Критико-теоретический взгляд на демократию и выборы

Страница 11

В целом решение проблемы «эффективность – демократия» аналогично решению проблемы «эффективность – социальная справедливость». Демократические политические системы в среднем, в тенденции, по большому счету эффективнее. Однако в каждом отдельном случае обществу приходится искать оптимальную меру демократии, тот её уровень, который оно может себе позволить. Иными словами, обществу приходится жить "по средствам", имея столько демократии, сколько оно может себе позволить, чтобы не разрушить основ своей жизни.

Вместе с тем западные политологи в большинстве своем отмечают, что демократия – явление хрупкое и не существует абсолютных гарантий её сохранения даже в развитых странах Запада, не говоря уже о странах с переходной экономикой или третьем мире. Согласно логике циклического развития, на смену демократическому «приливу» должен прийти «отлив». При этом вполне возможно, что в настоящее время он уже начался.

Мировые демократии более уязвимы для сомнений сегодня, чем они были несколько десятилетий назад и это справедливо не только для "новых" демократий Восточной и Центральной Европы. "Социальный контракт", который обещает нам, молодым и старым, благосостояние сейчас, представляется превосходящим финансовые возможности государств. Управляемых профессиональными бюрократами, обычно считающимися честными и компетентными, но не обладающими возможностями скомпенсировать неадекватности политического класса и партийной системы, полагаемой архаической и коррумпированной.

Проблема демократии является одной из наиболее актуальных для современного общества вообще, для России – в частности по целому ряду причин.

Во-первых, исторический опыт второй половины ХХ в. показал, что страны с демократическими режимами, как правило, добиваются больших экономических успехов, чем страны с режимами авторитарными. Это связано с тем, что именно демократия создает наилучшие условия для проявления инициативы, без которой невозможно эффективное производство. Во-вторых, правительства стран с демократическими режимами обычно совершают меньше ошибок в управлении, не говоря уже о злоупотреблениях властью и преступлениях против личности. Другими словами, демократия – это своеобразный защитный механизм общества от узурпации власти. Не зря говорят: власть развращает, абсолютная власть развращает абсолютно. Демократия не всегда способна выполнить эту защитную функцию. В условиях кризисов дают сбои и демократические механизмы, однако в развитых странах это все же исключения из правила. В-третьих, для современного человека демократия все более становится самостоятельной ценностью. Люди не хотят быть колесиками и винтиками какой бы то ни было, пусть даже хорошо отлаженной системы, предпочитают сами решать свои проблемы хотя бы и ценой ошибок.

В-четвертых, в России проблема демократии стоит особенно остро, поскольку страна, по-видимому, переживает начало длительного и сложного периода формирования демократических форм правления, – периода, который обычно сопровождается попытками установления авторитарных режимов как леворадикального (неосталинского) толка, так и правого (неопиночетовского) характера. Ситуация осложняется очень широким распространением в массовом сознании стереотипов авторитарно-патриархальной культуры, выработанных историей России в досоветское и советское время.

Глава 4. Некоторые социальные аспекты голосования

§ 1. Мифы демократии

Один из демократических мифов – о том, что "воля" народа может быть выявлена простым голосованием, после чего она приобретает силу закона, образуя основу народного суверенитета. Можно обнаружить уже у Томаса Пейна в его определении прав человека, вошедших впоследствии в "Декларацию прав", принятую Конвентом и имевшую такую печальную судьбу.

Между тем политические последствия этого мифа обнаружить очень легко. Так, например, в 1993 г. в России многие "радикальные демократы" всерьез обосновывали право президента Ельцина отменить Конституцию и распустить парламент фактом его всенародного избрания летом 1991 г. и доверием, высказанным ему на референдуме в апреле 1993 г., хотя ни в том, ни в другом случае ни о каких "сверхполномочиях" конечно не было и речи. Просто работал миф – если народ избрала человека президентом и выразил ему доверие, то тем самым ему вручен суверенитет.

Сходные явления можно наблюдать, конечно, не только в России – достаточно вспомнить 1958 г. во Франции или 1974 г. в Аргентине, не говоря уже о таких политических феноменах как Индира Ганди или Беназир Бхутто.

Такие мифы, к сожалению, ведут к авторитарному или тоталитарному правлению – факт, замеченный уже Платоном, поместившим тиранию вслед за демократией в последовательности регрессирующих политических режимов.

Демократическая мифология выполняет сугубо идеологическую роль – возбуждает массы на борьбу с авторитарным политическим режимом, часто весьма успешно, но абсолютно лишена какого-либо конструктивного потенциала, поэтому когда недовольные, вдохновлённые демократическим мифом, добиваются победы, то есть падения авторитарного режима, далее ничего не происходит – никаких средств для реального конструирования коллективного "демократического разума" эта мифология предложить не может и мало-помалу, а иногда и очень быстро в обществе восстанавливается привычная авторитарная структура, как правило, очищенная, к тому же, от тех демократических практик, которые неизбежно нарастают на авторитарные структуры власти по мере их старения и естественного ослабления.

Фактически в обществах, осуществляющих демократический транзит, "демократический миф" играет не позитивную, а негативную роль, дискредитируя идеи демократии, и способствуют политическому абсентеизму и разочарованию, неизбежно следующими за неудачными попытками установить "справедливость и права человека", а фактически приводящими лишь к созданию новой формы авторитарной диктатуры. Именно такой была судьба практически всех обществ, соблазненных идеями социалистической революции, в идеологии которой демократический миф играл очень существенную роль и такова же теперь, похоже, судьба ряда стран Восточной Европы, в которых "капиталистическая революция" подкреплялась все тем же демократическим мифом.

Идея демократии и в самом деле по своей сути чем-то напоминает анархизм (в том смысле, что разрешено всё, что не запрещено) и даже социализм (равноправие).

Платон, в частности даёт ироническую и до некоторой степени абсурдную картину демократического правления:

" .И каков этот государственный строй? Ведь ясно, что он отразится и на человеке, который также приобретет демократические черты . Прежде всего это будут люди свободные: в государстве появится полная свобода и откровенность, и возможность делать, что хочешь .

.В демократическом государстве нет никакой надобности принимать участие в управлении, даже если ты к этому и способен; не обязательно и подчиняться, если ты не желаешь, или воевать, когда другие воюют или соблюдать подобно другим условия мира, если ты мира не желаешь. И опять-таки, если какой-нибудь закон запрещает тебе управлять и судить, ты все же можешь управлять и судить, если это тебе придет в голову. Разве не чудесна на первый взгляд и не соблазнительна подобная жизнь?"[5]

Удивительно, что при всей своей откровенной идеологичности демократический миф практически нейтрален политически – в отсутствии в обществе длительной традиции демократических практик он используется леворадикальными, праворадикальными и либеральными политическими партиями и движениями с почти неизменным успехом и столь же неизменным негативным результатом (Россия в 1917, 1991-93 гг.). Как показывает исторический опыт, массовые движения под демократическими лозунгами (например, рабочее движение начала ХХ в. в России под руководством РСДРП) могут и в самом деле вести к тоталитаризму.

Тем более удивительно, что именно в тесной связи с демократической мифологией разрабатывается нормативная теория демократии, становящейся фактически в последние годы основой для оценки эволюции стран, находящихся в процессе демократического транзита.