Русские правозащитники

Страница 2

« В мае 1861г. несколько питомцев Второй Петербургской гимназии решили уйти из шестого класса гимназии и поступить в Петербургский университет. Ещё гимназистами многие из них ходили на блестящие чтения известного русского историка Н.И.Костомарова и в мечтах уже были в университетских стенах».(2.) О лекциях Н.И.Костомарова у Анатолия Федоровича сохранились самые лучшие воспоминания. В 1925 году в письме К академику С.Ф.Платонову он писал: «Ещё гимназистом в 60 году и затем студентом математического факультета в 61 году ходил я жадно слушать его увлекательные, богатые образами и цитатами лекции, а затем по закрытии Университета слушал его публичные лекции об Иоанне IV в зале Городской думы .Когда, уже В Москве, в 63 году, я прочёл объявление о входе в свет «Северорусских народоправств», я так возжаждал иметь эту книгу, что, несмотря на своё скудное студенческое житиё, подверг себя большим лишениям, чтобы через два месяца имел радость погрузится в её чтение. Это были незабываемые часы; и до сих пор , глядя на неё, стоящею в шкапу перед моим рабочим столом, я смотрю на неё, как на верного друга моей юности, и сам Костомаров восстаёт передо мною как живой».(1.)

Для того чтобы раньше времени поступить в университет, нужно было держать экзамен в качестве лица, получившего домашнее воспитание, в особой испытательной комиссии. В течении семи дней предстояло держать экзамены по всем предметам гимназического курса, выбирая для этого любые дни. Экзамены принимали учителя гимназии, но под председательством профессоров университета. По итогам экзаменов А.Ф.Кони был зачислен студентом на математический факультет по чисто математическому разряду.

В декабре 1861 г. Петербургский университет был закрыт на неопределённый срок из-за волнений студентов. К этому времени А.Кони успел прослушать не более 20 лекций по математике. Заниматься математикой самостоятельно, на дому, было нелегко, и Кони начал подумывать о переходе на другой факультет. Как-то в семье своих знакомых он встретился с двумя юристами, служившими в ведомстве Министерства внутренних дел. Оба они отличались весьма либеральными взглядами и были захвачены идеями предстоящей судебной реформы. Эта встреча глубоко запала в душу Анатолия и заставила его усомниться в правильности рекомендаций отца в отношении учёбы на математическом факультете Он всё больше склонялся к тому, чтобы оставить занятия математикой. В записках А.Ф.Кони за 1912 г. есть такое признание: «В гимназии я много занимался математикой уверил себя, что люблю её, смешивая трудолюбие со способностью».(1.)

В связи с закрытием Петербургского университета профессорам юридического и филологического факультетов было разрешено при посредстве особого организационного комитета открыть ряд публичных курсов. Но вскоре они были запрещены. Начались поиски юридических книг. В библиотеке отца таких книг не оказалось. В книжной лавке на Литейном Кони приобрёл произведение известного профессора Д.И.Мейера «Русское гражданское право .Часть общая.». Многие годы спустя Анатолий Фёдорович отметит в своих воспоминаниях: «Эта книга решила судьбу моих дальнейших занятий, и владельцу маленькой лавочки .был бессознательным виновником того, что я сделался юристом».(1.)

Летом 1862 г. Министерство народного просвещения объявило, что петербургский университет не будет открыт в следующие учебные годы. Не желая терять времени, Кони решил поступить в другой университет, и выбор пал на Московский. Лекции на публичных курсах окончательно укрепили решимость Анатолия стать юристом, а в августе 1862 г. он записался в число студентов второго курса юридического факультета Московского университета.

Здесь А.Кони целиком ушёл в науку. Будущий юрист стремился обогатится разнообразными знаниями. Живя в Москве, Анатолий установил контакты с литературно-театральными деятелями, хорошо знавшими его родителей. Занятия в университете помогали Кони приобрести прочные юридические и философские знания, а личные знакомства с деятелями культуры поддерживали в нём живой интерес к разнообразным явлениям нравственной, общественной и государственной жизни.

Переезд в Москву дал Возможность Анатолию обрести полную независимость: он живёт на частной квартире снимая комнату, отцу категорически запрещает посылать ему деньги на расходы.

Вспоминая это, А.Ф.Кони писал: «Желание «стоять на собственных ногах» и не быть никому обязанным в средствах к существованию было довольно распространенным в годы моей молодости и проводилось некоторыми с крайней последовательностью и без всяких уступок. Это направление захватило и меня, и я, начиная с шестого класса гимназии, стал жить своим трудом, занимаясь переводами, давая уроки и упорно отказываясь от той скромной помощи, которую мне мог оказывать мой отец».(1.) Так Анатолий Фёдорович давал в течении трёх лет уроки истории, словесности, ботаники , физики, анатомии и физиологии дочерям штатного генерала Шлыкова, и всё это ему не мешало успешно учиться. Его интересовало всё: содержание и значимость учебного материала, методика лекций, а главное -философская направленность как лекций, так и лекторов, которыми являлись Восторгающие Кони профессора Московского университета.

Уже после смерти А.Ф.Кони академик С.Ф.Платонов писал, что «влияние Чичерина на молодого Кони было решающим моментом в создании духовного его склада, определившим миросозерцание Анатолия Фёдоровича и принципы его поведения на службе и частой жизни».

Борис Николаевич Чичерин, вспоминает Кони, «читал нам обширный курс государственного права, который вошёл потом и в его «Курс государственной науки», представляющий целые ряды возвышенных страниц, с которых льётся горячая и убеждённая проповедь человечности, правосудия и безусловной справедливости».(2.)

С такой же восторженностью отзывался Кони и прочитанном Чичериным на юридическом факультете обширном курсе «Истории политических учений». Эти лекции, названные Кони «своего рода откровением общечеловеческих идей», по его словам, основательным образом знакомили студентов «с философией вообще в лице её важнейших представителей».(1.)

Особенностью Б.Н.Чечерина как учёного Кони считал то, что он неуклонно шёл своей дорогой, оказывая могучее воздействие на юные умы.

Б.Н.Чичерин был одним из лидеров либерально-западного крыла в русском общественном движении. Он резко отрицательно относился к деятельности революционных демократов. В 1858 г. Выезжая в Лондон для переговоров с А.И.Герценом по поводу изменения направления журнала «Вольная русская пропаганда». Однако попытка склонить Герцена к уступкам либерализму закончилась полным разрывом между Герценым и Чичериным. Этот разрыв стал этапом в размежевании либерализма и демократии в русской общественной мысли второй половины ХIХ в.

Как известно, Чичерин характеризовал крестьянскую реформу 1861 г. как «лучший памятник русского законодательства» , а лучшей формой государства для России считал самодержавие.

Многие из этих убеждений своего учителя Анатолий Фёдорович разделял. Он действительно относился с большой симпатией к Б.Н.Чичерину, состоял в дружеской переписке с ним, а после его смерти с его женой. А.Ф.Кони посвятил памяти Чичерина четвёртое издание своих «Судебных речей».

Никиту Ивановича Крылова Кони называл «самым выдающимся профессором на юридическом факультете», а воспоминания о нём считал ни чем неизгладимым. Образ Крылова он неразрывно связывал с Московским университетом и с лучшими минутами, проведёнными его стенах. Не случайно своё первое большое произведение «Судебные речи 1868-1888.» А.Ф.Кони посвятил его памяти. По словам Кони, студенты считали Н.И.Крылова «профессором-поэтом»,т.к. он вносил яркую историческую окраску в изложение догм римского права, что придавало его лекциям живность.

Курс гражданского судопроизводства читал К.П.Победоносцев - будущий обер-прокурор Святейшего синода.

А.Ф.Кони считал, что из лекций Победоносцева студенты выносили ясное понимание задач и приёмов истинного правосудия пореформенного времени 2мог ли я тогда думать, - писал А.Ф.Кони , что через четверть века после этого тот же Победоносцев, к которому я вынес из Университета большую симпатию, как к своему профессору, будет мне говорить с презрением «о той кухне, в которой готовились судебные уставы», и, сделавшись моим влиятельным хулителем, станет жаловаться на то, что я «ставлю палки в колёса миссионерской деятельности православного ведомства моим публичным обер - прокурорскими заключениями по вероисповеданным преступлениям, дела которых доходили до кассационного департамента».(1.)