Эллинизм

Страница 6

Эллинистические цари, исполь­зуя древневосточные традиции, на­саждали царский культ. Это явле­ние было вызвано политическими потребностями формировавшихся государств. Царский культ пред­ставлял собой одну из форм элли­нистической идеологии, в которой слились древневосточные представ­ления о божественности царской власти, греческий культ героев и ойкистов (основателей городов) и философские теории IV—III вв. до н. э. о сущности государственной власти; он воплощал идею единства нового, эллинистического государ­ства, поднимал религиозными об­рядами авторитет власти царя. Царский культ, как и многие другие политические институты элли­нистического мира, получил даль­нейшее развитие в Римской империи.

С упадком эллинистических госу­дарств происходят заметные изме­нения и в эллинистической культу­ре. Рационалистические черты ми­ровоззрения все более отступают перед религией и мистицизмом, ши­роко распространяются мистерии, магия, астрология, и в то же время нарастают элементы социального протеста—приобретают новую по­пулярность социальные утопии и пророчества.

В эпоху эллинизма продолжали создаваться произведения на ме­стных языках, сохранявшие тради­ционные формы (религиозные гим­ны, заупокойные и магические тек­сты, поучения, пророчества, хрони­ки, сказки), но отражавшие в той или иной мере черты эллинистиче­ского мировоззрения. С конца III в. до н. э. их значение в эллини­стической культуре возрастает.

Папирусы сохранили магические формулы, с помощью которых лю­ди надеялись заставить богов или демонов изменить их судьбу, изле­чить от болезней, уничтожить вра­га и пр. Посвящение в мистерии рассматривалось как непосред­ственное общение с богом и осво­бождение от власти судьбы. В еги­петских сказках о мудреце Хаэмусете идет речь о его поисках маги­ческой книги бога Тота, делающей ее обладателя не подвластным бо­гам, о воплощении в сыне Хаэму се­та древнего могущественного мага и о чудесных деяниях мальчика-мага. Хаэмусет путешествует в за­гробный мир, где мальчик-маг по­казывает ему мытарства богача и блаженную жизнь праведных бед­няков рядом с богами.

Глубоким пессимизмом проник­нута одна из библейских книг— «Экклезиаст», созданная в конце Ш в. до н. э.: богатство, мудрость, труд—все «суета сует», утвержда­ет автор. Социальная утопия получает свое воплощение в деятельности возникших во II—I вв. до н. э. сект ессеев в Палестине и терапев­тов в Египте, в которых религиоз­ная оппозиция иудейскому жрече­ству соединялась с утверждением иных форм социально-экономи­ческого существования. По описа­ниям древних авторов — Плиния Старшего, Филона Александрий­ского, Иосифа Флавия, ессеи жили общинами, коллективно вла­дели имуществом и совместно трудились, производя только то, что было необходимо для их пот­ребления. Вступление в общину было добровольным, внутренняя жизнь, управление общиной и ре­лигиозные обряды строго регла­ментировались, соблюдалась су­бординация младших по отноше­нию к старшим по возрасту и времени вступления в общину, не- владение имуществом, отрицание богатства и рабовладения, ограни­чение жизненных потребностей, ас­кетизм. Много общего было в об­рядах и организации общины.

Открытие кумранских текстов и археологические исследования да­ли бесспорные свидетельства о су­ществовании в Иудейской пустыне религиозных общин, близких ессеям по своим религиозным, мораль­но-этическим и социальным прин­ципам организации. Кумранская община существовала с середины II в. до н. э. до 65 г. н. э. В ее «библиотеке» были обнаружены наряду с библейскими текстами ряд апокрифических произведений и, что особенно важно, тексты, созданные внутри общины,— уставы, гимны, комментарии к биб­лейским текстам, тексты апокалип­сического и мессианского содержа­ния, дающие представления об иде­ологии кумранской общины и ее внутренней организации. Имея много общего с ессеями, кумранская община более резко противо­поставляла себя окружающему ми­ру, что нашло отражение в учении о противоположности «царства све­та» и «царства тьмы», о борьбе «сынов света» с «сынами тьмы», в проповеди «Нового союза» или «Нового завета» и в большой роли «Учителя праведности», учредите­ля и наставника общины. Однако значение кумранских рукописей не исчерпывается свидетельствами об ессействе как общественно-религиозном течении в Палестине во II в. до н. э. Сопоставление их с раннехристианскими и апокрифиче­скими сочинениями позволяет проследить сходство в идеологиче­ских представлениях и в принципах организации кумранской и раннех­ристианских общин. Но в то же время между ними было суще­ственное различие: первая была замкнутой организацией, сохраняв­шей свое учение в тайне в ожида­нии прихода мессии, христианские которые общины предписывали воздержание от брака. Ессеи от­вергали рабство, для их морально-этических и религиозных взглядов характерны были мессианско-эсхатологические идеи, противопо­ставление членов общины окружа­ющему «миру зла». Терапевтов можно рассматривать как египет­скую разновидность ессейства. Для них также было характерно общее же общины, считавшие себя после­дователями мессии—Христа, были открыты для всех и широко пропо­ведовали свое учение. Ессеи-кумраниты были лишь предше­ственниками нового идеологическо­го течения—христианства, возник­шего уже в рамках Римской империи.

Процесс подчинения Римом эл­линистических государств, сопро­вождавшийся распространением на страны Восточного Средиземно­морья римских форм политических и социально-экономических отно­шений, имел и обратную сторону— проникновение в Рим эллинистиче­ской культуры, идеологии и эле­ментов социально-политической структуры. Вывоз в качестве воен­ной добычи предметов искусства, библиотек (например, библиотеки царя Персея, вывезенной Эмилием Павлом), образованных рабов и за­ложников оказал огромное влияние на развитие римской литературы, искусства, философии. Переработ­ка Плавтом и Теренцием сюжетов Менандра и других авторов «новой комедии», расцвет на римской поч­ве учений стоиков, эпикурейцев и прочих философских школ, про­никновение в Рим восточных куль­тов—это лишь отдельные, наибо­лее очевидные следы влияния эл­линистической культуры. Многие другие черты эллинистического ми­ра и его культуры также были унаследованы Римской империей.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Всем, написанным выше, не исчерпывается зна­чение эллинистической эпохи в ис­тории мировой цивилизации. Имен­но в это время впервые в истории человечества контакты между аф­ро-азиатскими и европейскими на­родами приобрели не эпизодиче­ский и временный, а постоянный и устойчивый характер, и не только в форме военных экспедиций или торговых сношений, но и прежде всего в форме культурного сотруд­ничества, в создании новых аспек­тов общественной жизни в рамках эллинистических государств. Этот процесс взаимодействия в области материального производства в опосредованной форме находил от­ражение и в духовной культуре эпохи эллинизма. Было бы упро­щением видеть в ней только даль­нейшее развитие греческой культу­ры.

Не случайно, например, наиболее важные открытия в эллинистиче­ский период были сделаны в тех отраслях науки, где прослеживает­ся взаимовлияние накопленных ра­нее знаний в древневосточной и греческой науке (астрономия, мате­матика, медицина). Наиболее ярко совместное творчество афро-азиатских и европейских народов проявилось в области религиозной идеологии эллинизма. И в конеч­ном счете на той же основе возник­ла политико-философская идея об универсуме, всеобщности мира, на­шедшая выражение в трудах исто­риков об ойкумене, в создании «Всеобщих историй» (Полибий и др.), в учении стоиков о космосе и гражданине космоса и т. д.

Распространение и влияние син­кретической по своему характеру эллинистической культуры было необычайно широким—Западная и Восточная Европа, Передняя и Центральная Азия, Северная Аф­рика. Элементы эллинизма просле­живаются не только в римской культуре, но и в парфянской и греко-бактрийской, в кушанской и коптской, в раннесредневековой культуре Армении и Иберии. Мно­гие достижения эллинистической науки и культуры были унаследо­ваны Византийской империей и арабами, вошли в золотой фонд общечеловеческой культуры.