Жизнь и творчество Ч. Дарвина

Небольшой английский городок Шрусбери. На вершине крутого обрыва, который уступами спускался к реке Северну, стоял высокий, выстроенный из красных кирпичей дом. Его окружал большой сад с декоративными и плодовыми деревьями. Комнаты нижнего этажа, увитого зеленым плющом, выходили прямо в оранжерею. В этом доме 12 февраля 1809 года родился Чарльз Дарвин.

Его отец Роберт Дарвин был врачом и пользовался широкой известностью. Он был необыкновенно заинтересован в людях, относился к ним с искренней симпатией и внушал пациентам такое уважение к себе, что они даже делились с ним своими житейскими проблемами.

Мать Дарвина умерла, когда Чарльзу было немногим более 8 лет, и он помнил только ее кровать, черное бархатное платье и рабочий столик. Через год после смерти матери Чарльза отдали в школу доктора Батлера, где изучались главным древние языки. Маленький Дарвин увлекался сбором коллекций раковин, печатей, монет. Особенно любил он собирать птичьи яйца, но никогда не брал из гнезда больше одного яйца. Многие часы он проводил на берегу реки, забросив удочку и поглядывая на поплавок. Как-то он узнал, что червей можно умертвлять морской водой, и с тех пор никогда не насаживал на крючок живого червья, хотя это, может быть, и уменьшало его улов. Он старался находить для коллекции мертвых бабочек и жуков, чтобы не прокалывать живых насекомых булавками.

Вечерами, когда в Шрусбери гасли огни, Чарльз с братом Эразмом забирались в беседку и здесь, в самодельной химической лаборатории, пытались получить вещества, которых не получил до них еще не один химик.

Узнав о новом увлечении Чарльза, товарищи прозвали его “Газом”, а доктор Батлер сделал ему при всех выговор, выразив надежду, что вместо никчемных занятий он будет с должным прилежанием изучать языки.

Так как от пребывания в школе Доктора Батлера не было никакого проку, отец забрал Чарльза из школы вместе с его старшим братом и отправил детей в Эдинбургский университет на медицинский факультет.

Чарльза увлекало изучение живой природы. Среди студентов было немало любителей природы. Вместе с ними он собирал в лужах и на берегу после отлива червей, рачков и моллюсков; нередко выезжал с рыбаками в море, где вылавливал устриц, и за короткое время собрал большую коллекцию раковин. Он познакомился с негром, который зарабатывал на жизнь набивкой чучел. Дарвин стал брать у него уроки и просиживал в его доме целые вечера.

Но медицина не увлекла Чарльза, и отец предложил ему стать священником. Молодой Дарвин прчел несколько богословских книг и не нашел в них ничего, что противоречило его убеждениям. Он верил сказкам библии о сотворении мира богом и о всемирном потопе. Кто бы мог подумать, что пройдут годы и Дарвин нанесет самый сильный удар религии, который ей когда-либо случалось получать.

В 1828 году Дарвин поступил в Кембриджский университет на богословский факультет. Изучая богословские науки, Чарльз попрежнему увлекался спортом, живописью, музыкой, часами простаивал в галлерее Кембриджа перед картинами. Вглядываясь в живописные пейзажи, в лица людей, он думал, как прекрасно серьезное исскуство, выражающее большие мысли. Он любил чарующую музыку Бетховена: когда в комнате раздавались тихие, нежные звуки Лунной сонаты, Чарльз затаивал дыхание, дрожь пробегала у него по телу и перед его глазами вставало озеро в мягком сиянии лунной ночи или яркие солнечные блики среди тенистой литсвы, омытой дождем.

Но ничто не доставляло ему такого удовольствия, как собирание жуков. Это уже было служение науке, и довольно скоро все виды кембриджских жуков были в его коробках. Он отыскивал их повсюду, даже во мху, снятом со старых деревьев, и в соре, сметенном со дна барок. Особенно запомнился ему один случай. Однажды, содрав с дерева кусок коры, он увидел двух редких жуков. Взяв по одному из них в руки, он уже собрался уходить, как вдруг увидел третьего, с рисунком на брюшке в виде большого креста. Этого жука он не знал. Ошибится он не мог: память на жуков у него была прекрасная. Недолго думая, Дарвин сунул одного жука в рот и придавил его зубами, но жук внезапно выпустил Чарльзу в рот едкую жидкость, которая больно обожгла язык. Дарвин с отвращением выплюнул жука, потеряв при этом свою находку. Как-то Чарльз прочел в одном журнале о редком жуке, там же было указано: “Пойман Ч. Дарвином”. Самолюбие его было черезвычайно польщено, и он даже подумал: не стать ли ему жуколовом?

В Кембридже Дарвин познакомился с профессором Генсло. Впервые в мрачных средневековых аудиториях Генсло предложил студентам для изучения живые цветки. Знания его по ботанике, химии и минералогии были так обширны, что Дарвину казалось: Генсло знает все.

Дарвин впитывал в себя эти знания, как впитывает сухая земля каждую упавшую на нее каплю дождя. Часто Генсло уводил студентов в окресности Кембриджа и образно рассказывал о растениях. Дарвин всегда принимал участие в этих прогулках, так что его стали называть “Тот, что гуляет с Генсло”.

Познакомился Дарвин и с геологом Седжвиком. Не раз карабкался он с ним по необитаемым горам Северного Уэльса и делал геологическую разведку еще не исследованных мест. Несмотря на свое обещание никогда не заниматся геологией, он работал “как тигр” и на каникулах составил геологическую карту окрестностей Шрусбери.

Как-то Дарвин нашел в песчаной яме тропическую раковину. Пласты относились к ледниковому периоду - как же попала в них эта раковина? Удивленный, Дарвин показал свою находку Седжвику.

- Скорей всего,- спокойно сказал геолог,- кто-нибудь выбросил эту штуку в яму. Если бы действительно раковина попала в ледниковые пласты естественным путем, то это перевернуло бы вверх дном все наши представления о них.

Дарвина удивило равнодушие ученного, который не заинтересовался такой редкой находкой. Разве человек, которому все ясно, перевернет науку?

Священником Дарвин так и не стал. Однажды он получил письмо от профессора Генсло. Профессор писал, что корабль “Бигль” (“Ищейка”) отправляется в кругосветное плавание, и советовал Дарвину принять участие в этом путешествии в качестве натуралиста.

Начались энергичные сборы в дорогу. Приехав в Плимутскую бухту, Дарвин увидел стоявший на якоре десятипушечный бриг, один из тех небольших судов, которые моряки прозвали “гробами”, так как такие корабли легко переворачивались во время шторма.

“Бигль” должен был обследовать морские пути к Южной Америке (где находились тогда колонии Англии) и привезти точные мореходные карты для безопасного плавания вдоль ее неисследованых берегов. Капитан “Бигля” Фиц-Рой провел Дарвина в каюту: середину ее загромождал большой стол, над ним висел гамак, в котором Дарвин мог отлеживатся во время качки; вдоль стен стояли книжные шкафы. Предложив Дарвину свои книги, инструменты и оружие, Фиц-Рой сказал:

- Располагайтесь поудобнее. Ведь нам предстоит трястись на этом судне долго. Для меня было бы истинным несчастьем знать, что мой спутник чем-то недоволен.

Когда “Бигль” покинул Плихмутскую бухту и уходил в открытое море, Дарвин долго еще слышал печальные удары колокола с Элдистонского маяка и все смотрел на берег, пока тот совершенно не скрылся из виду за голубой далью воды.

Кажое утро, забросив за борт сеть, он вылавливал мелких морских животных. Матросы прозвали его “Мухоловом”, а лейтенант Уихгем, в обязанности которого входило следить за порядком и чистотой на палубе, приходил в отчаяние при виде уймы грязи, которую Дарвин вытряхивал из сети.

Немало неприятностей доставляла Дарвину качка. Во время шторма, когда яростно дул ветер, море грохотало, с ревом вздымались покрытые пеной волны,- ничего не было видно вокруг, кроме бесчисленных брызг. И только альбатрос, распустив крылья, ровно несся по ветру. Маленький корабль бросало, как щепку, он то взлетал на гребень волны, то нырял в бездну, и тогда бурная волна захлестывала его жалобно скрипевшие снасти. В такие минуты Дарвину казалось, что сама судьба против него. Он жестоко страдал от морской болезни и горячо раскаивался, что поехал. Но отказаться от дальнейшего путешествия он не мог. Мысль исследовать тропическую природу все сильнее захватывала его воображение.