«Лишний человек» в произведениях русских писателей XIX века

И в мире был он одинок.

Дж. Г. Байрон

…и эти существа часто бывают одарены большими нравственными преимуществами, большими духовными силами, обещают много, исполняют мало или ничего не исполняют. Это не от них самих; тут есть fatum, заключающийся в действительности, которою окружены они, как воздухом, и из которой не в силах и не во власти человека освободиться.

В.Г. Белинский

Особенность «лишнего человека» не только в том, что он никогда не становится на сторону правительства, но и в том, что он никогда не умеет встать на сторону народа…

А.И. Герцен

В какой-то мере эта тема противоположна изображению «маленького человека»: если там видится оправдание судьбы каждого, то здесь – наоборот, категоричное побуждение «кто-то из нас лишний», которое может и относиться к оценке героя, и исходить от самого героя, причем обычно эти два «направления» не только не исключают друг друга, но и характеризуют одно лицо: «лишним» оказывается сам обличитель своих ближних.

«Лишний человек» – это еще и определенный литературный тип. Литературные типы (типы героев) представляют собой совокупность персонажей, близких по своему роду занятий, мировосприятию и духовному облику. Распространение того или иного литературного типа может быть продиктовано самой потребностью общества в изображении людей с каким-то устойчивым комплексом качеств. Интерес и благожелательное отношение к ним со стороны критиков, успех книг, в которых изображаются такие люди, стимулирует писателей к «повторению» или «вариациям» каких-либо литературных типов. Нередко новый литературный тип вызывает интерес критиков, которые и дают ему название («благородный разбойник», «тургеневская женщина», «лишний человек», «маленький человек», «нигилист», «босяк», «униженные и оскорбленные»).

«Лишний человек», «лишние люди» – откуда взялся этот термин в русской литературе? Кто впервые так удачно применил его, что он прочно и надолго утвердился в произведениях Пушкина, Лермонтова, Тургенева, Гончарова? Многие литературоведы полагают, что он был придуман А.И.Герценым. По другой версии сам Пушкин в черновом варианте VIII главы «Евгения Онегина» назвал своего героя лишним: «Онегин как нечто лишнее стоит».

Помимо Онегина, многие критики XIX века и некоторые литературоведы ХХ к типу «лишнего человека» относят Печорина, героев романов И.С.Тургенева Рудина и Лаврецкого, а также Обломова И.А.Гончарова.

Каковы же основные тематические признаки этих персонажей, «лишних людей»? Это прежде всего личность, потенциально способная на какое-либо общественное действие. Ею не принимаются предлагаемые обществом «правила игры», характерно неверие в возможность что-либо изменить. «Лишний человек» – личность противоречивая, часто конфликтующая с обществом и его жизненным укладом. Это также герой, безусловно, неблагополучный в отношениях с родителями, да и несчастный в любви. Положение его в обществе неустойчиво, содержит противоречия: он всегда хоть какой-то стороной связан с дворянством, но – уже в период упадка, о славе и богатстве – скорее память. Он помещен в среду, так или иначе ему чуждую: более высокое или низкое окружение, всегда присутствует некий мотив отчуждения, не всегда сразу лежащий на поверхности. Герой в меру образован, но это образование скорее незавершенное, бессистемное; словом, это не глубокий мыслитель, не ученый, но человек со «способностью суждения» делать скорые, но незрелые заключения. Очень важен кризис религиозности, часто борьба с церковностью, но зачастую внутренняя опустошенность, скрытая неуверенность, привычка к имени Божьему. Часто – дар красноречия, умения в письме, ведение записей или даже писание стихов. Всегда некоторая претензия быть судьей своих ближних; оттенок ненависти обязателен. Словом, герой – жертва жизненных канонов.

Однако при всей, казалось бы, видимой определенности и четкости вышеперечисленных критериев оценки «лишнего человека», рамки, позволяющие со стопроцентной уверенностью говорить о принадлежности того или иного персонажа к данной тематической линии, сильно размыты. Из этого следует, что «лишний человек» не может быть «лишним» целиком, а он может быть рассмотрен как в русле иных тем, так и сращиваться с другими персонажами, относящимися к остальным литературным типам. Материал произведений не позволяет оценивать Онегина, Печорина и других только с точки зрения их общественной «пользы», а сам тип «лишнего человека» – это скорее результат осмысления названных героев с определенных общественных и идеологических позиций.

Этот литературный тип, по мере своего развития, приобретал все новые и новые черты и формы отображения. Явление это вполне закономерно, так как каждый писатель видел «лишнего человека» таким, каким он был в его представлении. Все мастера художественного слова, когда-либо затрагивавшие тему «лишнего человека», не только добавляли в этот тип определенное «дыхание» своей эпохи, но и старались объединить все современные им общественные явления, а главное структуру жизни, в одном образе – образе героя времени. Все это делает тип «лишнего человека» по-своему универсальным. Это-то как раз и позволяет рассматривать образы Чацкого и Базарова в качестве героев, оказавших непосредственное воздействие на этот тип. Эти образы, бесспорно, не относятся к типу «лишнего человека», но в то же время выполняют одну важную функцию: грибоедовский герой в своем противостоянии с фамусовским обществом делает невозможным мирное разрешение конфликта между незаурядной личностью и косным укладом жизни, тем самым подтолкнув других писателей к освещению этой проблемы, а образ Базарова, завершающий (с моей точки зрения) тип «лишнего человека», был уже не столько «носителем» времени, сколько его «побочным» явлением.

Но прежде чем сам герой мог бы себя аттестовать «лишним человеком», должно было произойти более скрытое появление этого типа. Первые признаки такого типа воплотились в образе Чацкого, главного героя бессмертной комедии А.С.Грибоедова «Горе от ума». «Грибоедов – «человек одной книги», – заметил как-то В.Ф.Ходасевич. – Если бы не «Горе от ума», Грибоедов не имел бы в литературе русской совсем никакого места». И, действительно, хотя в истории драматургии о Грибоедове говорится как об авторе нескольких по-своему замечательных и веселых комедий и водевилей, написанных в соавторстве с ведущими драматургами тех лет (Н.И.Хмельницким, А.А.Шаховским, П.А.Вяземским), но именно «Горе от ума» оказалось произведением единственным в своем роде. Эта комедия впервые широко и свободно изобразила современную жизнь и тем открыла новую, реалистическую эпоху в русской литературе. Творческая история этой пьесы исключительно сложна. Ее замысел относится, видимо, еще к 1818 году. Закончена она была осенью 1824 года, цензура не допустила эту комедию ни к печати, ни к постановке на сцене. Консерваторы обвиняли Грибоедова в сгущении сатирических красок, что стало, по их мнению, следствием «бранчливого патриотизма» автора, а в Чацком увидели умничающего «сумасброда», воплощение «фигаро-грибоедовской» жизненной философии. Зато декабристски настроенная часть общества встретила эту комедию восторженно. А.Бестужев писал: «Будущее оценит достойно сию комедию и поставит ее среди первых творений народных…». Однако одобрение комедии отнюдь не было таким единодушным. Некоторые весьма доброжелательно настроенные к Грибоедову современники отметили в «Горе от ума» немало погрешностей. Например, давний друг драматурга П.А.Катенин дал такую оценку комедии: «Ума в ней точно палата, но план, по-моему, недостаточен, и характер главный сбивчив и сбит…». Свое мнение о пьесе высказал и А.С.Пушкин, отметивший, что более всего удались драматургу «характеры и резкая картина нравов». К Чацкому же Поэт отнесся критически: «Что такое Чацкий? Пылкий малый, проведший несколько времени с очень умным человеком (именно с Грибоедовым) и напитавшийся его мыслями, остротами, сатирическими замечаниями. Все, что говорит он, – очень умно. Но кому говорит он все это? Фамусову? Московским бабушкам? Молчалину? Скалозубу? Это непростительно. Первый признак умного человека – с первого взгляду знать, с кем имеешь дело, и не метать бисера перед Репетиловым и тому подоб.» Здесь Пушкин очень точно подметил противоречивый, непоследовательный характер поведения Чацкого, трагикомизм его положения. Белинский столь же решительно, как и Пушкин, отказал Чацкому в практическом уме, назвав его «новым Дон-Кихотом». По мнению критика, главный герой комедии – фигура совершенно нелепая, наивный мечтатель. Впрочем, вскоре Белинский скорректировал свою негативную оценку Чацкого и комедии в целом, подчеркнув, что «Горе от ума» – «благороднейшее, гуманистическое произведение, энергический (при этом первый) протест против гнусной расейской действительности». Характерно, что прежнее осуждение не было отменено критиком, а лишь заменено совершенно другим подходом Белинского, который оценил комедию с позиций нравственной значимости протеста центрального героя. А для критика А.А.Григорьева Чацкий – «единственный герой, то есть единственно положительно борющийся в той среде, куда судьба и страсть его забросили».