Генезис институтов государства в античной Европе и на Др. Востоке

Генезис институтов государства в античной Европе и на Др. Востоке

ПЛАН:

Введение.

Ранние формы социальной организации и процесс генезиса предгосударственных институтов.

Раннее государство.

Развитое государство на востоке.

Заключение.

Список использованной литературы.

Термин "ге'незис" происходит от греческого genesis и означает происхождение, возникновение; процесс образования[1].

Приступая к раскрытию моей темы я хорошо осознаю, что оная не так просто, как могло показаться на первый взгляд в силу множества причин. Во введении к своей эпохальной книге Л.С. Васильев, например, очень долго перечисляет всех тех многочисленных авторов, занимавшихся данной проблемой, при этом оговаривается, что представленные модели ни в коему случае не могут считаться абсолютно правильными и универсальными. Это скорее своего рода путеводители, позволяющие разобраться в хитросплетении тех многочисленных дорог, которые вели человечество от ранних социальных структур к развитым, от локальной группы и общины к государству, от эгалитаризма к иерархии. До сих антропологи и археологи откапывают для учёных-теоретиков всё новые и новые факты, порой ставящих исследователей в тупик. Поэтому не удивительно, что среди них нет твёрдого знания о том, как на самом деле происходил генезис институтов государства и догосударственных образований. Реальная действительность человеческой истории многообразна. Но что характерно: при всем ее неохватном многообразии генеральные закономерности эволюции примерно одинаковы, они и берутся за основу при изложении различных материалов из истории стран и народов Востока и античной Европы. И упомянутое мною разнообразие мнений и взглядов на развитие государственных структур важно знать также в связи с возрождающимся интересом к подобным теоретическим изысканиям. Учёный мир только вот стряхивает с себя пыль догматичной истматовской (исторический материализм) формационной концепции.

Что касается Востока в древности, то в первую очередь бросается в глаза при самом общем, ретроспективном взгляде на его долгую историю, столь богатую различного рода событиями, его экономические принципы существования, от форм ведения хозяйства до форм извлечения избыточного продукта и его редистрибуции, особенности его едва вышедшей из первобытности социальной структуры с ее общинными традициями и явственной тягой к корпоративности, религиозные идеи и связанные с ними социальные ценности, нормы бытия и поведения, установочные стереотипы мышления и восприятия мира, наконец, свойственную ему систему политической администрации, столь привычно воспринимаемую, особенно на фоне свобод античного мира, в качестве "восточной деспотии".

Соответственно социальной структуре сложились и взаимоотношения между государством и обществом в целом. Если в Европе с античности государство способствовало процветанию господствующего класса, собственников, если там общество в лице частных собственников всегда отчетливо доминировало над государством, а государство было слугой общества и соответственно были построены все его институты, то вне Европы, на Востоке, дело обстояло иначе. Государство здесь никогда не было, если использовать привычную марксистскую терминологию, надстройкой над социально-экономическими отношениями, сложившимися вне его и помимо него. Государство в лице причастных к власти социальных верхов не только выполняло функции господствующего класса ("государство-класс"), но и было ведущим элементом базисной структуры общества. Если сказать жестче, оно абсолютно господствовало над обществом, подчинив его себе. Соответственно складывались институты такого государства и вся обслуживавшая его система идей и учреждений.

Подчиненное государству общество в различных восточных структурах выглядело по-разному. В Египте, например, общества почти не было вообще: оно было практически растворено в институтах всемогущего государства. В Китае голос его был слышен - как в форме идей, так и в виде определенных организаций. В Шумере и Вавилонии общество в целом и индивиды как часть его сумели отстоять даже некоторые формальные права, отраженные в системе законов. Наконец, в Индии общество в форме варн и каст, в виде классической индийской общины в некотором смысле даже выходило на передний план[2].

В ранний период, когда никаких признаков частной собственности еще не существовало, это господство не было заметным в силу того, что государство и общество тогда еще практически не были расчленены: государство было формой организации общества; выросшие на основе общественных должностей власть имущие, организованные в аппарат власти, вполне искренне считали себя и действительно были на службе общества, организованного в государство. С ростом престижного потребления и успехами процесса приватизации изменение общей ситуации проявилось, в частности, и в том, что государство в лице аппарата власти отделилось от общества и противопоставило себя ему, одновременно подчинив его себе.

Предоставленное в некотором смысле самому себе (правда, в небольшой степени, ибо государство по-прежнему оставалось системой институтов, возникших во имя самосохранения общества, его традиционной структуры), общество стало заботиться о создании какой-то системы социальных корпораций, которые призваны были как заново организовать его членов в новой, более дробной форме, так и противостоять внешнему нажиму со стороны власти, произволу власть имущих. Частично этими корпорациями стали существовавшие издревле формы - семьи, кланы, общины, а частично возникли и новые - касты, цехи, секты. Некоторые из новых форм не только воспроизводили старые отношения зависимости младших и слабых от старшего и сильного (отношения типа патрон - клиент, отношения клиентеллы), но и придали им некую новую сущность, поставив упомянутую и уходящую в глубокую историю клиентельную связь как бы на новую основу имущественной зависимости от процветающего частного собственника, будь то богатый и причастный к власти аристократ либо влиятельный в общине богач-землевладелец.

Социальные корпорации были известны и Европе. Но там они играли несколько иную роль, ибо на передний план выступали личностные интересы, что было связано с господством частнособственнических отношений. На Востоке же, при отсутствии условий для расцвета индивидуализма частного собственника, горизонтальные связи потенциальных союзников по классу с лихвой перекрывались связями вертикальными, корпоративными, клиентельными.

В Европе превращение частной собственности в структурообразующую основу и возникновение сложной системы идей и институтов, соответствующих этому и всячески стимулирующих развитие индивидуальности гражданина-собственника, его энергии и предприимчивости, его инициативы и гарантий, прав и обязанностей, привели в конечном счете к тому, что общество и определявшая его благополучие и процветание экономика стали быстрыми темпами эволюционировать и наращивать накапливаемые благоприятные инновации. Сильное и уверенное в себе общество, основанное на личной инициативе процветающего собственника, не могло бояться новаций, напротив, оно стремилось к ним, умело отбирало их, для чего использовался свободный и административно не регулируемый рынок, выдвигавший свои требования и предоставлявший удачливым новые возможности.

Итак, в основе исторического процесса на Востоке с древности лежало отчетливо выраженное стремление к консервативной стабильности. Естественно, это оказало огромное воздействие на динамику процесса. Если в Европе это было движение от низшего к высшему, от отсталого к передовому, т.е. линейная динамика прогресса, то на Востоке альтернативой ей оказалось цикличное развитие.

Сравнение Древнего Востока и античной Европы я провожу по следующим направлениям:

1. Преобладающий тип государства.

2. Формы собственности на землю.

3. Город: пути образования, характер деятельности населения, роль в жизни общества, взаимоотношения города и государства.