Густав Штреземанн

Страница 4

Со всей скоростью Собрание приступает к рассмотрению конституции. Действительно, проект конституции был готов к ее рассмотрению, как только бы это потребовалась. Она была составлена Хьюго Преуссом, левоцентристским либералом, наполненным идеями Вебера и Ноймана. В его проекте конституции он попытался дистиллировать концепцию государства, в котором эта Немецкая либеральная традиция будет согласована с западной парламентской демократией.

Ярко выделяются две характеристики: решение новой проблемы демократического лидерства и решение старой проблемы Немецкого единства. Преусс полагал, что препятствие унитарному, в противоположность федеральному, государству исчезло с удалением монархии, тем более, что революционное правительство не имело никакой связи с государствами. Поэтому он предложил уменьшить государства просто до административной автономии и давать центральному правительству намного более широкие полномочия. В частности он беспокоился, что Пруссия должна потерять независимость и быть разделенной на области.

Но этот унитаризм был недопустим для многих из государственных правительств, которым проект Преусса был представлен для рассмотрения. Многие политические деятели в Пруссии возразили, а средние государства возразили даже более настоятельно. Большее количество общего мнения говорило о желательности сохранения двери, открытой для последующего доступа Австрии, который будет гораздо более легким, если Германия останется федеральной. С поддержкой Еберта проект Преусса был исправлен даже прежде, чем он был направлен в учредительное собрание, сохранив от имперской конституции федеральный принцип и некоторые из определенных резервирований в пользу государства.

Само собрание соглашалось с большинством из нового, но хранило федеральный принцип. Пруссия была сохранена неразделенной, но половина ее представителей в новом Федеральном Совете (Reichsrat) должна была быть избрана областями. Федеральное законодательство было распространено на некоторые области, прежде приравненные к государствам. Поправки к конституции могли быть сделаны в соответствии с федеральным законодательством или в соответствии с референдумом.

Некоторые ограничения были наложены на конституции, которые будут приняты государствами. В Reichsrat каждая земля имела голоса, пропорциональные к ее населению, за исключением Пруссии, которой позволяли максимум две пятых от общего количества. Членам делегаций от каждого государства, в отличие от старого Bundesrat, не требовались, чтобы они голосовали как единое целое. Законодательство, отклоненное Reichsrat можно было бы пропускать двумя третями большинства в Рейхстаге (Bundesrat имел абсолютное вето).

Федерализм, хотя уменьшено, был сохранен. Как оказалось, это было источником силы, а не слабости для Веймарской республики. Преусс вероятно не сумел оценить степень и характер Прусской гегемонии в имперской Германии, зависящий от монархии и избирательного права с тремя классами. Оказалось, что республиканское Прусское правительство, избранное на равном избирательном праве, было одним из самых твердых столбов Bеймарской конституции.

Прусское правительство с 1920 до 1932 годов было в руках коалиции Центров - SPD. SPD, главный партнер, был под лидерством Otto Braun, премьер-министра. Braun появляется ретроспективно как один из самых немногих реальных государственных деятелей Веймарской республики. Он был крайне предан идеалу демократического социализма, но преследовал реформистскую политику SPD с большим тактическим навыком, чем большинство его коллег по партии в федеральной политике. Партия Центра вносила вклад в стабильность Прусского правительства, отказываясь от отношения прав его прежних государств. Сепаратизм стал серьезной проблемой Веймарской республики не в Пруссии, а в Баварии.

Частично из-за опасения неустойчивости в Баварии Преусс ввел в Bеймарскую Конституцию известную теперь Статью 48, которой дал президенту республики право управлять в соответствии с декретом в критическом положении. Перед 1928 годом никто не обратил большого внимания на это условие. Bеймарское президентство вообще было расценено как слабое (Францией), скорее чем сильное (США). Преусс действительно хотел президентство, достаточно сильное, чтобы действовать как противовес к опасно мощному парламенту. Его чувства нашли отражение в конституции, поскольку это было в конечном счете провозглашено в августе 1919 года.

Конституция, как рассматривалось, предусматривала парламентское правительство с некоторыми модификациями: например, президенту давали право роспуска Рейхстага и назначения канцлера. Однако, эти полномочия не были чрезмерными. Более существенным был прямой выбор президента населением. Это предписание представило гражданский элемент в президентство, которое могло привести к попытке, сделанной позже, -изображать президента как более представленного народом, чем Рейхстагом. Но гражданский принцип был также воплощен для инициативы и референдума. Важность политических партий в массовой демократии была молчаливо подтверждена в принятии пропорционального представления.

Экономические Проблемы

Экономические проблемы были среди наиболее неотложных, перед которыми должна была предстать молодая республика. Из-за инфляционных средств, которыми имперское правительство финансировало войну, немецкая марка в 1919 году стоила меньше чем 20 процентов от ее довоенной ценности. Несмотря на энергичные финансовые реформы Эрзбергера, доходы государства от налогообложения, основанного на номинальных ценностях, были безнадежно малы.

Кроме того, экономическое воздействие Версальского Соглашения было сокрушительно. Германия потеряла 13 процентов территории, 10 процентов населения, 15 процентов пахотной земли, 75 процентов железа и 68 процентов цинковой руды, 26 процентов угольных ресурсов, всего Эльзасского поташа и текстильных отраслей промышленности, системы коммуникаций, построенной вокруг Alsace-Lorraine и Верхней Силезии. Огромные количества судов, транспортных средств и железнодорожного подвижного состава были поставлены Союзникам.

Все это было более важно чем платежи репараций, наложенные в соответствии с соглашением, хотя последний привлек большее внимание. Это было из-за связи, сделанной в соглашении между репарациями и так называемым пунктом "с военной виной". Статья 231 обеспокоила немцев больше чем какая-либо другая. Количество репараций, установленных в 1921 году было оценено Джоном Мейнардом Кейнсом, как превышающие возможности Германии в три раза.

Но карательные аспекты соглашения вообще должны быть оценены по сравнению с характером Соглашения относительно Бреста-Литовска. Вопрос репараций должен быть помещен в перспективу. Напомним, что имперское правительство предложило возместить финансовые жертвы Германии в войне, налагая на побежденные платежи Союзников в четыре раза большие чем те, что в конечном счете потребовали от Германии. Эти соображения помогают скорее объяснить, чем извинить, безумие миротворцев Парижа.

Другая причина создания такой ситуации с репарациями - их предполагаемый вклад в безудержную инфляцию начала 1920-ых. Фактически, инфляция, далекая от последствий репараций, предшествовала им. Правительства тогда ухватились за инфляцию как за средство уклонения от платежей репараций, также как для невыполнения внутренних социальных целей. Ни одно немецкое правительство перед 1923 годом не делало никаких попыток стабилизировать валюту, потому что немецкие промышленники разработали систему "прибыли от инфляции". Они получали краткосрочные ссуды от центрального банка на усовершенствование и расширение своих заводов, и затем возмещали ссуды раздутой валютой.

Точно так же многие банкиры оплачивали их заклады фактически ничего не стоящей валютой. По сути, каждый с установленным доходом – а именно, средний класс, был жертва инфляции. Даже заработная плата всегда отставала от цен. Дислокация, вызванная инфляцией принесла безработицу, несмотря на очевидный индустриальный бум. Инфляция была очевидно глубоко аналитическая в ее социальных эффектах и способствовала недостатку доверия неоперившейся республике среди больших групп населения.