Историческое развитие ответственности свидетеля и потерпевшего, понятие их правового статуса

Страница 2

Найдя недостаточной защиту правосудия нормами Судебника 1550 г. законодатель принял ряд дополнительных указов, направленных на усиление такой защиты. В Приговоре «О губных делах» от 22 августа 1555 г, в частности, обнаруживаем как предписания, предусматривающие строгие меры ответственности за лжесвидетельство, так и нормы, направленные против злоупотреблений должностных лиц.[4] Так, в ст. 4 читаем «Потому лживых казнити по приговору как и в разбойных делах »[5] А в ст. 15 обнаруживаем «А учнет староста тайные и разбойные дела делати, и обыскивати в разбойных и тайных делах и во всех обысках обыскивати ложно, не по государеву наказу, или учнет другу дружити, а недругу мстити, или не учнет того беречи, сыскивати (которые) семьями и заговоры в обысках говорит неправду, и не учнет ко государю на те семьи и на те заговоры отписывати, и старосту казнити без милости» Такое же значение имеет и «Приговор о лжесвидетельстве и ложных исках» от 12 марта 1582 г[6], который не только устанавливает санкции для лжесвидетелей и лжедоносчиков, но и содержит следующее предписание «А который судья, боярин, или наместник, или казначей или диак, будет коему составнику или ябеднику помогати, или крамольника таити, и ябеду не учнет обличати, жалобницу примет не по делу, или в суде даст говорити, что не к делу, и на том судне взять истцов иск, пошлины и прожори, а в пене что государь укажет»[7].

Соборное уложение 1649 г интересно не только тем, что им было расширено количество составов, которые могут рассматриваться как посягательства против правосудия, но и тем, что в этом памятнике феодального права прослеживается тенденция консолидировать нормы, предусматривающие ответственность за деяния такого рода. Конечно, нельзя не учесть, что вне рамок гл. 10 Соборного уложения оставались некоторые составы преступлений против правосудия: ложное обвинение в великом государевом деле или измене (ст. 17 гл. 2), ложный донос царю по обвинению бояр и воевод во взяточничестве (ст. 12 гл. 7), ложное обвинение военнослужащего в преступлении (ст. 31 гл. 7); лжеприсяга и лжесвидетельство (ст. 27-29 гл.11); ложное крестоцелование (ст. 49 гл. 21); подкидывание вещей с целью обвинения в краже (ст. 56 гл. 21); недоносительство и укрывательство некоторых преступлений (ст. 19 гл. 2; ст. 59-65 гл. 21[8].

История вопроса об уголовной ответственности за заведомо ложное показание уходит в далекое прошлое и отражена в основных памятниках российского уголовного права. Традиционно считалось, что лжесвидетельство может привести к неправосудному решению, и наказывалось очень строго. Например, в Артикуле воинском 1715 г. было сказано, что виновному в ложном свидетельстве под присягой надлежит отсечь два пальца, которыми он присягал, и сослать на каторгу (Артикул 196)[9].

В Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. предусматривалась ответственность за ложное показание на следствии и в суде. Наиболее опасным считалось лжесвидетельство под присягой. За такое преступление лицо лишалось всех прав состояния и подлежало ссылке на каторжные работы на срок от 8 до 10 лет (ст. 1168). За ложное показание в суде без присяги лицо могло быть подвергнуто аресту на срок от трех недель до трех месяцев или заключению в тюрьму на срок до шести месяцев (ст. 1170)[10].

В Уголовном уложении 1903 г. ответственности за лжесвидетельство была посвящена ст. 158. В соответствии с ч. 1 ст. 158 свидетель, виновный в заведомо ложном показании при производстве следствия или суда, наказывался заключением в тюрьму. За такие же действия вследствие подкупа или лицом, допрошенным под присягой, следовало более строгое наказание в виде заключения в исправительный дом (ч. 2 ст. 158)[11].

После октябрьских событий 1917 г. стали создаваться новые законы В первом советском УК РСФСР 1922 г. лжесвидетельство рассматривалось как посягательство на личность и ее достоинство. По ст. 178 заведомо ложное показание при производстве предварительного следствия или в суде каралось лишением свободы на срок не ниже одного года. В УК РСФСР 1926 г также была предусмотрена ответственность за лжесвидетельство (ст. 95). Санкция ч. 1 ст. 95 кроме лишения свободы допускала возможность назначения и принудительных работ на срок до трех месяцев.

Норма об ответственности за заведомо ложное показание была представлена и в УК РСФСР 1960 г. В ст. 181 заведомо ложное показание свидетеля или потерпевшего, заведомо ложное заключение эксперта, а также заведомо неправильный перевод, сделанный переводчиком в суде либо при производстве предварительного следствия или дознания, наказывались лишением свободы на срок до одного года или исправительными работами на тот же срок. Если указанные действия были соединены с обвинением лица в особо опасном государственном или ином тяжком преступлении, с искусственным созданием доказательств обвинения либо были совершены с корыстной целью, наказание могло быть назначено только в виде лишения свободы на срок от двух до семи лет.

Модельный УК в ч. 1 ст. 329 определяет преступное деяние как заведомо ложные показания свидетеля, потерпевшего либо заключение эксперта, а равно заведомо неправильный перевод при производстве дознания, предварительного следствия или в суде (преступление небольшой тяжести). В ч. 2 статьи предусмотрена ответственность за те же действия, соединенные с обвинением лица в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления, с искусственным созданием доказательств обвинения, совершенные с корыстной целью (преступление средней тяжести).

В УК РСФСР 1922 г. отсутствовала норма об ответственности за отказ свидетеля или потерпевшего от дачи показаний. Впервые ответственность свидетеля за отказ от дачи показаний, а также за уклонение от явки по вызову органа дознания, следствия или суда была сведена в УК РСФСР 1926 г. (ст. 92). В соответствии со ст. 182 УК РСФСР 1960 г. ответственность наступала не только за отказ, но и за уклонение свидетеля и потерпевшего отдачи показаний, а также за воспрепятствование явке свидетеля или потерпевшего или дачи ими показаний[12].

Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 11 декабря 1989 г.[13] была введена административная ответственность за проявление неуважения к суду, одной из форм которого являлось злостное уклонение свидетеля или потерпевшего от явки в суд (ст. 165-1 КоАП РСФСР). Таким образом, за одно и то же деяние лицо можно было привлечь как к административной, так и к уголовной ответственности. Это создавало некоторые трудности в правоприменительной деятельности.

В ст. 330 Модельного УК состав данного преступления сформулирован как отказ свидетеля или потерпевшего от дачи показаний (преступление небольшой тяжести).

Впервые уголовную ответственность за разглашение данных предварительного следствия, дознания без разрешения прокурора, следователя или лица, производившего дознание, установил УК РСФСР 1926 г. Статья 96 предусматривала за такое деяние лишение свободы на срок до шести месяцев или штраф до 500 руб., разглашение данных предварительного следствия рассматривалось как преступление против порядка управления[14].

Преступлением против правосудия разглашение данных предварительного следствия и дознания стало лишь по УК РСФСР I960 г., в котором была выделена самостоятельная глава о преступлениях против правосудия[15]. Статья 184 закрепляла уголовную ответственность за разглашение данных предварительного следствия или дознания без разрешения прокурора, следователя или лица, производящего дознание. Следует обратить внимание, что в диспозиции ст. 184, так же как и по уголовному законодательству 1926 г., не говорилось о предупреждении лица о запрете разглашения таких сведений[16].

Таким образом, при анализе истории развития законодательства можно сделать вывод, что ответственность свидетеля и потерпевшего была предусмотрена в значительном количестве правовых актов начиная от памятников права до новейшего этапа развития уголовного законодательства.

1.2 Свидетель и потерпевший как субъекты уголовного процесса