Сперанский А. Д.

Страница 4

Нервная травма в его опытах с замораживанием участков коры головного мозга показала себя вмеша­тельством, способным вызывать глубокие стойкие нару­шения в системе центральных механизмов, ответствен­ных за двигательную функцию. Это была тяжелая, про­грессирующая, часто смертельная форма патологии. Она, безусловно, очень ярко демонстрировала нервный механизм сложных болезненных состояний. Но в данном случае болезненное состояние заключалось преимущест­венно в функциональных расстройствах, захватывающих к тому же только нервные элементы. Было бы очень на­ивно на основании этих опытов пытаться убедить науч­ный мир в универсальном значении нервной системы как организатора патологического процесса. Для этого нуж­ны были другие эксперименты, которые позволили бы выявить способность нервной системы трансформировать оказываемые на нее болезнетворные влияния в струк­турные изменения тканей на периферии организма. И та­кие эксперименты, один убедительнее другого, во мно­жестве были поставлены в лаборатории А. Д. Сперан­ского, а вслед за этим и в других научных учреждениях. То, что для физиологии было обыденным явлением — превращение раздражителя в раздражение — стало за­кономерно выявляться и в условиях патологии.

Оказалось, прежде всего, что источником болезне­творного раздражения, вызывающего развитие тканевых повреждений, могут быть периферические нервные трав­мы. Схема опытов во всех случаях была примерно тако­ва: у животных производилась перерезка какого-либо крупного нервного ствола (обычно для этого использо­вался седалищный нерв, иннервирующий заднюю ко­нечность). Уже одно это вмешательство часто приводило к появлению на соответствующей конечности патологи­ческих изменений: кожа грубела, возникали мокнущие высыпания, наконец, образовывались круглые глубокие язвы. Если же перерезка нерва сопровождалась сильным химическим раздражением его («подтравливание» желчью или кротоновым маслом), указанные тканевые расстройства развивались быстрее, были более обширны­ми и глубокими и, главное, закономерно появлялись на симметричной, «здоровой» конечности.

Не было никаких оснований сомневаться в том, что источником описанных структурных нарушений является именно патологическое нервное раздражение. Проведен­ные под руководством А. Д. Сперанского тщательные гистологические исследования позволили установить все этапы последовательного вовлечения в патологический процесс отдельных элементов нервной системы -— его движение вдоль нервного ствола, поражение нервных центров, переход на нервные проводники противополож­ной стороны, выход процесса за пределы соответствующего нервного сегмента. Следовательно, можно было прямо связывать эти тканевые расстройства с той функ­цией нервной системы, изучению которой в свое время уделял много внимания И. П. Павлов и которая издавна называлась трофической. Сперанский так и поступает, давая им наименование дистрофических, т. е. вызванных нарушением нервной трофики.

На основании результатов своих опытов А. Д. Спе­ранский пришел к заключению о неправомерности выде­ления трофической функции нервной системы в качестве особой, отличной от других. Он справедливо утверждал, что во всех проявлениях нервной деятельности трофи­ческая функция выступает как основная, что послед­ствия любого нервного влияния в конечном счеге связа­ны с изменением трофики. Нельзя изменить функци­ональное состояние ткани, не меняя ее трофики.

В следующей обширной серии исследований экспери­ментальному анализу были подвергнуты последствия хронического раздражения некоторых районов цен­тральной нервной системы. Наиболее успешными оказа­лись опыты с наложением инородных тел (в виде не­большого стеклянного шарика или полукольца) на об­ласть так называемого серого бугра основания мозга. Сама по себе эта операция, производимая на собаках, обычно заканчивалась благополучно. Однако по про­шествии известного времени — от нескольких часов до нескольких дней — у оперированных животных начинали обнаруживаться разнообразные, быстро прогресси­рующие патологические явления.

Собаки теряли аппетит, быстро худели, в полости рта и на коже морды у них появлялись язвы, поража­лись зубы и глаза, развивался кровавый понос. Вскры­тие погибших или забитых животных позволяло устано­вить наличие у них обширных поражений в форме мно­жественных кровоизлияний и изъязвлений по ходу желудочно-кишечного тракта, особенно значительных в области желудка, двенадцатиперстной кишки, в месте перехода тонкого кишечника в толстый и в прямой киш­ке. Кровоизлияния наблюдались также в легких, надпо­чечниках.

Подобный воспроизводимый стереотипно под влия­нием раздражения различных нервных областей, обоб­щенный патологический процесс А. Д. Сперанский назвал стандартной формой нервной дистрофии. В даль­нейшем было показано, что по такому же типу патоло­гический процесс может развиваться и в случаях, когда источником раздражения являются различные специфи­ческие агенты, например яды, выделяемые микробами.

Многочисленные эксперименты подобного рода по­зволили А. Д. Сперанскому сделать два принципиально важных заключения. Первое из них касается проблемы взаимоотношения специфического и неспецифического компонентов в развитии патологического процесса. Ста­ло совершенно очевидным, что любой вызывающий болезнь агент, какими бы специальными качествами он ни обладал, во всех случаях оказывает на организм, на нервную систему неспецифическое действие, хотя и про­является оно далеко не всегда открыто. Более того, этот неспецифический компонент часто как бы проторяет дорогу специфическому влиянию, создавая условия для его выявления.

Второе заключение связано с пониманием природы инкубационного периода — времени, которое отделяет видимые клинические проявления болезни от начала действия болезнетворного фактора. Согласно общепри­нятой точке зрения, в течение этого времени соответству­ющий болезнетворный раздражитель достигает порого­вой силы, т. е. приобретает способность оказывать пов­реждающее действие. Анализ условий развития нервнодистрофических процессов дал возможность А. Д. Сперанскому по-новому оценить сущность и зна­чение инкубационного периода. Последний, согласно его представлениям, следует рассматривать как фазу скры­того развертывания патологического процесса внутри нервной системы, преодоления первого рубежа защит­ных реакций организма. В зависимости от совокупности многих условий инкубационный период может растя­нуться на очень длительное время или, наоборот, сокра­титься до весьма короткого срока. Следовательно, инку­бация по сути дела и есть сама болезнь, так как внеш­ние симптомы являются уже актом вторичным.

В последующих исследованиях было установлено, что с помощью нервных воздействий можно существенным образом менять течение патологических процессов, счи­тавшихся ранее автономными, таких как злокачествен­ные новообразования и аллергические реакции.

Далее выяснилось, что нервнодистрофический про­цесс не только является основой текущих форм патоло­гии, но и способствует выявлению и большему или мень­шему восстановлению болезненных явлений, имевших место ранее и внешне угасших. Например, операция на­ложения «шарика» на область серого бугра, произведен­ная собаке, которой задолго до этого была нанесена травма седалищного нерва, воспроизводила у нее изъяз­вления на задних конечностях. Наоборот, введение капли кротонового масла под коготь одного из пальцев перед­ней лапы животного, ранее перенесшего операцию нало­жения «шарика», имело своим последствием полное вос­становление картины стандартной формы нервной дис­трофии.

В такой же мере демонстративно эта закономерность проявилась и в отношении болезненных процессов спе­цифической природы. Вот описание одного из интерес­ных наблюдений. У собаки в свое время с помощью столбнячного токсина был вызван так называемый мест­ный столбняк. Животное перенесло эту болезнь и спустя месяц выглядело совсем здоровым. В числе других ему была произведена операция наложения «шарика» на область серого бугра. Очень скоро у собаки вновь развил­ся столбняк, быстро прогрессировавший и приведший животное к гибели. В этом случае наблюдалось восста­новление патологического процесса в отсутствие специ­фического агента, первоначально его вызвавшего.