Страница 2
Таков Дмитрий Рудин — обаятельный собеседник, умный, образованный и, несомненно, талантливый человек. Он искренне и честно хочет добра и счастья для народа, умеет увлечь своим красноречием других людей, внушить им благородные стремления, но в практических делах он оказывается робким и беспомощным. Когда Наталья, дочь богатой помещицы Ласунской, полюбившая Рудина вопреки воле матери, спрашивает его: «Что нам надобно теперь делать?» — Рудин отвечает: «Покориться судьбе». Эта ситуация — встреча благородного, но не приспособленного к жизни мужчины с самоотверженной девушкой, готовой куда угодно и на что угодно идти за тем, кого она любит и кому она верит, повторяется в разных вариантах во многих произведениях Тургенева («Рудин», «Ася», «Дворянское гнездо», позднее — «Вешние воды» и др.). И критики, и читатели постоянно отмечали нравственное превосходство тургеневских героинь над его мужскими персонажами. Личный конфликт как бы обнаруживал общественную, социальную несостоятельность «лишних людей». Покорность судьбе, т. е. обстоятельствам, парализует все начинания Рудина, как и других тургеневских героев этого типа.
Едва ли, однако, упреки критиков в адрес «лишних людей», по крайней мере, в адрес Рудина, были вполне основательны и едва ли они соответствовали замыслу самого Тургенева. Ведь только нежелание жить, как живут все — быть чиновником или помещиком, — делало лучших людей «лишними» в России, а сознание своей практической беспомощности в условиях громадной крепостной страны делало их бессильными перед «судьбой». Это хорошо понял Горький, писавший: «Приняв во внимание все условия времени — и гнет правительства, и умственное бессилие общества, и отсутствие в массах крестьян сознания своих задач,— мы должны будем признать, что мечтатель Рудин, по тем временам, был человеком более полезным, чем практик. Мечтатель — он являлся пропагандистом идей революционных, он был критиком действительности, он, так сказать, пахал целину .»
Но время шло, и «давление времени» изменялось. Новый царь — Александр II решает отменить крепостное право, чтобы избежать революции. На смену немногочисленным революционерам-дворянам приходят революционеры-разночинцы, вышедшие из разных, преимущественно из низших, чинов, т. е. слоев, общества. Герои, подобные Рудину, уходят в прошлое. На смену приходят новые люди, готовые и способные к активной борьбе за переустройство общества.
Тургенев не примкнул к революционерам-разночинцам; он даже ушел из журнала «Современник» (в 1860 г.), ставшего их органом, хотя с этим журналом он был связан еще с 1847 г. Однако он по-прежнему остро ощущал «давление времени» и первый убедительно и правдиво отразил в литературе перемены, происходящие в русском обществе. В романе «Накануне» (1859) неудачникам-дворянам Берсеневу и Шубину противопоставлен новый герой — разночинец Инсаров, болгарин, борющийся за освобождение родины от турецкого ига. Противопоставление подчеркивается тем, что героиня романа — Елена Стахова, которую любят и Шубин, и Берсенев, и Инсаров, выбирает Инсарова и уезжает с ним, чтобы участвовать в освобождении Болгарии. Елена — натура цельная, решительная и самоотверженная. Пустота обеспеченной и праздной жизни отталкивает ее. «Кабы были между нами путные люди, не ушла бы от нас эта девушка, эта чуткая душа»,— говорит Шубин. Но «путных людей» вокруг не было, а Инсаров указал ей цель жизни. После смерти его Елена не вернулась в Россию, а осталась в Болгарии продолжать его дело.
В 1861 г., в год отмены крепостного права, когда, как казалось многим, в России вот-вот могла начаться революция, Тургенев пишет свой лучший роман «Отцы и дети», роман о русском разночинце-революционере, посвящая его памяти первого великого русского разночинца В. Г. Белинского. Несмотря на разногласия с разночинцами, в новом романе он в такой степени остался верен художественной правде, что «Отцы и дети» стали центральным произведением эпохи и сохраняют и сейчас огромное значение. В романе изображены дворяне и разночинцы двух поколений — «отцов» и «детей». Мелкими, в большинстве своем слабовольными людьми, с узкими, ограниченными интересами изображены представители дворян обоих поколений — отец, сын и дядя Кирсановы. «Их песенка спета». Их всех заслонила огромная фигура нового человека—Евгения Базарова. Сын лекаря, внук дьячка (как Белинский!), Базаров наделен глубоко народными, в понимании Тургенева, чертами: в нем много общего с такими крестьянскими персонажами «Записок охотника», как Хорь, Бирюк, Дикий Барин. Тот же ясный, трезвый ум, практическая сметка, умение видеть насквозь людей и большая доля иронии, то же неутомимое трудолюбие, энергия, огромная воля, независимость в суждениях и поступках, то же мужественное и честное отношение к жизни и к смерти. В отличие от героев-дворян, Базаров не терпит «красивых слов» — он человек дела. Базаров — «нигилист» (от латинского nihil — ничто, отрицание), что для Тургенева означало — революционер. Он отрицает весь существующий строй России, отрицает религию, дворянскую культуру. Базаров знает, что ему предстоит опасная борьба, и он готов и хочет «драться», так как убежден, что нет иного пути для подлинного освобождения народа, для установления разумного общественного порядка. Однако Базаров оказывается совершенно одиноким, как в свое время Рудин. Дворянам с ним не по пути. Народ, к которому он принадлежит по происхождению, характеру, многим привычкам и вкусам, не понимает его, видит в нем «барина». Случайно заразившись трупным ядом, Базаров умирает, не успев ничего совершить. Перед смертью, которую он встречает просто и мужественно, Базаров как будто сознает, что он «не нужен России», точнее говоря (по мысли Тургенева), его время еще не наступило. Этот финал определил отрицательное отношение передовой критики к роману в целом, многие несправедливо увидели в нем «клевету» на молодое поколение, и недоразумение это незаслуженной тяжестью легло на Тургенева. Он готов был даже навсегда отказаться от литературной деятельности и усомнился на какой-то момент в ценности и осуществимости тех общественных идеалов, которым поклялся служить в молодости («Довольно», 1865).
 Однако «давление времени» оказалось сильнее этих тяжелых раздумий. Революция в России не произошла, правительственный гнет в стране снова усиливается. «Видно, николаевщина была схоронена заживо, — писал Герцен,— и теперь встает из-под сырой земли, в форменном саване, застегнутом на все пуговицы». Снова пускаются в ход доносы, опять аресты, ссылки, казни. В этой обстановке Тургенев пишет роман «Дым» (1865—1867) — произведение резко сатирическое, обличающее правящую знать, сановную бюрократию и военщину, высмеивающее их надежды повернуть назад историческое развитие страны. Вместе с тем в романе высмеиваются и мнимореволюционные болтуны, выдающие себя за передовых людей: Бамбаев — «человек из числа пустейших»: Ворошилов, Пищалкин, Матрена Кузьмнишна Суханчикова и др.
Это было также своеобразное «давление времени». Левые взгляды после 1856 г. вошли в моду, ими стали спекулировать люди пустые и бессовестные, выдавая фразы за убеждения, которых у них не было, и наживая таким дешевым способом некоторый «моральный капитал» — авторитет и уважение, которых они не заслуживали.
В резкой, полемической форме в романе изложены, в рассуждениях Потугина, и многие мысли самого автора относительно исторических судеб России. Потугин, как и Тургенев,— западник. Утверждая общность духовных ценностей, выработанных многими европейскими народами, в том числе и освободительных идей, шедших с Запада, Потугин вовсе не отрицает ни самобытности русского народа, ни чувства патриотизма. Примерно в эти же годы Тургенев, объясняя свои общественные позиции, писал: « . я никогда не признавал той неприступной черты, которую иные заботливые и даже рьяные, но малосведущие патриоты непременно хотят провести между Россией и Западной Европой .»
|