Страница 10
Чтобы устрашить мятежников, кардинал передал суду сторонника Марии Медичи маршала Марильяка, сидевшего в тюрьме с самого "дня обманутых". Маршала обвинили в лихоимстве и отрубили ему голову. Эта суровая мера красноречиво свидетельствовала о решимости Ришелье не церемониться со своими противниками, но, тем не менее, не произвела на заговорщиков ожидаемого впечатления.[9]
Принц Гастон, выступивший из Лотарингии с отрядом, состоявшим преимущественно из испанцев, немцев, итальянцев и бельгийцев, благополучно пробрался в Лангедок, где соединился с герцогом Монморанси. Людовик XIII и Ришелье вступили тем временем с многочисленной армией в Лотарингию, взяли Нанси и в продолжении недели окончили там войну. Счастье благоприятствовало королевским войскам и в Лагендоке. В битве близ Кастельнодари герцог Монморанси, отличавшийся геройским мужеством, был опасно ранен и взят в плен. Несмотря на единодушное заступничество всего двора и на блестящие заслуги самого Монморанси, он был приговорен к обезглавлению и приговор этот был исполнен над ним в Тулузе.
Главный зачинщик заговора, принц Гастон, видя, что дело принимает неблагоприятный оборот, изъявил покорность королю и кардиналу, выдал своих сообщников и вымолил себе помилование на самых унизительных условиях.
На обратном пути из Тулузы Ришелье заболел, вследствие чего ему пришлось пробыть довольно долго в Бордо. Пользуясь отсутствием кардинала Мария Медичи поручила своим сторонникам похитить г-жу Комбале из Парижа и привезти ее в Брюссель. В случае если б похищение удалось, имелось в виду держать племянницу кардинала в плену до тех пор, пока Ришелье не согласится на возвращение королевы-матери во Францию. Попытка эта не увенчалась успехом и только еще более раздражила Людовика XIII. Король писал г-же Комбале, что если б ее действительно увезли в Брюссель, то он сам, во главе пятидесятитысячной армии, отправился бы туда выручать ее из плена.
Беспрерывно интригуя в самой Франции против короля и его премьера, Мария Медичи и принц Гастон не стеснялись высказывать свое несочувствие внешней политике кардинала. Они открыто принимали сторону Испании и Австрии, с которыми в то время Франция вела неофициальную войну. Королева-мать праздновала иллюминацией всякую победу имперских войск над шведами, с которыми Франция состояла в союзе. Вместе с тем она из-за границы деятельно руководила покушениями на жизнь кардинала. Зная об этих покушениях, Людовик XIII советовал Ришелье не особенно доверять безвредности фруктов и дичи, присылаемых хотя бы даже из королевского дворца. Особенно многочисленными сделались злоумышления на жизнь Ришелье с 1636 года, когда произошел формальный разрыв между Испанией и Францией. Самым опасным из них следует признать аминское.
Испанским войскам, вторгшимся в Пикардию, удалось в первое время одержать там кое какие успехи и между прочим овладеть укрепленным городом Корби. Людовик XIII и кардинал Ришелье немедленно осадили этот город, имевший весьма важное стратегическое значение. Принц Гастон и граф Суассонский дали мадридскому кабинету тайное обещание помешать успеху осады. По соглашению с четырьмя фаворитами принца, признано было самым надежным для этого средством убить кардинала. Гастону оставалось только подать сигнал, по которому злоумышленники, окружившие уже кардинала, безотлагательно бы его умертвили. Принц, вообще не отличавшийся решимостью, совершенно растерялся и к удивлению своих сообщников не подал им условного знака. Благодаря этой счастливой случайности, „ Ришелье, находившийся на волосок от смерти уцелел. После взятия Корби принц Гастон и граф Суассонский, узнав, что кардинал получил уже некоторые сведения о заговоре, поспешили бежать за границу.
Известно, что супруга Людовика XIII, Анна Австрийская не сочувствовала внешней политике своего мужа. Несмотря на то, что Франция находилась в войне с Испанией и Австрией, королева поддерживала деятельную переписку с мадридским и венским дворами, Ришелье, заручившись полномочиями от Людовика XIII, учредил над ней тайный надзор.
Вскоре после взятия Корби шпионам кардинала удалось перехватить целый пакет собственноручных писем Анны Австрийской, адресованный на имя герцогини де Шеврез. В виду явных улик королева вынуждена была сознаться в своих сношениях с испанским двором, но утверждала, будто имела при этом единственною целью побудить его к скорейшему заключению мира. Вместе с тем она просила прощения у Людовика XIII и клялась не переписываться более с врагами Франции. Трудно сказать, сдержала ли Анна Австрийская эту клятву, но во всяком случае кардиналу более не удавалось поймать ее с поличным.
В 1637 году граф Суассонский, получив от короля помилование, вернулся во Францию и поселился в городе Седане, принадлежавшем герцогу Бульонскому. Город этот не замедлил стать очагом новых заговоров, которые в 1641 году привели к вооруженному восстанию, сразу принявший грозные размеры.
Во главе мятежников стояли граф Суассонский и герцог Бульонский, к которым примкнула большая часть французской аристократии. Кроме того заговорщикам обещана была поддержка Испанией, Австрией и герцогом лотарингским. Действительно, к войскам, собранным графом Суассонским, присоединился семитысячный вспомогательный имперский отряд. Армия, посланная Людовиком XIII против мятежников, была разбита наголову под Марфе, но счастье, всегда благоприятствовавшее "кардиналу Ришелье, не изменило ему и в этом случае. Граф Суассонский тотчас же после одержанной победы, пал от руки неизвестного убийцы. Людовик XIII, собиравшийся уже уступить мятежникам и уволить Ришелье в отставку, почувствовал после этой катастрофы еще большее уважение к кардиналу. Защитники Ришелье утверждают, будто граф Суассонский застрелился сам. В таком случае он оказался бы достойным прототипом гоголевской унтер-офицерши, которая сама себя высекла. Дорога к Парижу была ему открыта и к тому же фаворит Людовика XIII, Сен-Марс, сочувствовавший заговору, положительно удостоверял в собственноручных письмах, что король ищет только благовидного предлога отделаться от не в меру притязательного опекуна, каким являлся зачастую для него Ришелье. Пуля, сразившая графа Суассонского, нанесла смертельный удар восстанию, душой и руководителем которого он был.
Герцог Бульонский поспешил вступить в переговоры с королем и получил благодаря этому полное помилование. Остальные главные зачинщики бежали за границу. Замечательно, что принц Гастон на этот раз, по-видимому, не участвовал в восстании. На следующий же год, он, заручившись от Испании обещанием солидарной поддержки, составил вместе с Сен-Марсом новый обширный заговор. Фаворит короля боялся, что должен будет дорого поплатиться за свои сношения с графом Суассонским, сведения о которых, как он имел основание предполагать, дошли уже до Ришелье. Поэтому он взял на себя почин заговора, который не удался лишь потому, что Сен-Марс, принц Гастон и герцог Бульонский заключили с Испанией сделку, чрезвычайно невыгодную для Франции. Ришелье сумел добыть копию с этой сделки. Представив ее Людовику XIII, он убедил короля, что успех интриги должен был бы повлечь за собою для Франции самые нежелательные последствия.
Враги Ришелье прямо утверждают, что душою заговора был на этот раз сам король, неоднократно намекавший Сен-Марсу на возможность освободиться от Ришелье тем же способом, каким освободился при содействии Люина от Кончини. Фаворит объявил королю о своем намерении убить кардинала. Людовик XIII не счел нужным предупредить первого своего министра об угрожавшей опасности. Говорят даже, будто король свел Сен-Марса с Ришелье и вышел сам из комнаты, предоставляя, таким образом, фавориту удобный случай покончить с кардиналом. У Сен-Марса не хватило, однако, на это решимости.
Сам Людовик XIII в письме на имя государственного канцлера, переданном в комиссию, которой поручено было судить Сен-Марса, показывает:
|