Правовая природа уголовной ответственности преступлений совершенных в соучастии

Страница 10

И лишь в Федеральном законе «Об изменении и дополнении Уголовного и Уголовно-процессуального кодексов РСФСР» от 1 июня 1994 г. законодатель вновь возвращается к регламентации разновидностей соучастия в рамках понятия его, создается ст.17 УК РСФСР, в которой предусматривает соучастие по предварительному сговору группой лиц и организованную группу, соответственно переносит организованную группу в нормы Особенной части УК РСФСР в виде суперотягчающего обстоятельства.

Таким образом, можно сделать вывод, что законодатель постоянно переходит из стороны в сторону по вопросу понимания разновидностей соучастия, их оформления в Уголовном кодексе.

Столь же непостоянна и невразумительна теория уголовного права, которая, как и законодатель не может пока с достаточной ясностью выделить аксиоматичное и проблематичное в анализируемой проблеме. Таким образом, можно выделить три основных позиции по вопросу о разновидностях соучастия имевшие место в теории. Согласно первой из них существуют только виды соучастия, к которым относятся: 1) соучастие простое (соучастие без предварительного соглашения), 2) соучастие, квалифицированное предварительным соглашением соучастников, и 3) соучастие особого рода (участие в преступном объединении- банде, шайке, организации, заговоре)[35, c. 17]. Следует сначала остановиться на некоторых основных правилах классификации.

Так, можно согласится с мнением В.С.Прохорова, который определял три формы соучастия: простое (сооисполнительство), когда все участники выполняют объективную сторону преступления; сложное (с распределением ролей), когда каждый соучастник выполняет только свойственные ему функции, и преступная организация. Такой же позиции придерживался и П.Ф.Тельнов, но он дополнительно включает в формы соучастия еще преступную группу: простое соучастие, сложное соучастие, преступная группа и преступная организация.

Таким образом, видно, что каждый автор принимает за виды и формы соучастия все, что ему вздумается, словно объективной истины в данном вопросе не существует. Кроме того, снова получается неосновательная классификация, нарушающая формально-логические ее правила. Ведь простое соучастие и сложное соучастие выделяются в зависимости от тех функций, которые выполняют соучастники при совместном совершении преступления: при сооисполнительстве все они выполняют объективную сторону преступления; при совершении преступления с распределением ролей лишь один участник исполняет преступление, другие же осуществляют иные функции. Собственно говоря, если следовать классификации по функциональному признаку, то необходимо выделять не два класса, а три – сооисполнение (все исполнители), соучастие с распределением ролей (у каждого соучастника свои собственные функции) и смешанное соучастие, когда имеется и соисполнение, и распределение ролей. Смешанное соучастие - вовсе не такая редкость в жизни, но почему-то о ней забывают. В то же время преступная группа и преступное сообщество выделяются по степени соорганизованности соучастников, а точнее – по характеру группового объединения. Однако и здесь наблюдается у авторов: что кто-то вводит в классификацию только преступную организацию, кто-то дополняет деление преступной группой.

Вместе с тем анализируемая классификация нарушает и правило обособленности классов: и преступная группа, и преступная организация могут существовать и при соисполнении, и при разделении ролей. Следовательно, здесь совмещены две самостоятельные классификации. Подобное пренебрежение правилами формальной логики в итоге сказывается на значительном разбросе мнений в теории уголовного права и свидетельствует фактически об отсутствии приемлемой теории видов и форм соучастия; отражается это и на судебной практике.

Более, хотя и не совсем, приемлема позиция А.А.Пионтковского, который формами соучастия признавал: 1) соучастие без предварительного сговора, 2)соучастие с предварительным соглашением, выражаемое в формах а)соучастия с простым сговором, б)соучастия – организованной группы и в)соучастия – устойчивой преступной организации. Такой же позиции придерживается и Н.П.Берестовой[11, c. 27]. Даная классификация выдержана по всем признакам; она осуществлена на двух уровнях: выделены классы и подклассы; имеется единое основание классификации – степень сорганизованности: с одной стороны, она определяется наличием или отсутствием предварительного сговора (на родовом уровне), с другой – степенью групповой объединенности (на уровне видовом). С предложенной классификацией можно было бы согласиться, но автор почему-то соучастников, кроме того, нечетко определено понятие соучастия без предварительного сговора. Следует отметить и тот недостаток позиции А.А.Пионтковского, что он не видит форм группового объединения при соучастии без предварительного соглашения, в результате чего его классификация оказывается однобокой: подклассы выделены в соучастии с предварительным сговором и не выделены в соучастии без такового.

Из сказанного следует, что: 1) формы и виды соучастия следует выделять на основе правил формальной логики; и так как есть два основания классификации (функциональная связь и степень сорганизованности), естественно, надо создавать и две самостоятельные классификации, элементы которых должны быть абсолютно обособленны; 2) классификацию видов и форм соучастия требуется настолько углубить, чтобы было видно место, которое должно занимать в ней соучастие, предусмотренное в Особенной части. Именно поэтому наиболее оправдана позиция тех авторов, которые выделяют и виды и формы соучастия.

На взгляд автора, в новейшей теории уголовного права позиция Г.А.Кригера стала обоснованно господствующей. Тем не менее, некоторые авторы продолжают настаивать на иной точке зрения. Так, Р.Р. Галиакбаров выделяет три формы соучастия: сложное (с распределением ролей), сооисполнительство и групповое преступление, тогда как каждому юристу понятно, что групповое преступление не может существовать вне рамок сооисполнительства или соучастия с распределением ролей, что сооисполнительство и групповое преступление – это аналогичные понятия[15, c. 25].

Н.Г.Иванов считает, что ни одна из предложенных классификаций не может быть принята «в силу их отчасти внутренней противоречивости, а главным образом расплывчатости критериев, отличающих одну форму от другой»[22, c. 128], с чем в определенной части можно было бы согласиться. Из этого следует единственный логичный вывод: автор знает все по классификации соучастия. И начало этому многообещающее: «Понятие группы, так, как оно формулируется в социальной психологии, включает в себя все формы соучастия, которые были разработаны в теории уголовного права». К этой же позиции присоединяется и В.А.Григорьев. Действительно это так, только, скорее всего, нужно переставить акценты – не группа лиц включает в себя все формы соучастия, а формы соучастия базируются на группе лиц, группа лиц как статичный признак является фундаментом соучастия вообще и форм соучастия в частности.

Однако заявка оказалась нереализованной, поскольку Н.Г.Иванов предлагает ввести в УК норму: «Формой соучастия является группа, разновидностями которой выступают организация, банда, группа, образованная по предварительному сговору и группа без предварительного сговора»[22, c. 128]. И поскольку все это условно – по желанию можно ввести еще несколько других разновидностей. Получается, что все предшествующие классификации никуда не годятся, но можно их придерживаться или придумать новые.

Итак, можно признать аксиоматичным наличие двух оснований классификации соучастия: по функциональным особенностям поведения и по степени сорганизованности действий; не аксиоматичным, но и несущественным для дальнейших теоретических споров – наименование возникающих двух классов (виды или формы). По данному вопросу юристы, чтобы понимать, друг друга без глубоких объяснений, должны договориться, взяв за основу одну из позиций, однако этого пока не произошло. При этом все чаще возникает вопрос: оправдано ли социально, нужно ли уголовному праву формально обоснованное деление соучастия на виды и формы? Применительно к формам соучастия ответ очевиден: в зависимости от степени сорганизованности соучастие может быть более или менее общественно-опасным. По крайней мере, история развития человеческого общества показывает, что государство всегда боролось с преступными организациями, о высокой общественной опасности которых свидетельствует, например, настоящая война, разгоревшаяся между государством и наркомафией в Колумбии в конце 80-х – 90-х годов ХХ столетия. И в уголовно-правовой литературе все авторы стремятся, так или иначе, выделить формы соучастия в зависимости от степени сорганизованности соучастников.