Страница 2
Учение Бергсона о свободе и его восхваление действия тесно связаны с достоинствами интуиции. Аргументы против свободы воли основываются частично на допущении что интенсивность психических состояний есть количество, которое можно измерить, по крайней мере в теории. Опровержение этого взгляда Бергсон предпринял в первой главе своей книги “Время и свобода воли”. Он делает вывод, что истинная свобода возможна. “Мы свободны, когда наши поступки вытекают из нашей индивидуальности когда они ее выражают, когда они имеют с ней такое же неопределенное сходство, какое иногда бывает между художником и его творением”.
Основой философии Бергсона, поскольку она представляет нечто большее, чем просто поэтический и образный взгляд на мир является его учение о пространстве и времени. Учение о пространстве требуется ему для того, чтобы осудить интеллект. Если же ему не удастся осудить интеллект, то интеллекту удастся осудить его, так как между ними война.
Учение о времени необходимо Бергсону для защиты свободы, для его учения о "вечном потоке" и для всего его представления об отношениях духа и материи.
Теория пространства Бергсона полно и четко изложена в его книге "Время и свобода воли" и принадлежит к наиболее ранним частям его философии. Бергсон в ней утверждает, что понятия "больше" и "меньше" включают в себя пространство, что большее содержит в себе меньшее. Он дает ясное представление "Как будто можно говорить о величине там, где нет ни множественности, ни пространства". В следующей главе он выдвинул тот же тезис, но относительно чисел. "Как только мы хотим представить число а не просто цифры или слова мы вынуждены обратиться к пространственному образу." В утверждении приведенном выше Бергсон путает три разных вещи, а именно:
1. Число как общее понятие применимое к различным числам.
2. Собственно различные числа.
3. Различные совокупности, к которым применимы различные числа.
В работах Бергсона часто упоминается математика и наука, и невдумчивому читателю может показаться, что эти упоминания сильно укрепляют позицию Бергсона. В том, что касается математики, Бергсон умышленно предпочитает традиционные ошибки в интерпретации более современным взглядам, преобладающим среди математиков в последние 80 лет. Кроме уже рассмотренного нами понятия о числе, главный пункт, в котором Бергсон затрагивает математику - это его отрицание того, что он называет "кинематографическим" представлением о мире. Согласно ему математика толкует изменения, даже непрерывные изменения как образуемые серии состояний; Бергсон, наоборот, утверждает что никакая серия состояний не может дать представление о том, что непрерывно, и что изменяющаяся вещь никогда не находится ни в каком состоянии. Истинное изменение может быть объяснено только с помощью истинной длительности , которая включает в себя взаимное проникновение прошлого и настоящего. Таким образом, довод Бергсона против математического взгляда на движение сводится просто к игре слов.
Теория длительности Бергсона связана с его теорией памяти. Согласно этой теории , то что мы помним, продолжает существовать в памяти и поэтому проникает в настоящее; прошлое и настоящее не являются взаимно внеположными, но смешаны в единстве познания. "Прошлое есть в сущности то что уже более не действует". Таким образом, его определение образует порочный круг. Фактически он говорит: "Прошлое есть то действия чего в прошлом". "То что составляет наше чистое восприятие есть наше зарождающиеся действие. Таким образом, действительность нашего восприятия заключается в его действенности. Прошлое есть только идея, настоящее есть идеомотор( 135 л.с)."
Вся теория длительности и времени Бергсона основывается на элементарном смешении настоящих явлений, воспоминаний с прошлыми событиями. Смешение настоящего и вспоминаемых прошлых событий, по- видимому лежащих в основе теории времени является примером смешения акта познания и того что познается. Это смешение акта познания с познаваемым объектом неизбежно проходит через всю книгу "Материя и память". Здесь Бергсон пишет "Я называю материей совокупность образов, а восприятием материи- те же самые образы в их отношении к возможному действию одного определенного образа - моего тела". Когда Бергсон говорит, что образ может существовать, и не будучи воспринятым, он объясняет, что для образов быть и быть сознательно воспринятым - это состояния различающиеся лишь по степени. Шекспир назвал жизнь бродячей тенью. Шелли сказал, что она подобна куполу из разноцветного стекла. Бергсон сравнил ее со снарядом, разрывающимся на части, которые суть тоже снаряды. То благо, которое Бергсон надеется увидеть реализованным в мире, - это действие ради действия.
|