Свадебный обряд

Страница 3

После того как, на стол ставили все блюда первого кушанья, священник прочитывал «Отче наш», потом молитву покровения. По окончании последней молитвы сваха подходила к отцу и к матери невесты и просила благословения невесту чесать и крутить. «Благослови Бог!» – отвечали родители. Зажигались свадебные свечи богоявленскими свечами; свечники, поставив свои свечи, держали протянутый между женихом и невестою большой кусок тафты с нашитым крестом так, что жених и его поезжане, которые сидели на одной с ним стороне, не могли видеть невесты. Сваха снимала с невесты покрывало, потом венок, другая женщина подносила мису с кикой и гребнем. Сваха омочала гребень чарку с медом и расчесывала невесту, потом свивала или скручивала ей волосы и надевала волосник, кику и подзатыльник и, наконец, закрывала иногда тем же покровам, который разделял ее от жениха. Венок отдавался на сохранение, на память о девичестве. В тоже время один из гостей подходил к ним в вывороченной вверх шерстью шубе и желал невесте столько детей, сколько шерстинок в тулупе. Во все продолжение обряда окручивания невесты сидячие боярыни и девицы пели свадебные песни. В то же время сваха осыпала свадебных бояр и гостей, то есть бросала в толпу их горстями все, что было на осыпале - серебряные деньги, хмель, куски материи и т.д., и всяк на лету хватал, что успевал схватить.

Сваха подходила к родителям невесты и просила благословения везти молодых к венцу. «Благослови Бог!»- отвечали те. Все вставали. Новобрачные кланялись и принимали благословение. Отец и мать разменивали их кольцами и, взяв дочь за руку, отдавали ее жениху, взаимно кланяясь, друг другу.

Наконец отец брал плеть и ударял ею свою дочь, говоря: « по этим ударам ты, дочь, знаешь своего отца; теперь эта власть переходит в другие руки; вместо меня за ослушание тебя будет бить твой муж!» С этими словами плеть была передаваема жениху, который, принимая ее, так говорил: « Принимаю, как подарок, но думаю, что в ней нужды иметь не буду» и затыкал плеть за кушак. Женихова и невестина свахи вели невесту за руки, все еще закрытую.

На дворе перед крыльцом стояло множество оседланных лошадей и колымаг или каптанов. Сани невесты убирали так нарядно, как только допускал достаток. К таким саням подводилась невеста, в санях сидело другое лицо; его следовало свести так, как сводится сидевший подле нев5сты вместо жениха. Невеста садилась вместе с двумя свахами.

Этот обряд соблюдался также и относительно жениха:

У крыльца стоял его аргамак, а на аргамаке сидел другой; когда являлся жених, то этот другой вставал и шел пешком, а жених садился на аргамака и ехал к венчанью. Жених должен был ехать со своим поездом вперед и прибыть раньше невесты.

Когда молодые входили в церковь, то ясельничий со своими двумя помощниками стерег коня и сани, чтобы кто-нибудь не перешел дороги между верховым конем жениха и санями невесты и чтоб вообще лихие люди не наделали чего-либо дурного колдовством, в которое тогда сильно верили.

Путь от церковных дверей до аналоя устилался кусками материй; самое место перед аналоем также устилалось.

После венчания невесту раскрывали, и священник читал новобрачным поучение, в нем обыкновенно наставлял их ходить часто в церковь, слушаться духовников, хранить посты и праздники, подавать милостыню, а мужу повелевал жену учить палкою, как подобает главе. Потом брал жену за руку, вручал мужу и приказывал им целоваться.

Жена в знак повиновения припадала к ногам супруга и касалась челом его сапога, муж же покрывал ее полою своего платья в знак будущего покровительства и защиты.

Наконец священник давал новобрачным деревянную чашу с вином; муж принимал, отпивал и давал жене, та отведывала и опять подавала мужу. Таким образом, оба пили три раза, наконец, муж допивал, бросал под ногу чарку и топтал ее разом с женою, приговаривая: « Пусть так под ногами нашими будут потоптаны те, которые станут посевать между нами раздор и нелюбовь».

Существовало поверье, что кто из супругов прежде успеет наступить на чашу, тот удержит за собой первенство пред другим. Потом подходили свадебные гости и поздравляли обвенчавшихся.

В то же время дружка разрезывал каравай, и священник его посылал отцам обоих семейств как символ будущего их свойства и родственной приязни, и оба рода давали обещание быть людьми одного стола и одного хлеба - хлебосолами и жить дружно, как зерна одного колоса.

При выходе из церкви сваха осыпала новобрачных хмелем, семенами льна и конопли, желая счастья, другие дергали за рукав, делая вид, будто хотят разлучить ее с женихом, а жена тесно прижималась к своему суженому.

Из церкви весь поезд отправлялся в дом мужа.

Когда поезд прибывал в его дом, навстречу выходили отец и мать жениха с образом и с хлебом-солью, благословляли новобрачных. Потом новобрачные садились за стол, все также садились на свои места, и невеста, будучи открытою, должна была плакать (по обычаю), выражая тем разлуку с родителями и робкий страх нового образа жизни, причем женщины и девицы пели печальные песни.

Ни жених, ни невеста не должны были ничего ни пить, ни есть, хотя перед ними ставили разные кушанья.

Когда гостям подавали третью перемену – лебедя, перед новобрачными ставили жареную курицу; дружка брал эту курицу и обвертывал скатертью.

При этом он обращался к отцу и матери и говорил: « Благословите вести молодых опочивать!» Те отвечали: «Бог благословит» и шли к дверям; отец останавливался у дверей, в мать шла к сеннику. Тогда дружка уносил курицу в сенник. После этого новобрачные, осыпаемые хмелем и зерном входили в сенник, а гости продолжали пировать.

По обычаю жена должна разуть мужа в знак будущей покорности. В одном из сапог лежала монета, считалось, что если жена снимала первым тот сапог, где лежала монета, то ее, ожидала счастливая жизнь в замужестве. При этом муж ее слегка стегал ее плеткой, в знак своей власти.

Когда молодые были в сеннике, а гости пировали в комнате, около сенника ходил или ездил ясельничий с обнаженным мечом для предохранения от всякого чародейства и лиходейства.

По прошествии некоторого времени отец и мать посылали дружку узнать о здоровье новобрачных; если через дверь жених отвечал, что он в добром здоровье, это значило, что между ними доброе совершилось, и тысяцкий тотчас посылал к родителям невесты сказать, что новобрачные в добром здоровье и все гости отправлялись кормить новобрачных той самой курицей, которую дружка им приносил в сенник. Затем подавали им и другие блюда.

На другой день новобрачных вели в отдельные мыльни. Жена шла в мыльню со свахою и матерью жениха и показывала знаки своего девства, с не снимали сорочку и вместе с простынею прятали как свидетельство целомудренного поведения. Муж мылся с тысяцким и дружкою, тогда молодая присылала ему в мыльню сорочку, обыкновенно унизанную жемчугом.

По выходе из мыльни новобрачный шел вперед в сенник; за ним приходила новобрачная. Тут являлись женщины, а впереди них сваха несла горшочек или два с кашей, поставленные на одном блюде. Этой кашей сваха кормила и мужа и жену. После кормления жених вместе со своим родителем, с тысяцким, дружкою и со всеми свадебными поезжанами ехал к родителям невесты.

Вступая к ним в дом, новобрачный бил челом и благодарил за то, что они вскормили и вспоили дочь свою, его жену, и ласково приглашал к себе на обед со всеми гостями невестина чина. Тогда у жениха был торжественный пир, называемый и по сие время повсюду у русских Княжим.

Когда в конце пира подавали на стол овощи и разные лакомства, отец и мать благословляли новобрачных образами, и все гости дарили их разными вещами и тканями, все ели, пили в изобилии и веселились.

Заключительный обряд старорусской свадьбы - "хлибины" (хлебины или яишня, или отводины). В разных местах обряд назывался по-разному. Проходил он в доме тещи. Входя в дом муж говорил: Вставал я раненько, Умывался беленько, Полотенцем утирался, В путь-дорожку отправлялся. Говорила мне женочка милая, Что есть маменька родная Варвара Епифановна. Подойдите к нам поближе Мы поклонимся пониже.