3.Установление диктатуры, отличительной чертой которой являлась ее опора на народ (попытка).
4.Разрешили продажу земель эмигрантов.
5.Создавали специальные и всевозможные декреты и законы.
Историография имеет свою судьбу, она задавала и задает Французской революции свои вопросы.
Во-первых, упрощенное прямолинейное применение принципа классового подхода к изучению и осмыслению Французской революции. Поскольку революция была буржуазной, на первый взгляд выдвигался критерий «буржуазной ограниченности».
Второе , надо отметить – над советской историографией Французской революции с момента ее становления довлела прямая или мысленно подразумевавшаяся аналогия с Октябрьской революцией (при том , что неизменно подчеркивалась их противоположность).
Третья особенность историографии Французской революции, тесно связанная с предыдущей – привилегированное место, которое занимали в ней якобинский период , сами якобинцы и якобинизм. Здесь , несомненно, работали отмеченные выше аналогия с Октябрьской революцией , а также и восходящая к началу века аналогия между якобинцами и большевиками .Естественно, такой подход диктовал чрезвычайно высокую историческую оценку якобинской диктатуры (критике подверглась, в основном, «классовая ограниченность» якобинцев, их приверженность идее неприкосновенности частной собственности), делая из якобинской республики точку отсчета , критерий для оценки других политических течений и периодов революции.
Важным для историографии Французской революции является также расширение и обновление проблематики исследований. Изучали Французскую революцию почти исключительно «снизу» и «слева» , это направление исследований отнюдь не утратило своего значения. «За кадром» историографии оставались некоторые капитальные проблемы революционной истории. Совсем или почти совсем не изучали «верхи» общества той эпохи - дворянство и буржуазию ; но возможно ли без обращения к этой проблематике выработать целостное понимание революции , которую мы рассматриваем как антифеодальную и буржуазную?
Вне поля зрения наших историков оставался весь лагерь контрреволюции , неоднородный и очень противоречивый в плане политическом.
Последний вопрос – проблема якобинской диктатуры. Сама проблема по себе не нова , но в разное время и разными людьми она решалась не одинаково.
Для абсолютного большинства само понятие «диктатура» ассоциировалось в первую очередь с ликвидацией демократических завоеваний , с гибелью республики. Эта реальная опасность военной , военно - политической диктатуры, которая так часто подстерегает революцию , определяла во многом и отношение к революционной диктатуре , слишком часто сводимой лишь к насилию , к террору , т.е. к той стороне ее , которая слишком часто оказывается обременена самыми тяжкими последствиями.
В период Французской революции , когда само слово «диктатура» звучало более чем грандиозно , когда обвинение политических противников в стремлении к диктатуре было одним из наиболее распространенных и в то же время одним из самых страшных.
Уже непосредственно в период якобинской диктатуры Максимилиан Робеспьер объясняя необходимость ее в докладе (25 декабря 1793г) : «Цель конституционного правительства - сохранить республику ; цель революционного правительства – создать её. Революция это война свободы против её врагов , конституция это режим победоносной и мирной свободы.»*
Размышляя о значении якобинской диктатуры в контексте структурных изменений, происшедших во Франции на рубеже ХVIII- XIX вв., русский историк Кареев писал: «Не создав ничего нового, союз якобинцев и санкюлотов содействовал лишь спасению того социального строя, который был уже создан Учредительным собранием и окончательно консолидирован империей Наполеона»**
В истории Западной Европы есть строки: «Якобинцы были не только партией, они были сектой, отдельные члены которой являются как вылитыми в одну форму – с одними и теми же идеями в голове, одними и теми же словами на устах, с одними и теми же манерами, с общим всем им фанатизмом, с каким именно они относились к своему политическому догмату, стоящему выше разума и не допускающему никаких сделок с противоположными или отличными от него началами жизни и мысли»***.
Представление о «якобинце» как особом психологическом типе, фанатическом приверженце определенных догм побуждало Кареева толковать этот термин ограничительно. Он склонен был считать «подлинным якобинцем» только Робеспьера.
Изложенная в работах Н.И. Кареева трактовка якобинской диктатуры позволяет сделать вывод о том, что в чрезвычайных условиях 1793-1794 гг. к власти во Франции пришли люди, идеологические представления и психические особенности которых наиболее соответствовали целям построения «государственной казармы».
В трудах Н.И. Кареева история сохраняет и функцию «наставницы жизни». Размышляя умудренного знаниями мировой истории и личным опытом ученого об опасности доктрин, ущемляющих гражданские свободы и оправдывающие режим чрезвычайщины, по- прежнему поучительны и актуальны.
* Робеспьер М. Изб. Произвед. Т.3 М., 1965,с.91
** Кареев Н.И. История Западной Европы Т.3. с.588
*** Кареев Н.И. История Западной Европы Т.3. с. 583
Основная часть.
ГЛАВА 1. Якобинская диктатура и Конституция 1793 года.
Якобинцы пришли к власти в очень тяжелый для Франции момент. Их вынесла волна народного протеста против власти жирондистов, которые не смогли, да и не хотели действовать быстро и решительно в интересах народных масс, в интересах спасения и развития революции. Но и буржуазные демократы – якобинцы не сразу предприняли необходимые действия в этом направлении. Для этого понадобились сдвиги в расстановке классовых сил в стране, слияние (хотя бы временное и не полное) различных потоков народного движения, существенное изменение взглядов самих якобинцев.
Сразу же по приходе к власти якобинцы пошли на встречу требованиям крестьянства. Декретом 3 июня Конвент установил льготный порядок продажи конфискованных земель эмигрантов малоимущим крестьянам – мелкими участками с рассрочкой платежа на 10 лет. Через несколько лет Конвент декретировал возвращение крестьянам всех отнятых помещиками общинных земель и порядок раздела общинных земель поровну на душу населения по требованию трети жителей общины. Наконец, 17 июля, осуществили главные требования крестьянства, Конвент принял постановление о полном, окончательном и безвозмездном уничтожении всех феодальных прав, повинностей и поборов. Феодальные акты и документы подлежали сожжению, а хранение их наказывалось каторгой.
Крестьянство после новых аграрных законов решительно перешло на строну якобинской революционной власти. Крестьянин – солдат республиканской армии дрался теперь за свои кровные интересы, которые слились воедино с великими задачами революции.
В этих новых экономических и социальных условиях и заключался в конечном счете источник замечательного мужества отваги армий Республики, героизма, поражавшего современников и оставшегося навсегда памятным в сознании народов.