Социально-экономическое развитие пореформеной Росcии

Страница 3

Наиболее основательно критика народнических взглядов на социальные изменения в деревне была дана В. И. Лениным в его книге "Развитие капитализма в России" (1899). Опираясь на дан­ные земской статистики 80—90-х годов по 23 уездам семи губер­ний, Ленин сделал такой расчет: 20% крестьянских дворов состав­ляли зажиточную группу, 30% — среднюю и 50% — беднейшую. Отсюда он делал вывод о "разложении крестьянства" — его распа­дении на "сельскую буржуазию" и на "сельских пролетариев с на­делом". По его расчетам, обе эти "крайние" группы составляли уже подавляющую часть деревни. В полемике с народниками марксис­ты, особенно В. И. Ленин, акцентировали внимание на "успехи" ка­питалистического развития в деревне. Впоследствии (после рево­люции 1905—1907 гг.) Ленин внес коррективы в этот вывод. Под­черкивая, что направление, в котором протекали в конце XIX в. социальные процессы в русской деревне, им было определено, степень развития их (особенно социального антагонизма внутри крестьянства), как показал опыт революции 1905—1907 гг., была преувеличена, к тому же не была учтена сила крепостнических пережитков в деревне, в первую очередь, давление помещичьего землевладения, в борьбе за ликвидацию которого проявляли един­ство все слои крестьянства.

Следует признать неверной бытовавшую в прежней учебной литературе (и не только учебной) оценку всего зажиточного слоя крестьян как кулаков, а бедного как пролетариев. Кулаками следу­ет считать лишь тех, кто вел предпринимательское, капиталисти­ческое хозяйство, эксплуатируя других крестьян либо как наемных работников (батраков), либо путем ростовщических операций. Та­кие богатые крестьяне-кулаки составляли сравнительно небольшой слой крестьянства (3 – 4%). Однако сила и влияние их в деревне были огромны. Иногда кулак мог держать в кабале не только всю деревню, но и целую округу. Также не все обедневшие крестьяне становились пролетариями. В своем большинстве они имели соб венное хозяйство, соединяя земледелие с различного рода промыслами, в том числе и с работой по найму. Но в этой группе сформировался слой "раскрестьянившихся" дворов, основой существо) ния которых было уже не собственное земледельческое хозяйство а продажа своей рабочей силы. Вместе с тем уход на заработки всегда приводил к "раскрестьяниванию". Более того, отпуск на заработки "лишних" работников из семьи поддерживал хозяйство двора.

С учетом этих поправок и надлежит трактовать характер и значение социального расслоения крестьянства, которое безусловно имело место в русской пореформенной деревне. Однако степень развития этого процесса была различной в зависимости от региона страны, характера занятий крестьян, близости к торгово-промышленному центру и т. п. В центрально-промышленных и южных степных губерниях, в Верхнем и Среднем Поволжье процесс социального расслоения деревни происходил интенсивнее. Слабее он 6ыл выражен в центрально-черноземных губерниях и в глухих, ”медвежьих", углах заволжских и северных губерний.

Социальное расслоение крестьянства являлось, важным условием развития капиталистического рынка и всего капитализма в целом. Неимущее крестьянство, терявшее свою хозяйственную самостоятельность, создавало рынок рабочей силы как для предримательского сельского хозяйства, так и для крупной капиталистической промышлености. Вместе с тем такой крестьянин, живший в основном за счет "заработков", приобретавший необходимые предметы потребления преимущественно на рынке, способствовавший росту спроса на них. Зажиточная деревенская верхушка, товарное хозяйство которой требовало применения машин, улучшенных сельскохозяйственных орудий, удобрений и пр., способствовала росту спроса на предметы производства. Увеличивая капиталы за счет эксплуатации наемного труда, а также за счет торгово-ростовщических операций, богатая деревенская верхушка вкладывала их только в предпринимательское сельское хозяйство, но и в промышленное производство. Поскольку крестьянство составляло преобладающую часть населения страны, то процесс его социального расслоения играл первостепенную роль в формировании пролетариата и буржуазии.

§ 4. Пореформенное помещичье хозяйство

Пореформенная эпоха характеризуется постепенным переходом помещичьего хозяйства от барщинной системы к капиталистической. Автор знаменитых "Писем из деревни" (1872—1887), ученый-химик и смоленский помещик-практик, А. Н. Энгельгардт писал: "Вначале было сделано много попыток завести батрацкое хо­зяйство с машинами и агрономиями, но все эти попытки не привели к желаемому результату. Батраков было мало, ибо безземельных не хватало для перехода к батрацкому хозяйству, а те, что были, поглощались фабриками, заводами, городами". Кроме того, необхо­димы были стартовый капитал и опыт ведения предприниматель­ского хозяйства, т. е. то, чем подавляющее большинство помещиков не располагало. К тому же в первые десятилетия после реформы 1861 г. крестьянское хозяйство еще не вполне было отделено от помещичьего: крестьянские и помещичьи угодья не везде были раз­межеваны. Малоземелье, отрезки от крестьянского надела наибо­лее ценных и необходимых для крестьянина угодий принуждали его идти в кабалу к прежнему барину. Оставались и некоторые черты "внеэкономического принуждения": принудительные меры к крестьянам при выполнении установленных законом 1861 г. повин­ностей в пользу помещика и государства (круговая порука, телес­ные наказания, отдача за недоимки в общественные работы и т. п.), сословная неполноправность крестьян, наконец, сохранение до на­чала 80-х годов их временнообязанного положения.

В помещичьем хозяйстве в первые два пореформенных деся­тилетия шел процесс перехода от феодальных его форм к капита­листическим. Выражением такой переходной формы, соединявшей черты барщинной и капиталистической систем ведения хозяйства, являлась система отработок. Суть ее состояла в обработке поме­щичьей земли окрестными крестьянами своим инвентарем за взя­тые у помещика в аренду пахотные земли и другие угодья. Как и при крепостном праве, крестьянин обрабатывал поле помещика за то, что тот предоставлял ему землю, однако это был уже свободный крестьянин, вступавший в договорные отношения с помещиком, т. е. действовали уже рыночные условия спроса и предложения. Но помещик, пользуясь своим фактически монопольным положени­ем земельного собственника, мог диктовать крестьянину любые ус­ловия, поэтому отработочная система приобретала кабальный ха­рактер.

Отработки — следствие малоземелья крестьян, ограбленных реформой 1861 г., и давления помещичьих латифундий. Помещи­кам особенно выгодно было вести хозяйство посредством сдачи в аренду под отработки "отрезных" (от крестьянских наделов) зе­мель. "Сначала помещики еще не понимали значения отрезков, — писал наблюдательный А. Н. Энгельгардт, — теперь же значение отрезков все понимают, и каждый покупатель имения и [его] арен­датор, даже не умеющий по-русски говорить немец, прежде всего смотрит: есть ли отрезки, как они расположены и насколько они затесняют крестьян". Поэтому в пореформенное время наиболее широкое распространение отработочная система ведения помещичь­его хозяйства получила там, где отрезки от крестьянских наделов оказались наиболее значительными, и крестьянское хозяйство испытывало сильнейшее давление помещичьих латифундий, а имей в центральной черноземной полосе России. К тому же крестьянское хозяйство этой полосы в силу ограниченных возможностей для промысловых занятий носило преимущественно земледельческий характер. В нечерноземных промышленных губерниях и на юге России помещики уже в первые два пореформенных десятилетий реходили к капиталистической системе ведения хозяйства, с применением наемного труда и более совершенной агротехники. Наиболее ярким примером тому служит образцовое предпринимательское хозяйство того же А. Н. Энгельгардта, подробно описаний в его "Письмах из деревни".