Социально-правовая природа корыстно-насильственных преступлений, совершаемых в отношении женщин

Страница 2

совершенное вопреки необходимого волеизъявления, общественно опасное, противоправное, умышленное воздействие на физическую и (или) психическую сферу другого человека, в результате которого нарушаются права и свободы личности [22. с.45];

осознанное целенаправленное вредоносное воздействие на человека без необходимого согласия [23. с.11].

Последнее из приведенных мнений, вобравшее в себя все основные признаки насилия, на которые указывают специалисты, представляется наиболее точно отражающим содержание и природу насилия. Вместе с тем, нельзя не указать на некоторые моменты, которые позволяют более четко очертить круг тех деяний, которые отнести к насилию.

Во-первых, им можно считать лишь действия, которые совершаются в отношении живых людей (не являются насильственными любого рода действия в отношении умерших людей).

Во-вторых, нельзя считать насильственными действия, совершенные не людьми, а также людьми, находившимися в бессознательном состоянии либо действовавшими без соответствующей цели.

В-третьих, в некоторых случаях насилием может считаться воздействие, которое оказывается с согласия того, кто его претерпевает (например, при наличии прямого запрета на такое воздействие законодателем).

В-четвертых, причинение фиксируемого вреда здоровью владельца имущества не является обязательным для признания конкретного акта поведения в качестве насилия.

Соответственно, сущность насилия заключается в посягательстве на личную неприкосновенность (человека), которая с традиционных юридических позиций предметно выступает как охраняемая (государством, близкими людьми, человеком) чья-либо жизнь, здоровье, психическое состояние, свобода и пр.

Такое понимание насилия вполне согласуется с требованиями современного законодательства, которое относит к насильственным широкий круг деяний, направленных на причинение человеку смерти, а также различного вреда здоровью. Как и в случае с собственностью, личная неприкосновенность включает, с одной стороны, соответствующие личные права конкретного человека, с другой стороны, определенные обязанности по недопущению вредоносного воздействия на этого человека (конкретных людей). Поэтому в большинстве случаев насилие – это еще и противоправное действие.

Насилие в отношении женщин усугубляется социальным давлением, главным образом:

чувством стыда, не позволяющим женщинам сообщать об определенных актах, которые совершаются по отношению к ним;

недостаточным доступом женщин к юридической помощи или защите;

слабыми усилиями со стороны государственных органов и общественных организаций по распространению информации о существующих правовых нормах и обеспечению их соблюдения;

малочисленностью просветительских и других мер по устранению причин и последствий насилия.

Все вышесказанное привносит в жизнь женщин чувства страха и отсутствия безопасности и является препятствием для реализации их стремления к достижению равноправия [24. c. 60].

Страх перед насилием служит постоянным барьером мобильности женщин и ограничивает их доступ к ресурсам и основным видам деятельности. Насилие в отношении женщин связано с высокими издержками в социально-экономической сфере и в здравоохранении как для каждого члена общества, так и для всего общества в целом и является одним из ключевых социальных механизмов, при помощи которых женщин вынуждают занимать подчиненное положение в иерархии общественных отношений.

На основании вышеизложенного корыстно-насильственные посягательства можно определить, как одновременное нарушение неприкосновенности чужого имущества и личной неприкосновенности правомерного обладателя данного имущества, то есть действия, которые нацелены на завладение чужим имуществом, сопряженное с вредоносным воздействием на обладателя этого имущества без необходимого согласия.

При этом субъективно для того, кто совершает такого рода посягательство, корысть выступает в качестве цели, а насилие – средством для достижения данной цели (прим. авт. – с психологических позиций насилие как средство является «вторичной» целью рассматриваемого вида поведения).

Такое единство в форме сопряжения действий, одновременно направленных на противоправное безвозмездное изъятие и (или) обращение чужого имущества в пользу виновного или других лиц, причиняющее материальный и личный ущерб владельцу этого имущества, составляет основу всех и каждого из корыстно-насильственных посягательств, обуславливая их общественную опасность и признание преступлениями [25. с. 67].

Таким образом, все корыстно-насильственные посягательства объединяет то, что их основным объектом выступает неприкосновенность чужого имущества (в форме собственности), а личная неприкосновенность (жизнь, здоровье, личная свобода) играет роль дополнительного объекта. Соответственно, если вести речь о насильственно-корыстных посягательствах, то статусные функции перечисленных объектов следует поменять местами (примером может служить убийство из корыстных побуждений).

Многие исследователи пытаются выявить реальные формы проявления корыстного насилия посредством обращения к законодательству, ища различия в формулировании тех или иных составов, даже в их наименованиях. Если использовать такой подход, то можно заметить, что на «бытовом» и даже на законодательном уровне корыстно-насильственные посягательства получали разные названия: бандитизм, грабеж, разбой, вымогательство, нападение, татьба и пр. [26. с. 611] Столь же разнообразны были и оценки данных деяний.

По В.И. Далю грабеж – это «грабить . отымать силою, . отбирать разбоем, явно, не воровством…». Грабитель – «обирающий людей силою, разбойник, хищник». Грабеж – насилие, действие грабителя, хищничество…», «разбой – набег и разгром вольничею…» [27. с. 229-231].

Обращаясь к историческим источникам, отметим, что институты социальной и правовой защиты женщин (девушек) от преступных посягательств складывались на всем процессе развития человеческой цивилизации.

В древних первобытных обществах не было иного разделения труда, кроме разделения по полу и возрасту. На мужчинах лежали обязанности, связанные с применением физической силы – это охота и защита от врагов, то есть проникновение во внешний, опасный мир. Женщина занималась более «легкой» работой – собирательством и приготовлением пищи, осуществляла уход за детьми, что требовало постоянного ее нахождения в доме [28. c. 29-34].

Исторически это разделение закрепилось в том, что осуществляемые вне дома функции стали мужской прерогативой, и личность мужчины реализовывалась, как правило, в общественном «служении». Домашняя же работа была отнесена к компетенции женщины, и ее личность формировалась в узких рамках семейных обязанностей. В результате этого женщина воспринималась всеми культурами не как самостоятельная личность, а как «вторичное» социальное существо в контексте семейных отношений, всегда зависимое от мужчины, в частности, от отца, мужа, опекуна. Поэтому насилие в отношении женщин, в том числе и его преступные формы, имело свою опору и развивалось главным образом в институтах брака, и моральное право мужчины контролировать и наказывать свою жену и детей, применяя физическую силу, просуществовало почти до XX века.

В обычном праве казахов не существовало особого юридического понятия имущественных преступлений. Почти все виды преступлений против имущественных отношений обозначались одним названием «ұрлық» (воровство). Слово «ұры» у казахов обозначает «вор». Разбой (шубу) и грабеж (тонау), хотя фактически и были известны в казахском обществе, но эти термины не имели современного значения. Так, например, под разбоем подразумевалось всякое вооруженное нападение на аулы, насильственный захват имущества, угон скота и увод людей в плен.

Согласно нормам «Жеты-жаргы» Тауке-хана и по позднейшим нормам обычного права за воровство, сопровождающее с насилием, убийством, наказывали как за воровство и насилие, за воровство и убийство. «Кто сделал и воровство, и убийство вместе, тот и платит за два преступления» [29. c.45].