Борьба с ведомством в средневековой Европе и в России

Страница 5

Денежный момент играл очень значительную роль в деле инквизиции по ведовству, и не без оснований каноник Корнелий Лоос называл процесс против ведьм алхимией, с помощью которой из человеческой крови получают серебро и золото. Существовали специальные "ищейки ведьм". Так в Англии один такой ищейка накопил значительную сумму, получая по 20 шиллингов за каждого обнаруженного преступника, но он вызвал против себя возмущение народа. Арестованный и привлеченный к суду, он сознался, что отправил на костер 220 невинных душ. Ищейка погиб в огне.

Когда доходность процессов стала падать, начало уменьшаться и их число, - так заявляет С. Зугенгейм в своем серьезном описании Баварии XVI века, хотя прибавляет, что и в «плохие» годы палач зарабатывал на ведьмах 169 талеров. Инквизитор «рвал на себе волосы» вследствие больших расходов, но, по-видимому, сократить их было невозможно, нужно было платить юристам и священникам за их работу (10).

Впрочем, установилась практика - священникам вместо денег выдавать крепкое вино. Большая часть расходов по ведовским процессам покрывалась из средств осужденных или просто привлеченных к ответственности ведьм и колдунов. Конфискации подлежала не только недвижимость, но и все движимое имущество, вплоть до предметов первой необходимости. Обратно оправданный ничего не получал.

Иногда ведовское доносительство являлось последним средством лишить человека его имущества; когда иной способ законного грабежа оказывался невозможным, выдвигалось обвинение в ведовстве.

Доносительство нередко принимало эпидемический и совершенно безумный характер, в особенности при наличии страха у доносителя, что он сам на подозрении у ревнителей религиозной чистоты. Тот, кто не обвинял других, рисковал сам быть обвиненным; паника распространялась, захватывая все новые жертвы. Первыми пали всякого рода маргинальные элементы деревни, не отвечавшие требованиям всеобщего конформизма, и тем самым коллектив жителей деревни мог ощутить себя более гомогенным, как бы «очистившимся от скверны».

Вскоре дьявол стал предметом добычи средств для самых разнообразных слоев населения. Калеки, горбуны, прокаженные, слепые, глухие выдавали себя не то за спасенных от еще худших дьявольских наваждений, не то за его жертв, и жалостливые сердца одаряли всяческими подаяниями несчастных, торговавших своими уродствами и болезнями.

Что же касается прекращения охоты на ведьм во второй половине XVII в., то, по мнению американского историка К. Томаса, «протрезвление» пришло не из книг и не из среды какой-то умеренной группы, а от мрачного осознания того, что дальнейшее преследование ведьм грозит разрушением всяких социальных связей. Эта мысль лишь постепенно дошла до умов людей, испытавших историю массовых ведовских процессов. Следует, однако, отметить, что и после официального прекращения судебных преследований по обвинению в ведовстве в деревне еще долго сохранялась практика внесудебных расправ с подозреваемыми в причинении вреда соседям с помощью магии.

Еще в 1781 г. была сожжена ведьма в Севилье - жертва была занесена в актив инквизиции. Но в XVIII веке «великие подвиги», соперничавшие между собой за славу расправ с дьяволом, были уже на исходе. Мария Тереза в 1746 г. Прекратила процессы против ведьм. Через год этому примеру последовал Вюртемберг, а в 1775 г. - Бавария. В год казни во Франции Людовика XVI в 1793 г. Познань отменила у себя процессы против ведьм.

Таким образом, мы видим, что история гонений не столь прямолинейна и проста, как ее представляли себе историки конца XIX и начала XX в. (Г.-Ч Ли, Й. Ганзен и другие) и как ее и ныне иногда все еще изображают. Гонения конца XVI и XVII вв. не явились продолжением более ранних преследований еретиков, и демонология сама по себе не породила ужасной практики конца XVI и XVII вв. Нужны были специфические социальные и социально-психологические условия для того, чтобы развязать этот процесс, в котором рационализированное суеверие сочеталось с массовыми страхами и политическим расчетом.

Итак, мы проследили темную, полную загадок и противоречий, массовых фобий и порожденных ими жестокостей историю преследований инквизицией колдунов и ведьм в средневековой Европе на рубеже XVI-XVII вв. Мы попытались понять причины этого феномена, не только проследив историю гонений на ведьм с самых ее истоков, но и представив как можно более полную картину того социально-психологического фона, тех тенденций в средневековом обществе, которые и легли в основу преследований ведовства в Европе.

Вторая часть этой работы посвящена ведовству на Руси, вопросу о преследованиях ведьм, об особенностях русского православия, об особенностях русского сознания, в силу которых в России не сложилось такой обстановки безумной охоты за ведьмами, какая была на Западе.

Прежде всего необходимо заметить, что феномен ведовства в России так мало изучен российскими историками, так ограниченно представлен в литературе, что создается впечатление о том, что в России ведьмы не только не подвергались преследованиям, но что само ведовство не имело такого значения и не было настолько важным фактом действительности для русских, каким оно было на Западе.

Естественно, что ограниченное знание об этом явлении никоим образом не уменьшает значения поставленной нами проблемы: на Руси существовали, причем не в меньших количествах, чем на Западе, колдуны и колдуньи, и конечно, в связи с принятием христианства они, оставаясь носителями язычества, не могли не подвергаться преследованиям со стороны православной церкви. Наша задача - выяснить, почему в России, несмотря на упорную борьбу церкви с ересями и ведовством, преследование ведьм не приняло таких грандиозных размеров, как на Западе.

Ведовство - явление язычества, сохранившееся и после принятия христианства в 988 году на Руси. Чтобы лучше понять природу язычества и вместе с ним и природу ведовства, имеет смысл рассмотреть вопрос о крещении Руси, о борьбе новой религии со старыми верованиями, о противоречиях, возникших в связи с христианизацией Руси.

Новая вера принесла с собой новые идеалы, новые обряды и представления, чуждые исконному язычеству восточных славян. Между ними тотчас вспыхнула борьба, суровая и духовно обременительная, растянувшаяся на десятилетия, но так и не доставившая победы христианству - все свелось, к «зыбко-осторожному» двоеверию, «прочертившему глубокую борозду неустроенности и разлада в сознании каждого отдельного человека, всего общества" (7).

Но тем не менее христианство на Руси проходит сравнительно легко, и в причинах этого следует разобраться. Как и у варваров, на Руси до принятия христианства жизнь человека была тесно связана с природой. Жизнь крестьянина была во власти стихий, и отказаться от языческих богов, управлявших ими, - значило поставить под удар само свое существование. Вместе с тем древнеславянская религия была довольно примитивна и не оказывала большого влияния на народ. Пантеон славянских богов был достаточно обширным, каждый человек мог выбрать себе своего бога и поклоняться ему. Естественно, это не способствовало единению людей и провоцировало разобщенность и междоусобицы. Поэтому, когда Перуна в народном сознании в конце концов заменил пророк Илья, переход совершился достаточно безболезненно, но одновременно и не слишком осознанно, к тому же пышность византийского православия, усвоенного Русью, способствовала выдвижению на первый план скорее обрядов, чем содержательной стороны христианства.

Принятие христианства в очень малой степени изменило религиозный быт древнерусского общества. Язычество по-прежнему сохранялось во всей силе. Несмотря на кажущуюся безболезненность перехода от одной религии к другой, язычество и христианство воплощали два разных типа мировоззрения, отнюдь не связанных между собой преемственностью. Со временем они постепенно наслаивались друг на друга, и в процессе этого наслоения, с одной стороны, язычество получило стимул к дальнейшему развитию, а с другой - христианство низводилось до уровня языческих понятий и представлений. Оказавшись не в состоянии полностью подавить и искоренить древнеславянские верования и культы, православие постепенно приспосабливалось к языческому обществу и идеологическим принципам, отчасти ассимилируя их, отчасти видоизменяя и подчиняя строгому контролю. В течение нескольких столетий православие преломлялось сквозь призму языческих религиозных воззрений. В этом процессе оно приобретало новую специфику, новую форму. На протяжении столетий древнеславянская религия, мифология, демонология, обрядность перерабатывается, приобретает новое содержание и социальное назначение. В переосмысленном виде они и включаются в христианский культ. Так сложилось двоеверие - мировоззрение раздвоенного сознания русичей, синкретизм, в котором ведущую роль играло славянское язычество.