Че Гевара

Страница 2

Сельское хозяйство Кубы – тропической страны, где “все растет само” и где можно снимать по несколько урожаев в год, – не вылезало из жесточайшего кризиса. Куба являлась крупнейшим импортером продовольствия из США, на импорт продовольствия расходовалось от 120 до 180 млн песо ежегодно (20–25% стоимости всего импорта) – в том числе ввозилось 60% зерновых и 72% говядины!(6) Земля на Кубе принадлежала латифундистам: 7,5% землевладельцев были хозяевами 46% обрабатываемых площадей(7) (причем 0,5% владели 36,1% земли(8)), а у 70% хозяйств было менее 12% земли. 200 тыс. крестьянских семей вообще земли не имели(9). В то же время в крупнейших латифундиях обрабатывалось лишь 10% земель, 90% были заброшены(10).

Безработица на Кубе десятилетиями держалась на уровне 30% населения, а в 1958 г. достигла 657 тыс. чел., или 40%(11), что в 2, а то и в 3 раза превышало уровень безработицы в западных странах в годы “великой депрессии” 1929–1932 гг. Причем в это число не включались сезонные безработные – а таких было 600 тыс. (65% сельскохозяйственных рабочих, они имели работу 3–4 месяца в году).

В отличие от ослепительной Гаваны, превращенной в рай для американских толстосумов, кубинская деревня так и застряла в средневековье. Специальная комиссия кубинского парламента констатировала, что “400 тысяч крестьянских семей прозябают и угасают, покинутые и отрезанные от остальной Кубы, без надежд и без путей к спасению”(12). 80% крестьянских домов представляли собой жалкие лачуги в крышей из пальмовых листьев и глиняным полом – точь-в-точь, как во времена Колумба. 50% населения было неграмотно, 64% детей школьного возраста не посещали школу, 86,4% сельского населения было лишено медицинской помощи, только 11% детей знало вкус молока, а мясо потребляло только 4% сельских жителей(13). Из 5,8 млн кубинцев 2,8 млн никогда в жизни не видели электролампочки, 3,5 млн ютились в бараках, трущобах и вышеописанных лачугах. 100 тыс. болело туберкулезом(14). Так выглядела “процветающая Куба” до Кастро.

Допустим, “восстановление демократии” – благая цель. Но восстановить можно только то, что уже было. А на Кубе демократия выглядела так: самый первый президент Кубы Т. Эстрада Пальма был “избран” в 1902 г. на этот пост коллегией выборщиков, тщательно отобранных американскими оккупационными войсками (причем Пальма был единственным кандидатом), в 1906 г. при помощи фальсификации он был “переизбран” (а вспыхнувшее восстание кубинцев подавила американская морская пехота). В 1906-1908 гг. Кубой фактически правил американский губернатор Ч. Мэгун, заложивший основы “славной кубинской демократической традиции” – необузданной коррупции (на создание одних только синекур для своих любимцев Мэгун растратил 13 млн песо). Следующий президент – Гомес – просто скупал голоса избирателей и прославился чудовищным казнокрадством (за что был прозван “акула Гомес”). Третья американская интервенция на Кубу (1912 г.) “подарила” кубинцам нового президента – Менокля. И следующий президент – А. Сайяс (1921–1925) – был совершенно декоративной фигурой, т.к. на самом деле в стране правил американский генерал Краудер, который даже сформировал кабинет министров (так и вошедший в историю под именем “кабинет Краудера”) и ознаменовал свое правление соглашением (за взятку) о предоставлении Кубе банком Моргана займа в 50 млн долл. на разорительных для кубинской экономики условиях. Затем была диктатура Мачадо, “тропического Муссолини” (1924–1933), прославившегося террором и изобретшего так и сохранившиеся до 1958 г. “поррос” (“эскадроны смерти”, тайно убивавшие и похищавшие противников режима и маскировавшие свои преступления под уголовные). В 1933 г. Мачадо был свергнут сержантом Фульхенсио Батистой – и с тех пор Батиста фактически стоял у власти: то лично, в результате сфальсифицированных выборов (1940–1944, 1952–1958), то за спинами своих ставленников.

Единственные неподтасованные выборы в истории Кубы прошли в 1944 г., в обстановке борьбы с фашизмом (Куба входила с антигитлеровскую коалицию) – и к власти тогда пришел лидер Кубинской революционной партии Р. Грау Сан-Мартин (Грау уже возглавлял 4 месяца Временное правительство – после свержения Мачадо – и был отстранен в январе 1934 г. от власти Батистой за “радикализм”). Честные выборы оказались не лучше мошеннических: правительством Грау было мгновенно куплено американцами, не выполнило ни одного своего обещания и развернуло кровавый террор, сравнимый с террором времен Мачадо.

Представительная демократия на Кубе обернулась тотальной и наглой коррупцией, сращиванием мафии с государственными институтами, всеми буржуазными партиями и профсоюзами (лидер “желтых” профсоюзов Э. Мухаль за короткий срок сколотил состояние в 4 млн песо), попранием национального достоинства, нищетой и террором для рядовых граждан (только за последние 7 лет правления Батисты было открыто убито режимом 20 тыс. человек – не считая жертв “поррос”).

Стоит ли после этого удивляться, что когда в 1960 г. Ф. Кастро заговорил на массовом митинге о всеобщих выборах, митинг, к смущению Кастро, вдруг начал скандировать: “Нам не надо выборов! Нам не надо выборов!” Кастро, тогда еще буржуазный революционер, искренне стремился к таким выборам: это легитимизировало бы его режим в глазах соседей, а в своей победе на выборах и он, и все остальные (и друзья, и враги) были уверены на сто процентов: популярность Кастро и его “барбудос”(15) была невероятной. Но для рядовых кубинцев представительная демократия означала: ложь, фальсификация, коррупция, террор.

И никаких партий на Кубе Кастро не запрещал. Буржуазные политики сами свернули в 1959–1961 гг. свою деятельность на острове и подались в эмиграцию, обнаружив, что никто по привычным им правилам играть не хочет. Некоторые, правда, ушли с оружием в руках в горы – по примеру самого Кастро. А три оставшиеся партии, участвовавшие в борьбе с режимом Батисты, сочли за лучшее в 1961 г. объединиться.

Нелепо вешать на Кастро всех собак. Он попал в историческую ловушку. Не он создал Кубу страной монокультуры без энергоресурсов – и, следовательно, зависимой от других стран (если не США, то СССР). Не он ввел режим революционной диктатуры – он лишь пошел на поводу у масс. Уж точно он не несет ответственности за то, что не смог построить социализм в отсутствие социалистического способа производства: никому это не удалось – и не только на маленькой нищей Кубе, но и в большом богатом СССР. А то, что при Кастро на Кубе все грамотны, медицина на уровне лучших европейских образцов, нет умирающих от голода детей и – в отличие от времен Батисты – никто не громит университетские лаборатории, филармонический оркестр и балет Алисии Алонсо – это чистая правда. И нет никаких гарантий, что падение Кастро превратит Кубу во вторую Южную Корею, а не во второе Гаити.

* * *

Следующий период жизни Че широко известен. Че участвует в высадке с "Гранмы", сражается в горах Сьерра-Маэстра (и одновременно выступает в роли врача), дважды ранен, получает в 1957 г. звание майора (команданте) – высшее в Повстанческой армии, во главе Восьмой колонны повстанцев проходит с боями половину острова и открывает второй фронт в горах Эскамбрая. 1 января 1959 г. бойцы Че берут штурмом город Санта-Клара и открывают повстанцам путь на Гавану. 2 января колонна Че входит в Гавану. Он назначается комендантом крепости Кабанья, "ворот Гаваны", специальным декретом провозглашается гражданином Кубы с правами урожденного кубинца (второй случай за всю историю страны!). Он разводится с приехавшей на Кубу Ильдой и женится на партизанке Алеиде Марч (этот брак принесет Че четырех детей). Назначается начальником департамента промышленности Национального института аграрной реформы, становится одним из трех "отцов" аграрной реформы на Кубе, затем – назначается директором Национального банка Кубы.

В 1961 г., в дни агрессии на Плайя-Хирон, Че назначается командующим войсками в провинции Пинар-дель-Рио. В 1962 он - член Секретариата и Экономической комиссии ОРО, в 1963-м – член ЦК, Политбюро и Секретариата ЕПСРК. Одновременно Че поручают важнейшие внешнеполитические задания: он устанавливает экономические отношения Кубы с СССР, КНР и другими странами "восточного лагеря", неоднократно объезжает страны "третьего мира", укрепляя в нем влияние Кубы, ведет переговоры с президентами Бразилии и Аргентины, представляет Кубу в ООН (в Нью-Йорке и в Женеве), на конференции Межамериканского экономического совета в Пунта-дель-Эсте .