционной Пресней. Здесь есть изображения оружия, но при этом никакой приподнятой торжественности нет и в помине.

* * *

А теперь подробнее ознакомимся с подземным арсеналом нашего города.

Станция "Автозаводская", до 1959 года - "Завод имени Сталина", самая первая военная станция, открытая в первый день 1943 года. Старый вестибюль украшен странной стенной мозаикой.

Огромный былинный богатырь цвета хаки, ростом выше Спасской башни Кремля, бдит из-под длани на выдвигающиеся от его чресел танки ИС и Т-34. На бронетехнике разместились бойцы, командиры и прочие партизаны с тщательно изображенными видами легкого стрелкового оружия. Здесь есть станковый пулемет "Максим", мосинская винтовка, ППШ с дисковым магазином. Стены станционного зала украшены восемью большими панно и четырьмя барельефами, эстетизирующими подготовку к войне: сталелитейное производство, работы на военном заводе, сборка танка, морской поход, боевой самолет перед взлетом, и, конечно, уборка хлеба и заготовка в порту сельди(1) (в бочках) и осетрины(2)(в свежем виде) - видимо, с целью снабжения продовольствием бойцов(1) и военачальников(2). Авторы этой мозаично-мраморной красоты - Бородиченко В.Ф. и Лехт Ф.К.

Среди станций, пущенных в военные годы, "Новокузнецкая" (20 ноября 1943 г.) украшена с какой-то кричащей вычурностью: шесть больших смальтовых плафонов на своде центрального зала, подсвеченных напольными светильниками и одно мозаичное панно на потолке наземного вестибюля (все мозаики выполнены по эскизам А.А.Дейнеки); огромные полированные мраморные порталы, обрамляющие проходы к платформам, барельефы над скамейками, прославляющие героических защитников Сталинграда, Ленинграда, Севастополя etc. - перегруженность внутреннего пространства художественными деталями ощущается на каждом шагу. Широкое применение военной атрибутики утяжеляет восприятие внутренней отделки, поскольку эти детали добавлялись в процессе строительства. В центральном зале, над проходами к платформам, протянулись барельефные фризы , изображающие летчиков, моряков, пехотинцев в полевой форме и с подобающим вооружением; мотоциклы, танки, орудия, самолеты, корабли. Подобный же барельеф полуциркульной формы - при входе на эскалатор. В путевых залах над скамьями размещены рельефные композиции на темы русской военной истории. В центре каждого барельефа - знаменитые русские полководцы: князья Александр Невский, Дмитрий Донской, Дмитрий Пожарский (с гражданином Мининым), генералиссимус Суворов, фельдмаршал Кутузов. Вокруг каждого из них - военизированный антураж - пучки развернутых боевых знамен и фрагментов оружия. Около средневековых военачальников оружие колюще-режуще-рубящее, у Суворова и Кутузова появляется огнестрельное - ружья со штыками и дульные части пушек.

"Павелецкая-радиальная" была открыта, как и "Новокузнецкая", гораздо позже станции "ЗиС", 20 ноября 1943 г. В связи с залеганием станции в неблагоприятных геологических горизонтах вначале был сооружен примыкающий к наклонному эскалаторному ходу короткий отрезок среднего зала, от которого тянулись две посадочные платформы. Из-за допущенных строительных просчетов опорные конструкции зала стали искривляться, и, чтобы не допустить развития аварийной ситуации, к началу 1950-х годов станцию закрыли и был проведен комплекс мероприятий по укреплению существующих опор. Заодно решили построить средний зал и переход на Кольцевую линию. По сей день входящих на станцию со стороны Павелецкого вокзала встречают необыкновенной толщины пилоны с оставленными между ними узкими проходами.

Тема собственно военная не имеет сейчас отражения в художественном оформлении станции. Реконструкция, завершенная в 1955 г. открытием центрального зала с переходом и пробивкой наклонного эскалаторного хода в общий вестибюль обеих "Павелецких" на углу Новокузнецкой улицы, лишила станцию барельефного изображения танкиста с биноклем, но при этом явила в оформлении послевоенную гордую торжественность колонн, устремляющихся к потолочным плафонам, подсвеченным скрытыми светильниками. И лишь в вестибюле, спрятанном в здании нового Павелецкого вокзала, остались следы "военизированного" оформления).

Станция "Измайловский парк", до 1963 - "Измайловская", открытая 18 января 1944 г., целиком решена как памятник партизанскому движению в годы Великой Отечественной. Пассажиров, выходящих в город, встречает скульптурная группа "Народные мстители" работы скульптора М.Г.Манизера. Как и на других станциях, вступивших в строй в годы войны, оружие партизан воспроизведено очень точно. У партизана и партизанки легко узнаются пистолеты-пулеметы ППШ-41 системы Г.С.Шпагина, а у молодого бойца - трехлинейная (7,62 мм) винтовка образца 1891/1930 гг. В 1952 г. подобная композиция была установлена в переходе станций "Белорусская". Военная тематика продолжена и на платформе "Измайловского парка", где у колонн высятся скульптуры Зои Космодемьянской с ППШ и партизана с дубиной, заведшего немцев в лесную глушь (не иначе как внук Ивана Сусанина). А на перронных стенах и капителях колонн станционного зала множатся барельефы с изображениями фрагментов вооружения Красной Армии. Это связанные по три гранаты, дульные части пулеметов, минометов, винтовок, ППШ, показанные на фоне разной флоры, пусть несколько стилизованно, зато узнаваемо. Не каждый пассажир заметит над головами манизеровской скульптурной группы забронзовевшие на красном мраморе слова сталинской конституции: "Защита отечества есть священный долг каждого гражданина СССР". Выше этого заклинания располагался бронзовый барельеф Сталина, снятый после 1959 года. В виде компенсации этой потери к 9 мая 2002 года на постаменте Зои появилась высеченная золотая надпись, не допускающая теперь вариантов толкования, кому же на самом деле посвящен сей монумент.

Следующая станция -"Семеновская", до 1959 года называвшаяся "Сталинской", открыта 18 января 1944 г. в географическом и культурно-идеологическом центре одноименного московского района. Скульптурно-художественное оформление станции осуществлено скульпторами В.И.Мухиной, Н.К.Вентцель и художником Б.П.Ахметьевым. Путевые стены с каждой стороны украшены семью крупными барельефами, имеющими форму учрежденных в годы войны знаков вроде "Отличный связист" или "Отличный танкист". (Среди таких видов военных отличников как стрелок, пулеметчик, артиллерист встречались подчас весьма забавные специальности: как вам нравятся, например, "Отличный повар" и "Отличный понтонёр"? (это не шутка). Между большими барельефами на стенах прикреплены шесть малых круглых с головами тех самых отличников: летчиков, моряков, пехотинцев, танкистов, кавалеристов. Барельефы станции очень познавательны для интересующихся отечественным оружием: здесь на фоне знамен показаны частично, а то и полностью, распространенные тогда образцы оружия и боевой техники, например:

станковый пулемет ДШК образца 1938 года, калибра 12,7 мм;

якорь конструкции капитана Холла, предназначенный для стоянки эскадренных миноносцев, на фоне торпеды;

орудийный ствол и артиллерийский снаряд; слева от ствола изображен танк БТ-7;

станковый пулемет системы Х.Максима и ленты с патронами к нему;

перекрещенные ручной пулемет Дегтярева образца 1927 г. и снайперская винтовка Токарева 1940г., над которыми расположен нагрудный знак гвардейских частей;

пистолеты-пулеметы ППШ-41, расположенные по обеим сторонам от самозарядной винтовки СВТ-40. Рядом с винтовкой - драгунская сабля 1881 г. и казачья - 1927 г.

На стене в торцевой части центрального зала расположен горельеф),

в центре которого - орден Победы, учрежденный 8 ноября 1943 г., за ним справа на фоне боевых знамен шашка, ствол ППШ-41, фрагмент ручного пулемета Дегтярева 1927 г., кожух ствола пулемета Максима; слева - рукоятка сабли, ствол трехлинейной винтовки с примкнутым штыком, ствол и магазин ППШ-41, часть винтовки СВТ-40. Над всем этим богатством сверху находился барельеф Сталина, в настоящее время не очень старательно убранный, внизу - надпись "Нашей Красной Армии - СЛАВА!" (Кстати, барельеф Иосифа Виссарионовича над входом в наземный вестибюль станции ликвидирован не в пример качественнее.) Как и еще на одной военной станции, "Новокузнецкой", здесь в центральном зале остались шесть торшеров на высоких малахитовых "ногах". Они освещают высокий свод, украшенный лепными изображениями военной бронетехники (танки БТ и Т-34, артиллерийские орудия, бомбардировщик Ил-4, противолодочный корабль.)

Станция "Электрозаводская".

Открыта 18 января 1944 г. На стенах центрального зала в двенадцати мраморных горельефах скульптором Г.И.Мотовиловым запечатлен труд народа в народном хозяйстве и на оборонных заводах: изготовление электролампочек, литье стали, уборка колхозного хлеба; здесь ткачихи работают, там рабочие танк собирают или устанавливают на боевой самолет поршневой двигатель с пропеллером о трех лопастях, тут монтируют артиллерийское орудие.

Автор отразил характерную примету именно предвоенных лет - у пушки трудится бригада из четырех человек, трое из них - женщины. Мужчины уже мобилизованы и готовятся к началу великого освободительного похода. Барельеф самого усатого мужчины страны тщательно стесан из медальона среди знамен, изображенных в торце среднего зала.

На "Бауманской", открытой также 18 января 1944 г., в нишах пилонов притаились изваянные В.А.Андреевым восемь скульптур. В отличие от скульптур, скажем, "Площади революции" они не металлические, а бетонные, но для солидности покрыты слоем красной меди. В обрамлении полированного красного порфира застыли в динамичных позах инженер, сталевар, рабочий с молотком и, конечно же, пятеро военнослужащих обоего пола.

Один в специфическом одеянии типа маскировочного халата, другой в комбинезоне, остальные в шинелях.

Положенное им по службе стрелковое оружие представлено пистолетом-пулеметом ППШ, трехлинейной винтовкой, пистолетом неясной системы, по-видимому, Коровина.

В торце центрального зала, под изображением знамени с Лениным, видны стволы крупнокалиберных артиллерийских орудий и станковых пулеметов Максима. Наземный вестибюль станции украшен тремя сдвоенными барельефами, расположенными не слишком удачно для обозрения - высоко снаружи, над входными дверями.

Тема та же, воины Красной Армии в униформе и с оружием в руках: винтовкой Мосина, ППШ, ручной гранатой. Внутри вестибюля, над торжественной мозаикой из красных знамен, сохранилось вырубленное в мраморе изречение верховного главнокомандующего, имя которого небрежно стесано: "Фронт и тыл представляют у нас единый и нераздельный боевой лагерь.."

Не пройти-не проехать мимо станции "Площадь революции", открытой 13 марта 1938 г. Станция эта не относится к "военным", но при этом изобилует легкими стрелковыми вооружениями. Здесь стараниями трехкратного лауреата Сталинских премий М.Г.Манизера как живые (чуть более натуральной величины) поселились латунные скульптуры советских людей, которые символизирут захват, удержание, защиту и охрану Советской власти, мирный созидательный труд рабочих, колхозниц и их детей. При этом досуг они наполняют радостями учебы, спорта, авиамоделизма и спортивной пулевой стрельбы. (Да здравствует двадцатая годовщина Октября!). Личным оружием снабжен, во-первых, присевший на рельс революционный матрос с ручной гранатой обр. 1914 года, револьвером системы Нагана обр. 1895 г.с взведенным курком и с матерчатыми пулеметными лентами к "Максиму". В руке у бывшего рабочего, а теперь красноармейца в кожанке - ручная граната обр. 1914 г., в другой-винтовка обр. 1891 г. (Мосинская трехлинейка). Такая же винтовка за плечом у другого красноармейца, бывшего в прошлом крестьянином. Неподалеку в дозоре сидит пограничник с суровым взглядом, нежно обнимающий одной рукой служебную собаку (суку), сжимая другой цевье все той же трехлинейки. Винтовка у пограничника старого образца, до модернизации 1930 года, да и шинелька - по образцу, принятому в начале тридцатых годов. И наконец, целеустремленная девушка-спортсменка с винтовкой ТОЗ-8 калибра .22 (5,6 мм), легко, видать, выбившая двести из ста и с удовлетворением поглаживающая обеими руками завоеванный значок.

Переход между "Площадью Революции" и "Площадью Свердлова" (ныне "Театральной") был открыт к 9 мая 1946 года, о чем свидетельствует рельефная надпись над маршевой площадкой лестницы на "Площади Революции". В противоположных концах этого длинного перехода - два гипсовых золоченых барельефа со знаменами и стволами пушек. "Наше дело правое - мы победили" - кричит один барельеф без указания авторства, в "1946"-м - вторит ему другой..

"Смоленская"-глубокая, открыта 5 апреля 1953 года одновременно со станциями "Арбатская" и "Киевская". Несмотря на то, что ведущей темой оформления наземного павильона является Отечественная война 1812 года, внизу, на торцевой стене центрального зала, нашлось место для более современного оружия. С большим мастерством и тщательностью высечены из мрамора красноармейцы и медсестричка. В руках у солдат: пистолеты - пулеметы Шпагина с дисковым и коробчатым магазинами, а также противотанковое ружье Дегтярева. Патроны для него совсем не у того бойца, что держит ружье дульным тормозом вверх, что совершенно правильно. В руке у воина в маскировочном балахоне - граната. Вся композиция расположена на фоне знамен с кистями и бахромой (это в бою-то), танковых траков (справа) и артиллерийского ствола и колеса (слева).

"Таганская-кольцевая". Открыта 1 января 1950 г. Достаточно обильно населена барельефами героев - представителей различных родов войск: танкистов, моряков, кавалеристов, а также артиллеристов, пехотинцев, летчиков, партизан и железнодорожников. Оружие здесь применено не слишком обильно и в основном как стилизующий элемент. Это дульные части ППШ и трехлинейной винтовки со штыком на фоне знамен и фанфар. Главный упор делается на головных уборах, гимнастерках и прочей амуниции героев, изваянных в фаянсе весьма правдоподобно. А сине-фиолетовый фон всему этому монументализму придает особую изысканность.

"Комсомольская-кольцевая" и система ее входов-переходов, открытые для пассажиров 30 января 1952 г. - главный и последний (пока) подземный памятник войне 1941-1945 гг. Эта станция - апогей торжественной декоративности и эффектной стилизации вкупе с приданием архитектектурному оформлению национальной характерности. Декоративные мотивы мозаичных панно художника П.Д.Корина, скорее наивно-праздничные, чем монументальные, явно перекликаются с фресками свода нынешнего "Зала повышенной комфортности" Казанского вокзала (бывшего ресторана), как бы устанавливая связь подземного и наземного сооружений. Это воспринимается больше рассудочно, чем эстетически, в связи с сугубо утилитарным предназначением и станции метро, и вокзальных помещений. Оружейные изображения на станции достаточно условны в силу самой технологии (смальтовая мозаика), но грандиозность сцен Корина поражает воображение. Здесь же отметим образовавшийся во время войны неформальный конгломерат православия, марксизма-ленинизма и патриотизма; и сие парадоксальное единство также нашло воплощение в Коринских мозаичных панно.

Помнится, еще в школьные годы меня на этой станции удивляли крупномасштабные изображения святых ликов на древнерусских хоругвях по соседству с Лениным на красном знамени. При этом забавляло обилие разноцветных коней - белый, черный, черный в белых пятнах и даже красный, - изображенных с большим мастерством и любовью. Чего нельзя сказать о двух последних панно, тех, где Ленин на кумачовой трибуне и пучеглазая родина-мать(?), сжимающая в шварценеггеровской длани одновременно и серп, и молот. К их созданию, правда, Павел Корин отношения не имел. Кстати, шикарное изображение ордена Победы в нижнем зале длиннющего четырехленточного перехода с радиуса на кольцо затмевает похожую композицию на "Семеновской" напрочь.

Станция "Белорусская-кольцевая" была открыта одновременно с "Комсомольской" 30 января 1952 г. Военная тема представлена здесь уже упоминавшейся скульптурной композицией "Партизаны" в переходе на "Белорусскую-радиальную".

Так же , как и партизаны Манизера в Измайлове, эти сжимают в руках личное оружие, однако авторы композиции - скульпторы Орлов, Слоним и Рабинович - оружие изобразили не слишком тщательно: кожух ствола ППШ у молодого человека как будто позаимствован у дегтяревского ППД-40. В среднем зале самой станции одна из 12 флорентийских мозаик в потолочных плафонах изображает партизан, лобызающих красный флаг и демонстрирующих таким образом верность родине. Трое из пятерых вооружены опять же ППШ с дисковыми и коробчатым магазинами.

Кстати, при ближайшем рассмотрении герб на красном знамени по форме напоминает герб БССР (в плафоне у нового выхода). Привет независимым братьям-славянам из полувекового прошлого..

Подземный зал "Краснопресненской" не только названием напоминает о декабрьском восстании 1905 года: в отделке станции нашел применение мрамор радикально красного цвета. На рельефах центрального зала (девять датированы 1905-м годом, пять - 1917-м) изображены рабочие-дружинники, матросы, комиссары, а также женщины и подростки. Мужчины вооружены в основном трехлинейными винтовками, преимущественно со снятыми штыками, хотя кое-где штыки сохранились.

Некоторые рабочие держат наготове ручные гранаты, имеется один, ухвативший револьвер системы Нагана. Есть очень крепкий физически матрос, что держит обеими руками пулемет "Максим" (а это более 20 кг вместе с охлаждающей жидкостью), даром что без станка. По соседству - революционер с трехлинейкой, но в перекинутой через плечо ленте - патроны калибра не меньше чем к винтовке Бердана (10,67 мм или 4,2 линии). Юношам и женщинам оружия, видимо, не хватало, а может, революционеры не доверяли, и вот напротив - драка: увидела боевая дама у мальчишки ружье и давай его отнимать-выхватывать..

Всех входящих на станцию "Краснопресненская" прямо на улице приветливо встречает каменный боевик с пачкой прокламаций в руке. Сеет, так сказать, разумное, доброе, вечное. А заодно, видимо, для аргуметированного разъяснения текущего политического момента и доступного подкрепления печатного слова, молодой человек приготовил ручную гранату. От пытливого взгляда не скрывается неточность: дело в том, что в 1905 году еще не было таких гранат, с дополнительной насеченной оболочкой ("рубашкой"), увеличивающей число осколков. Бузотеры бросали в солдат и полицейских самодельные бомбы. Не учел скульптор Зелинский А.Е. сего факта..

Не бедна изображениями холодного и огнестрельного оружия и станция "Киевская-кольцевая", пущенная в эксплуатацию 14 марта 1954 г. Здесь все это изобилие растет на восемнадцати смальтовых панно работы художника Мызина, украшающих центральный зал. Подчиняясь идее историзма, действие начинается с Переяславской рады ("Запорожцы" пишут письмо "Мерседесу") и завершается послепобедными народными гуляниями на Крещатике и Красной площади.

Соответственно этому виды личных вооружений эволюционируют от пик, сабель и дульнозарядных мушкетов Полтавской битвы до старых знакомых трехлинеек (в виде пехотной винтовки с отсоединенным штыком) и ППШ.

Количество персонажей станционных мозаик, как вооруженных, так и безоружных, практически приближается к количеству пассажиров на станции в часы пиковых нагрузок. А с торцевой стены на всю эту толчею лукаво взирает мозаичный Ильич.

* * *

Станции, открывавшиеся с конца пятидесятых годов, практически не имеют военно-оружейного украшения. Это относится и к глубоким, и к мелким, и, тем более, к наземным станциям. Пятнадцать лет в архитектурной отделке метро, как и вообще в советской архитектуре, царствовали однообразие и стандартизация в самом плохом смысле этого слова, называвшиеся борьбой с украшательством и излишествами. Сдвиги наметились лишь в семидесятых годах, когда сооружения подземки вновь начали получать индивидуальное оформление. При этом оружейные изображения на станциях 1970-х - 1990-х годов случайны и практически всегда приблизительны, напоминая подчас детские рисунки, как на декоративных вставках путевых стен станции "Кузнецкий мост".

Подобные картинки с запечатленным холодным или огнестрельным оружием можно увидеть, например, на станциях "Улица 1905 года" (смальтовая мозаика наземного вестибюля), "Нагатинская" (мозаика флорентийская), "Каховская" (чеканка по алюминию), "Севастопольская" (снова мозаика), "Дмитровская" (чеканенный алюминий под медь). По-видимому, та же условно-примитивистская манера прорисовки различных военизированных изображений будет иметь место и в оформлении станций "Парк Победы", две из которых намечены к открытию 9 мая 2003 года (журнал "Метро" № 2 - 2000 г.). Что ж, откроется - увидим..

Открылась, увидели. Еще раз сравните с тем, что как бы планировалось.

И дело не в различии формы пилонов и цветовой гаммы, а в изощренном издевательстве самовлюбленного Зураба над всеми нами, местными жителями. Вместо гусар в киверах и двуглавых орлов мы лицезреем каких-то упитанных заговорщиков в орденах и эполетах, что, видимо, исчерпывающе символизиру

Вместе с этим смотрят:

"Архитектурная сказка" М. Ф. Казакова

"Великая депрессия" в США

"Византийский стиль" в архитектуре Москвы

"Дворцовые перевороты" и усиление позиций аристократии и гвардии: причины и последствия

"Золотой век" Екатерины II. Россия во II половине XVIII века