Рынок ценных бумаг России - становление, оценка эффективности и перспективы развития

Страница 22

В последние годы принято сравнивать российский рынок с бразильским (хотя после девальвации рубля объем ВВП России стал в три раза меньше бразильского). В 1999 г. бразильский индекс Bovespa вырос почти настолько же, насколько российские индексы — на 140 %, однако, несмотря на то. что в январе—феврале Бразилия стояла на пороге серьезного финансового кризиса и рынок акций, естественно, резко снизился; это снижение было далеко от 100 %. да и в целом бразильский рынок вел себя гораздо устойчивее.

В состав индекса Bovespa входят почти 100 эмитентов, сделки с акциями которых совершаются ежедневно. Поэтому в данном случае даже значительный рост не представляет особой опасности, в отличие от российского.

Таким образом, в 1999 г. российский рынок акций вновь подтвердил репутацию не только высокодоходного, но и в первую очередь спекулятивного, волатильного и неустойчивого. По-видимому, необходимы значительные усилия правительства, регулирующих органов, всех участников рынка акций, прежде чем он начнет оправдывать свое название и позволит реализовать свое предназначение как места привлечения инвестиций.

Августовский кризис 1998 г да и предшествующие ему месяцы разрушили иллюзию о неуклонном российского рынка акций, и сегодня мы поневоле значительно осторожнее оцениваем как его общее состояние, так уровень цен отдельных акций.

Около года назад мы предприняли попытку оценить потенциал роста российских акций, исходя из реалий сложившихся после кризиса: девальвации рубля и в званного ею падения долларовых доходов, продаж.

Анализ, основанный на реалистичных предположениях о поведении курса доллара и инфляции, показе что примерный уровень цен к началу 2000 г. состав 0.3—0.4 от максимальных цен 1997 г. В целом этот прогноз оправдался, хотя цены нефтяных акций благ даря неожиданному и очень сильному росту миров) цен на нефть выросли заметно сильнее энергетических и др а котировки ОАО “Сургутнефтегаз- достиг. уровня 1997 г. уже в декабре 1999 г.

Кроме того, в прежнем анализе не был учтен так немаловажный фактор, как продолжающееся сужен рынка: деньги, которые раньше вкладывались в акции 50—100 эмитентов, сегодня вкладываются в акции 8—10 эмитентов, разогревая их цены. Тем не мен многие аналитики полагают, что у рынка (подразумевая под “рынком”” упомянутые 8—10 акций) сегодня есть еще большой потенциал роста и уже к середине года индекс РТС может достичь отметки 300.

Действительно, учитывая нынешнюю узость рынка акций и недостаток ликвидных инструментов в друг секторах фондового рынка, это вполне может произойти, однако хотелось бы, чтобы рынок наконец-то начали бы расти не ввысь, а вширь. Конечно, какое-то время может существовать положение, когда посреди сотен тысяч совершенно неликвидных акций возвышает хрустальная башня из РАО "БЭС России". ЛУКОЙЛа, Ростелекома, Мосэнерго, Сургутнефтегаза еще 2—3 эмитентов, акции которых имеют вполне достойную цену, однако вряд ли такая конструкция является устойчивой.

Хотя число торгуемых эмитентов в 1999 г. оставалось очень низким, безусловно, положительной тенденцией стало заметное увеличение доли российских участниц в общем объеме сделок. В целом в 1999 г. средний ежедневный объем сделок в РТС составил 9.5 млн. долл. то время как на ММВБ он достиг 10 млн. долл. Для сравнения: в 1997 г. средний ежедневный объем сделок РТС составил 56 млн. долл., в то время как ММВБ в ту пору играла незначительную роль.

Таким образом, за два года Фондовая секция ММВБ как торговая площадка практически сравнялась с РТС, и ее рост свидетельствует о приходе на рынок множества новых и на этот раз российских клиентов. В самом деле, если учесть, что российские участники торгуют и в РТС, в то время как нерезидентов на ММВБ практически нет, можно заключить, что в 1999 г. российские компании играли уже преобладающую роль на рынке акций.

Стали заметными частные инвесторы, для них в течение года было открыто несколько фондовых центров для населения, которые смогли привлечь сотни миллионов рублей. Усиление отечественных компаний, несомненно, укрепит российский рынок акций, сделав его менее уязвимым от притоков и оттоков спекулятивного капитала.

Но пока, несмотря на преобладание российских участников, рынок по-прежнему ориентируется на мнение иностранцев. Так, несоразмерный рост рынка в марте—июле 1999 г. был связан с надеждами (несбывшимися) на большие деньги нерезидентов, а несоразмерное падение в июле—октябре — опять-таки с чрезмерной зависимостью от чужих мнений. Отток нерезидентов во время истории с Bank of New York показал, что наш рынок рассматривается (во многом справедливо, конечно) как крайне ненадежное место, где порядочному инвестору делать нечего.

Несмотря на то что сама история с BNY обернулась пшиком и сегодня практически забыта, она нанесла большой ущерб как репутации России, так и рынку акций. Очевидно, что если бы рынок в меньшей степени зависел от нерезидентов, влияние этой истории было бы минимальным, ведь российские участники рынка с самого начала прекрасно понимали суть проблемы.

В то же время преобладание российских участников на рынке акций в 1999 г. имело и весьма отрицательные стороны, поскольку россияне принесли с собор собственные понятия о корпоративных отношениях которые пока далеки от цивилизованных.

В условиях затишья на фондовом рынке, когда внимание активных участников рынка было привлечено к немногочисленным ликвидным акциям, во многих акционерных обществах продолжал нарастать конфликт между “собственниками” (т.е. владельцами контрольных пакетов) и мелкими акционерами. Суть конфликта проста: владельцы контрольного (или просто достаточно крупного) пакета акций решили стать полными владельцами при живых сторонних акционера, которые от своих акций отказываться не собирались.

Эти процессы также сыграли немаловажную роль стагнации рынка и сужении числа ликвидных акций. Во весь рост встал простой вопрос: “Что получает инвестор, приобретая акции российского эмитента?”. Ответ, который можно найти в любом учебнике, не относится к делу, поскольку российский акционер, как выяснилось, не получает ни право на распределение прибыли, ни право на участие в управлении, ни (косвенное) право собственности, т.е. не получает ничего, кроме возможности (в случаи удачи) продать свое приобретение следующему рискованному “акционеру”.

Пока инвесторы пытались осмыслить внезапно открывшиеся перед ними реалии, “собственники” не дремали и процесс выдавливания мелких акционеров сопровождался появлением многочисленных статей, в которых популярно разъяснялось, что происходящее никоим образом не является воровством или нарушением прав акционеров, а всего лишь исключительно благотворным в нынешних условиях переходом от “англосаксонской” модели рынка к “германской”.

В рамках данной статьи мы лишены возможности подробно объяснить разницу между моделями, да это и не нужно. Напомним только, что историю становления российского рынка акций принято изображать как поле битвы между бывшим главой ФКЦБ Д.Васильевым (поборником “американской” модели) и его оппонентом А. Козловым из Центробанка (защитником “немецкой” модели). Поскольку, дескать, Д. Васильев занимал пост, позволявший ему осуществлять единоличный контроль над рынком, в России привилась “американская” модель, в которой торговля акциями монополизирована инвестиционными компаниями, а сами акции распылены среди миллионов мелких акционеров, которые только и мечтают о том, чтобы пустить всю прибыль предприятий на дивиденды.

В августе 1998 г. эта искусственно навязанная России модель рухнула и настало время воспринять более близкую нам “немецкую” модель, в которой крупными пакетами акций владеют банки, они же одновременно являются крупнейшими операторами на рынке акций. Владельцы контрольных пакетов отныне будут самолично вести предприятия к их процветанию, мелким акционерам надлежит сидеть тихо и не путаться под ногами у менеджеров, а инвестиционные компании могут ехать в свою Америку.

Разумеется, ни один человек, профессионально занимающийся фондовым рынком, не сочтет это изложение истории российского рынка акций сколько-нибудь верным. Хорошо известно, что во время председательства Д. Васильева ЦБР владел генеральной лицензией, позволявшей ему самостоятельно контролировать работу банков на фондовом рынке. В результате этого “контроля” крупнейшие российские банки на деньги своих вкладчиков скупили пакеты акций сотен предприятий — от горно-обогатительных комбинатов до кондитерских фабрик, от нефтеперерабатывающих за­водов до мясокомбинатов.