ИСТОРИЯ РАЗВИТИЯ УЧЕНИЯ О ВИНЕ

Страница 3

Уголовный кодекс РСФСР редакции 1926 г. при описании конкретных составов преступлений активно использовал и другие термины, характеризующие субъективное отношение лица к содеянному: умышленное истребление или повреждение имущества (ст.79 УК), преступно-небрежное обращение с лошадьми (ст.79 (4) УК), заведомо ложный донос (ст.95 УК), небрежное или недобросовестное отношение к возложенным по службе обязанностям (ст. 111 УК), неосторожное телесное повреждение (ст. 145 УК), самовольное использование литературных, музыкальных и иных художественных и научных произведений (ст. 177 УК) и др.

Основы уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1958 г. и УК РСФСР 1960 г. закрепили принцип виновной ответственности и содержали законодательные формулы умысла и неосторожности [28]. Статья 3 Основ, посвященная основаниям уголовной ответственности, закрепила, что «уголовной ответственности и наказанию подлежит только лицо, виновное в совершении преступления, то есть умышленно или по неосторожности совершившее предусмотренное уголовным законом общественно опасное деяние». Статья 3 УК РСФСР к этой формуле добавила следующее: «Никто не может быть признан виновным в совершении преступления, а также подвергнут уголовному наказанию иначе как по приговору суда и в соответствии с законом».

В Уголовном кодексе Российской Федерации (УК РФ) 1996 г., вступившем в действие с 1 января 1997 г., в отличие от ранее действовавшего уголовного законодательства, вине посвящена целая глава (глава 5). Статьи данной главы не только называют, но и подробно регламентируют умышленную и неосторожную формы вины (ст.ст. 24, 25, 26 УК), ответственность за преступление, совершенное с двумя формами вины (ст.27 УК), а также случаи невиновного причинения вреда (ст.28 УК). Однако, несмотря на то, что словом «вина» называется глава 5 УК РФ, в ее статьях не раскрывается понятие этого термина.

Психологическое содержание занимает центральное место среди основных категорий, характеризующих вину в действующем уголовном законе. Составными элементами психического отношения, проявленного в конкретном преступлении, являются сознание и воля. Изменения в соотношении сознания и воли образуют формы вины.

УК РФ (ст.25) характеризует умысел как психическое отношение, при котором лицо осознавало общественную опасность своих действий (бездействия), предвидело возможность или неизбежность наступления общественно опасных последствий и желало их или сознательно допускало наступление этих последствий.

Вторая форма вины — неосторожность (ст.26 УК РФ) — в отличие от умысла, связана с отрицательным отношением лица к преступным последствиям наступление которых оно не желает и не допускает. Ненаступление последствий, как правило, исключает ответственность за неосторожное создание опасности причинения вреда.

Новеллой УК РФ является ст.27, в которой закреплено правило привлечения к ответственности за преступление, совершенное с двумя формами вины. Если виновный, действуя умышленно, причинил тяжкие последствия, которые по закону влекут более строгое наказание и которые не охватывались умыслом виновного, то уголовная ответственность за эти последствия наступает лишь в случае, если лицо предвидело возможность их наступлений, но без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывало на их предотвращение, или в случае, если лицо не предвидело, но должно было и могло предвидеть возможность наступления этих последствий. Сочетание двух форм вины характеризуется различным отношением лица к деянию и последствию, поэтому оно возможно лишь в материальных преступлениях, которые содержат последствия в качестве самостоятельного признака объективной стороны.

Завершая анализ отечественного уголовного законодательства, посвященного различным проявлениям вины, следует отметить, что на примере рассмотренных нормативных документов нельзя не увидеть эволюции уголовно-правовых взглядов, которая способствовала перемещению категории вины из области материальных признаков преступления в сферу субъективных оснований уголовной ответственности. Способность человека оценивать свое поведение и руководить своими действиями постепенно занимает центральное место в деле надлежащей защиты важнейших интересов личности и общества от различного рода противоправных посягательств.

1.2 Российская наука уголовного права о вине

Историко-правовой метод научного исследования, призванный учитывать все положительное, что накоплено историческим опытом, в недавнем прошлом сводился фактически к «принципиальной» критике, часто некорректной, «реакционной» сущности немарксистских правовых концепций. Такой подход к оценке достижений отечественной дореволюционной правовой мысли должен быть пересмотрен. Наука уголовного права дореволюционной России (как классического, так и социологического направлений) составляет нашу гордость. Авторитет ее признан во всем мире [25].

Дореволюционная классическая школа отечественного уголовного права, ярчайшими представителями которой были Н.С. Таганцев, Н.Д. Сергеевский, С.В. Познышев, в основном стояла на позиции психологического понятия вины. В частности, С.В. Познышев писал: «Под виною в уголовном праве следует разуметь проявленное субъектом такое настроение, при котором он действует преступным образом, сознавая или, по крайней мере, имея возможность сознать преступный характер своего поведения и находясь в таких обстоятельствах, что мог бы от данного поведения удержаться, если бы у него не были недоразвиты противодействующие последнему чувствования и представления» [33].

Н.С. Таганцев и Н.Д. Сергеевский считали настолько само собой разумеющимся и установленным понимание вины как формы психического отношения лица к деянию, что даже не находили нужным останавливаться на общем понятии, уделяя все свое внимание разработке форм вины. Признавая вину элементом преступного деяния, Н.Д. Сергеевский отмечал, что «область вменения образуется совокупностью всех тех деяний, при совершении которых лицо, обладающее вообще способностью ко вменению, действительно понимало свойства совершаемого, действительно предусматривало или предвидело последствия, действительно сознавало запрещение закона и действительно имело возможность принять это запрещение в руководство своей деятельности. Совокупность этих условий носит название субъективной виновности» [42]. По мнению Н.С. Таганцева, «вменение лицу преступного деяния означает признание лица не только учинившим это деяние, но и виновным в этом деянии, а потому уголовно-ответственным; без вины нет ответственности и вменения» [44].

Становление и развитие учения о вине в советском уголовном праве, по мнению Н.Ф. Кузнецовой, можно условно поделить на три основных этапа; I) 20-е годы, когда отрицание понятия вины во многом объяснялось влиянием буржуазной социологической школы уголовного права; 2) 30-е годы, когда вина стала рассматриваться в качестве родового понятия умысла и неосторожности; 3) конец 40-х — начало 50-х годов, когда в монографической литературе появляются концепции двойного понимания вины как общего основания уголовной ответственности и как родового понятия умысла и неосторожности.

Характеризуя первый этап, следует отметить, что значительная часть русских криминалистов начала XX в., среди которых были Н.Н. Полянский, Э.Я. Немировский и др., примыкали к так называемому левому крылу социологического направления, которое, хотя и разделяло некоторые идеи данной школы, но относилось отрицательно к теории «опасного состояния». Согласно их концепции вина признавалась основанием уголовной ответственности, однако понималась не как психическое отношение к совершенному преступлению, а как совокупность заложенных в преступнике психических факторов, породивших его отрицательное правовое или социальное осуждение.