Флорентийская уния
Флорентийской унией называется договор, заключённый в 1439 году между православной и римско-католической церквями и формально объединивший их (подчинивший греко-православную церковь римско-католической). О необходимости воссоединения христианской церкви говорили еще задолго до церковного собора, на котором была заключена уния (Ферраро-Флорентийский собор), по этому поводу проводились многочисленные переговоры и съезды, но все они были бесплодны. Результат принес только Флорентийский собор. Почему же это произошло?
Дело в том, что в то время христианский мир как никогда нуждался в объединении: католическая Европа была ослаблена крестовыми походами, а православная подвергалась постоянной опасности со стороны восточных соседей (Русь – монголо-татар; Византия – турков). В таких условиях поддержка “братьев во Христе” очень сильно помогла бы и тем, и другим. Кроме того, постоянно ширились торговые и культурные связи стран, в которых были приняты разные направления христианства. Понятно, что для этих связей было бы очень полезно хотя бы формальное примирение церквей. Естественно, больше всего в возрождении единого христианства были заинтересованы византийские, греческие власти, которые не имели уже ни военной, ни экономической, ни даже дипломатической силы. Зато они имели сильных врагов.
В конце 1435 года было уже предрешено созвание так интересовавшего византийцев Феррарского собора. Греки начали готовиться к этому собору и не могли в ввиду этого оставить без внимания русскую митрополичью кафедру, так как Московская митрополия константинопольского патриарха была самой обширной, сильной и богатой из всех заграничных (таких, как Болгария). Русский митрополит был бы на таком посту для греков совсем нежелателен: как узкий националист, он мог воспротивился союзу с католиками и вовсе не явиться на собор. Поэтому московским митрополитом был назначен грек Исидор, считавший своими соотечественниками очень высоко образованным человеком, крупным философом, геополитиком практически . В русских летописях его называют “многим языкам сказителем”. В 1433 году он уже представлял Византию на переговорах об объединении церквей, проходивших на очередном церковном соборе, где добился значительных успехов. Назначая Исидора, византийские церковные и светские власти надеялись обеспечить участие Руси в деле объединения с католиками. Но эти надежды греков на Исидора нужно понимать не в том смысле, что в нем видели человека, готового предать православие. Греческие церковные власти представляли себе унию в совершенно другом виде: они надеялись, что им самим удастся вынудить католиков на уступки. В Исидоре ценили не готовность отречься от веры предков – напротив, этого-то от него не ожидали и не хотели – а высокую образованность и ораторское искусство, которая, как считали, поможет византийцам убедить католиков в своей правоте. Кроме того, византийская казна была практически пуста, и, назначив митрополитом соотечественника, греки могли надеяться на русские деньги, столь необходимые для будущего собора.
Национально-политическое самосознание Москвы к этому времени настолько возросло, что митрополит из греков считался для неё уже нежелательным. Среди русских начинала бродить мысль о том, чтобы не только избирать митрополита у себя дома, но и делать это независимо от Константинополя. Поэтому-то великий князь московский Василий Владимирович, узнав о том, что на его кафедру назначен грек, вначале не хотел даже пускать его в свои земли. Но потом он сменил гнев на милость, прослышав об учености Исидора и прочих его достоинствах. Будучи принят великим князем Василием как новый митрополит русской земли, Исидор стал тут же собираться на церковный собор. А для этого ему надо было сначала посвятить в свои планы князя. Естественно, князь сначала удивился диковинным замыслам церковников и рьяно отговаривал митрополита от каких бы то ни было уступок католикам–латинянам. Однако, доверяя учёному греку, князь предоставил ему действовать по своему усмотрению. Молва о том, что митрополит отправляется на доброе дело обращения латинян к правой вере была настолько сильна, что даже упрямых новгородцев она побудила уступить митрополиту Исидору те доходные статьи, которые они так долго не отдавали его предшественникам и существенно этим обеднить свой городской бюджет. Выехав 8 сентября 1437 года из Москвы и проехав через Новгород, Псков, Ригу, Германию и Альпы, митрополит Исидор со своей свитой прибыл 18 августа в итальянский город Феррару. Особенно пышно митрополита чествовали в Пскове, где, помимо роскошного пира, ему были преподнесены крупные денежные суммы , что объясняется, надо понимать, давними торговыми контактами Пскова с представителями католичества и существенные к ним симпатии. Таким образом, псковчан интересовала уния между христианскими церквами с коммерческой точки зрения. В Пскове Исидор устроил себе новый источник доходов, переведя этот город под своё прямое управление и отобрав его у новгородского архиепископа (с тем, чтобы самостоятельно собирать все церковные подати с этой земли и спокойно их прикарманивать)
На соборе ожидалось присутствие многих европейских монархов, но никто из низ не приехал. В январе 1939 года собор был перенесён во Флоренцию по экономическим причинам (в Ферраре кормили плохо).
Долгое время на соборе шли богословские споры, подкреплённые экономическими и военными аргументами; дебаты по поводу того, как надо объединяться и какая ветвь христианства станет доминирующей, но все они были бесплодны: каждая стороны ожидала уступок от другой. В конце концов, не видя перспектив, Римский папа предложил грекам крутую альтернативу: либо они к Пасхе принимают католичество полностью и без исключений, либо уезжают восвояси несолоно хлебавши. Было пущено в ход и золото. Несчастные греки заколебались. Каждого из них обрабатывали по отдельности, находя аргументы в пользу католичества, особенно важные для него и его метрополии. Под влиянием различных притеснений и постоянного давления на предложенную унию согласились все православные церковные иерархи, кроме епископа Марка. 5 июля 1439 года они скрепя сердце подписались под актом унии, где чёрным по белому было написано, что православная церковь входит в состав католической.
Митрополиту Исидору принадлежала в организации Флорентийского собора не какая-нибудь заурядная роль, напротив, он фактически был его инициатором. Он первый согласился на предложенные папой условия и первый поставил свою подпись на документе, закреплявшем унию. Именно Исидор склонил византийского императора в сторону подчинения Риму, пользуясь для этого доверием императора и своим громадным авторитетом. А о том, как он был велик, можно судить по тому, что Исидора пророчили в приемники скончавшемуся во время собора патриарху.
На Руси отношение к унии с самого начала было резко отрицательным. Так, сопровождавший Исидора на собор русский монах называет католиков “еретиками” (как это делалось и всегда), а греческих православных иерархов – отступниками и даже обвиняет во взяточничестве. А рязанского епископа Иону Исидор смог “убедить” подписать унию, только продержав его неделю в темнице. На Руси о заключении унии было известно еще до возвращения Исидора . В народе сформировалось к ней резко враждебное отношение. Вернувшись в Москву в сане католического кардинала, Исидор стал стремительно вводить католические обычаи : заменять православную символику католической (восьмиконечный православный крест на простой четырехконечный), поминать в молитвах римского Папу прежде константинопольского патриарха, проводить православные службы в костёлах и участвовать в их освящении. Не ожидавшие такого резкого поворота князь Василий и бояре некоторое время не предпринимали никаких действий. Но буквально через неделю Исидор был лишён должности главы русской церкви и заключён в монастырь. Его склоняли к отказу от унии, пугая страшной казнью, но Исидор был неподкупен. Конечно же, московский князь не посмел бы не то что казнить, но даже изгнать митрополита – ведь такие действия были бы прямым нарушением воли патриарха и самой настоящей ересью. Московское государство дорожило своими отношениями с Византией, которыые давали ему право называться “Третьим Римом” и не хотело их разрыва. С другой стороны, Москва стремилась к максимальной независимости от всех “старших братьев”. Вслед за татарским “царём” пришла очередь византийского. Исидор сам помог князю Василию, бежав из своей тюрьмы ночью на 15 сентября. Такой расклад всех устраивал, так что князь приказал не преследовать беглеца.
|