Страница 2
Никто из них не был поставлен в худшее положение по условиям качества дорог, количества переходов, их сложности. Однако Ягайла на битву не пришел.
Почему же? Что остановило их движение? Что не позволило пройти последние километры — три часа хода для конницы — после многодневного похода? Какая же ворожба зауздала решимость Ягайлы, что заставило изменить слову, не вынуть меч, не нанести удар — удар действительно смертельный — своему противнику Московской Руси?
И как ни посмотришь — удивительно странно, очень странно поступил Ягайла. Стань его хоругви против засадного полка — и многое могло бы измениться: могли бы русские и не увидеть победы, могла бы сникнуть сила, сдерживающая Ягайлу на Востоке, и пропал бы князь, приязненный к беглецам из Великого княжества Литовского.
По-разному объяснялся историками этот загадочный поступок Ягайлы. Высказывали мнение, что Ягайла не успел на битву, опоздал, что ему не хватило «одного дня». Действительно не хватило. Но совсем не потому, что был далеко и переходы были длинные и полные напряжения. При желании он смог бы соединиться с татарами на дня два раньше. 125 верст войско его сумело одолеть за десять дней — это чрезвычайно медленные темпы, ползком-— и то выйдет быстрее.
Пробовали объяснить опоздание Ягайлы его личной трусостью — будто бы он вообще опасался боя. Это не так. Ягайла был, храбрым человеком; об этом свидетельствуют его смелый заговор против Кейстута и особенно непосредственное участие в московских походах отца, в набегах на крестоносцев, на польские земли (например, на Свенто-кшыжский монастырь). Был бы Ягайла боязлив, он вообще не выступил бы на соединение с Мамаем. Или, может быть, отказала Ягайле в решительный момент политическая дальнозоркость, военное мышление?
Нет, Ягайла обладал глубоким и трезвым умом. Суть дела крылась в другом: стояние в стороне решил не он — решили люди, которых он вел, его хоругви, войско. Единственной причиной, какая заставила Ягайлу не лезть в битву, было настроение белорусских полков, то есть подавляющего большинства войска. Белорусы были православными, их сочувствие русским как одноверцам вылилось в решительное нежелание рубиться на стороне Мамая. В этом религиозном чувствовании нашло объективное проявление и чувство славянского единства против этнически враждебных народов. Но самым главным препятствием для соединения войск Ягайлы с Мамаем была память белорусов о разгроме ими татар на Синей Воде. Эта битва незаслуженно находится в тени. Между тем как раз на Синей Воде в 1362 году татары потерпели первое крупное поражение, которое и определило конец их владычества на захваченных славянских землях. Точнее сказать, оно положило конец татаро-монгольскому игу на украинских землях. Великий князь Ольгерд повел на освобождение Украины всю военную силу Великого княжества Литовского — тысяч тридцать войска, не считая челяди и обозников. К нему присоединились полки украинских земель, которые давно мечтали скинуть гнет татар. В битве на Синей Воде, как рассказывают летописи, особенно отличилось ополчение новогрудцев.
Эта битва входит в число крупнейших сражений средневековья, а по своим результатам едва ли имеет себе равных — ведь татары были изгнаны из Киева, Волыни, Подолья, со всей степной Украины до Крыма и устья Дона. Еще одним следствием этой исторической победы было воссоединение белорусского и украинского народов. Оно произошло через двести пятьдесят лет после распада Киевской Руси (1125 год). Только теперь народы воссоединились в новом государстве — Великом княжестве Литовском, Русском, Жемойтском.
В войсках Ягайлы было достаточно воинов, которые участвовали в той исторической битве, и сейчас выступать на Куликовском поле вместе со своим недавним побитым врагом против близкого по крови и братского по вере русского народа им было невозможно. Оценивая такое настроение своих хоругвей, их нежелание осквернить себя общими действиями с иноверцами, Ягайла счел за лучшее не рисковать. И поступил разумно. Белорусские хоругви в ходе битвы могли присоединиться к русским полкам, и уже тогда неминуемо, тут же по разгроме ордынцев, сгорела бы, как зничка, звезда княжения Ягайлы.
Тем более, что не надо было искать преемника, он находился рядом — полоцкий князь Андреи Ольгердович. Вот почему те тысячи, которых так не хватало Мамаю, на которых в известной степени основывалась его уверенность в победе, недвижимо простояли поодаль поля, а узнав о боевом успехе русских, двинулись назад, в Великое княжество.
Надо сказать, что лояльные отношения белорусов к жизненно важной задаче русского народа, отношения, какие посодействовали уничтожению войска Мамая, нашли понимание в Московском княжестве и остались в памяти.
Через тридцать лет, во время Грюнвальдской битвы, где решались исторические судьбы белорусов и литовцев, русский народ в лице своихкнязей не воспользовался моментом, не ударил в спину, не пошел воевать Смоленск, Брянщину, белорусские земли. Момент, стоит подчеркнуть, был наиудобнейшим — в Грюнвальдскую битву вступили полки всех белорусских земель. Восточная Беларусь, Смоленщина остались без защитников — бери голыми руками. Случись такое нападение, и Великому княжеству Литовскому пришлось бы разделить силы, биться на два фронта.
Так что Куликовский долг, долг косвенной помощи, русские вернули благородно. Это взаимное уважение коренных интересов друг друга и представляется наиболее существенным в истории наших братских народов того времени.
Как же сложились дальнейшие судьбы некоторых главных участников Куликовской битвы? Андрей Полоцкий после настойчивой борьбы с Ягайлой был побежден, несколько лет провел в темнице, откуда его освободил под свою заруку князь Витовт. Погиб Андрей в жестокой битве с татарами на реке Ворскле в 1399 году. В трагической битве на Ворскле погибли и герои Куликовки — Дмитрий Ольгердович и Дмитрий Михайлович Боброк-Волынский .
Мамай через год после своего поражения на Дону был разбит Кипчакской Ордой, сбежал в Крым, где в скором времени был зарезан. Во главе Золотой Орды стал Тохтамыш. В 1382 году он с большим войском напал на Московское княжество, сжег Москву и хитростью вошел в Кремль. Население Москвы (10—15 тысяч человек) было поголовно н безжалостно вырублено. Новое усиление Орды стало угрожать не только Москве, но и Великому княжеству Литовскому.
Поэтому Ягайла, по казни своего дяди Кейстута став самодержцем, решил изменить политику отношений с Москвой — примириться. Для скрепления союза предполагался брак Ягайлы с дочерью Дмитрия Донского. Об этом велись переговоры в 1384 году. Но тогда же последовало более выгодное для Ягайлы предложение от поляков — вступить в брак с польской королевой Ядвигой и стать королем Польши. Ягайла его принял.
Благодаря этому браку Польша и Литва были соединены унией. Эта уния была сначала довольно слабой. Попытка включить Литву в состав Польского государства не имела успеха, так как Литва стремилась сохранить свою самостоятельность. Ягайло оставался «верховным князем» Литвы, но действительное управление Литвой сосредоточивалось в руках его двоюродного брата, князя Витовта. Всё же уния Литвы и Польши привела к значительному усилению Польского государства.
Основной целью унии была борьба с Тевтонским орденом, представлявшим одинаковую опасность для обоих государств. Сверх того, литовские паны рассчитывали усилить своё политическое влияние путём унии с можновладской Польшей. Польских панов привлекала перспектива захвата белорусских и украинских земель, входивших в состав Литовского государства.
Ягайло, ставший польским королём под именем Владислава II (1386—1434), начал своё царствование с подтверждения всех вольностей панов и шляхты и пожалования им ряда новых привилегий.
Панская колонизация устремилась в украинские земли — Подолию и Волынь, входившие в то время в состав великого княжества Литовского. Захватив здесь огромные земельные владения, польские паны стремились присоединить Подолию и Волынь непосредственно к Польше. Это привело даже к военным столкновениям между Литвой и Польшей, закончившимся захватом Польшей части Подолии (1430).
|