Проблемы приватизации

Страница 17

Низкая степень продуманности и планомерного характера приватизации в России может быть показана хотя бы тем, что на первом этапе приватизации Госпрограммой в 1992 г. одной из задач ставилось создание условий и организационных структур для расширения масштабов приватизации в 1993-94 гг.

В России банки (за исключением Сбербанка, и в меньшей степени Столичного банка сбережений, Инкомбанка и еще некоторых других) оказались не готовы работать с большим количеством индивидуальных инвесторов как чисто в техническом смысле, так и в области диверсификации условий для краткосрочных и долгосрочных кредитов. Вклады населения в коммерческих банках составляли около 0,5% от общей суммы их обязательств[103]. В этой связи руководители Министерства финансов России отмечали: "Хотя в нормально отлаженной экономике население, конечно же, имеет право покупать . ценные бумаги, но подавляющее большинство населения никаких . ценных бумаг не покупает, а свои средства хранит на счетах в сберегательных банках. А вот банки - это уже профессионалы на рынке ценных бумаг - работают с ценными бумагами и зарабатывают деньги и для себя, и для вкладчиков . К сожалению, наши банки не оказались на высоте положения и не были готовы работать с населением на справедливых началах (как принято в мировой практике). Даже Сбербанк России работает с населением не самым справедливым образом"[104].

Существенным моментом для РФ являлось и опасение появления и усиления новой социальной группы - "новых богатых", разбогатевших в результате спекулятивных действий в процессе приватизации. Опасения сверхвысокой концентрации богатства в одних руках, коррупции при продажах компаний, замены государственной монополии на монополию частную, - все это было фактором, замедляющим приватизацию в России.

Более того, настороженность вызывали и опасения возникновения новых социальных конфликтов между традиционными социальными группами в результате социального, национального расслоения. "Если установится капиталистический контроль над предприятием, - отмечает Лэнс Тейлор, - он, по-видимому, будет осуществляться узкой, однородной группой лиц, объединенной на родственной или конфессиональной основе. Эти черты проявятся при любом избранном механизме приватизации. Тенденция к образованию экономических "групп" на базе определенных сообществ обречена быть в центре социальных и политических проблем"[105].

В России также мы можем наблюдать, что некоторые национальные, конфессиональные или связанные общим социальным происхождением группы приобретают контроль над предприятиями[106]. Интересно в этой связи отметить муссирующиеся в определенных кругах слухи об активной роли русской православной церкви на фондовом рынке.

Форсированная приватизация в РФ была, в свою очередь, не столько результатом такого внешнего давления, сколько усилий авторов реформ. При этом РФ испытывала трудности в обеспечении своей задолженности даже при условии форсированного разгосударствления и широкого доступа иностранных финансовых кругов в национальную экономику, включая стратегические предприятия. Одновременно на финансирование приватизации западными институтами активно выделялись кредиты.

Рабочим в ходе приватизации приходится платить высокую социальную цену за приватизацию, так как она приводит к сокращению рабочих мест, увеличению трудового дня, сокращению зарплаты и ухудшению условий труда. В РФ особые опасения вызывала безработица.

Таким образом, можно отметить, что как традиционные элитные группы хозяйственного характера, так и трудящиеся массы были недовольны приватизационными программами как ведущими к потере преимуществ, характерных для развитого государственного сектора. Естественно возникающий вопрос, какие же социальные группы, существующие в экономике с преобладанием государственного сектора, "проталкивают" проведение программ приватизации, находит свой ответ в том, что в условиях глобализации экономики давление мирового общественного мнения, представленного западной общественно-политической мыслью, на политические элиты, принимающие решения стратегического характера, становится слишком сильным.

В России, исходя из статистических результатов приватизации, можно говорить об отсутствии равных де факто возможностей для граждан страны в участии в приобретении предприятий. Само отсутствие необходимой инфраструктуры и, между прочим, достаточно развитого фондового рынка предопределяло это[107]. Иностранцам был представлен национальный режим притом, что покупательная способность рубля падала быстрее, чем обменный курс.

В РФ в результате ваучерной приватизации на начальном этапе акции предприятий шире распределялись среди малоимущих работников, но крупные инвесторы постоянно скупали акции у населения, что вело к вымыванию доли мелких собственников.

Сожаление вызывает тот факт, что в России 90-х гг. трудно представить себе промышленное предприятие с рентабельностью выше средней ставки по кредитам (150-200% годовых), без чего не может быть реализован механизм ЛБО передачи компаний трудовым коллективам.

Аналогичные схемы неявно предполагались и российскими теоретиками, но в их схемах кредиты должен напрямую представлять Банк России. Многие экономисты, причем самого широкого спектра взглядов - от марксистов до монетаристов - требовали создания схем, подобных ЭЗОПам[108]. При этом не учитывались принципиальные отличия российских рабочих от западных. Чрезвычайно трудно ожидать, что российские рабочие, озабоченные крайне тяжелым и снижающимся сегодняшним жизненным уровнем и не имеющие опыта рыночной хозяйственной деятельности, смогут эффективно управлять предприятиями, например, заботиться об эффективном инвестиционном накоплении за счет потребления.

Во всяком случае опыт демократизации управления времен М.С.Горбачева свидетельствует об обратном. Директора покупали популярность не продуманной стратегией развития, но раздуванием фонда потребления за счет "проедания" ресурсов. Инвестиционного накопления не получилось и в результате приватизации, но вряд ли оно пошло бы за счет применения самоуправления. Председатель Фонда имущества Москвы (ФИМ) М. Климович отмечал, что трудовые коллективы, приватизировавшие малые предприятия, не смогли стать эффективными собственниками и оказались не в состоянии привлечь серьезные инвестиции, достаточные для выкупа и реконструкции помещений. В этой связи ФИМ, например, перешел к их адресной продаже с помощью аукционов и конкурсов[109].

2.2 Рынок корпоративных ценных бумаг и его связь с процессами разгосударствления

Российский рынок корпоративных ценных бумаг очень молод. Тем не менее черты, характерные для развивающихся рынков, свойственны обоим. Важным элементом планов становления рыночной экономики России является фондовой рынок, особенно в его корпоративной части. Президент России Б.Ельцин в послании Федеральному Собранию в феврале 1996 г. отметил, что "особенно интенсивно развивался рынок ценных бумаг. В настоящее время в России насчитывается около 40 тысяч акционерных обществ, что по мировым меркам является высоким показателем. Из них 200 крупнейших акционерных обществ производят почти 70% промышленной продукции. Акции именно этих предприятий являются основным объектом торговли на рынке. Конечно, и этот рынок еще находится в стадии становления. В структуре новых эмиссий за 1995 год доля государственных ценных бумаг составила 84%. Это, конечно, слишком много"[110].

По мнению специалистов Международной Финансовой Корпорации, "ряд факторов, характеризующих российскую экономику переходного периода, делают развитие рынков капитала основной целью проходящих в России реформ"[111]. Однако процесс его формирования идет с серьезными перебоями. Несмотря на широкомасштабную приватизацию его роль рыночного регулятора, оставляет желать лучшего. Например, универмаги и кондитерские заводы превосходят по уровню капитализации (текущей стоимости своих акций) гигантов тяжелой индустрии. ЦУМ и "Красный октябрь" превосходит по этому показателю такие предприятия как "Автоваз", КАМАЗ и Северский трубный завод[112].