СССР и план Маршалла

Страница 3

Особая роль отводилась восточноевропейским союзникам СССР. Наиболее четко и ясно замыслы Кремля были изложены в телеграмме от 5 июля советскому послу в Белграде. Посла обязывали от имени ЦК ВКП(б) передать Тито следующее: "Мы получили сообщение о намерении югославского правительства от- казаться от участия в парижском совещании 12 июля, созываемом англичанами и французами. Мы рады, что Вы проявляете твердость в вопросе об американских кабальных кредитах. Однако мы думаем, что все же было бы лучше принять Вам участие в совещании, послать туда свою делегацию и дать там бой Америке и ее сателлитам – Англии и Франции с тем, чтобы помешать американцам' единодушно провести их план, а потом уйти с совещания и увести с собой возможно больше делегаций от других стран." В более дипломатичной, мягкой форме эта позиция ЦК ВКП(б) была сообщена Б. Беруту (Польша), К. Готвальду (Чехословакия), Г. Георгиу-Дежу (Румыния), Г. Димитрову (Болгария), М. Ракоши (Венгрия), Э. Ходже (Албания) и лидеру коммунистов Финляндии Х. Куусинену.

Глава болгарского правительства Г. Димитров также высказался именно за то решение, которое было принято в Москве – странам Восточной Европы участвовать в Парижской конференции и отстаивать на ней советскую концепцию реконструкции Европы. Во время приема у американского политического представителя в Софии 4 июля Димитров в беседе с советским послом С. Кирсановым отметил, что "отказ от участия в конференции таких стран, как Болгария, дал бы основание для обвинения в отсутствии у них самостоятельности в политике"".

Вечером б июля Молотов телеграфом передал указания советским послам в Варшаве и Белграде сообщить Беруту и Тито о желательности неофициального приезда в Москву выделенных ими ответственных лиц, "чтобы сговориться по вопросу о Парижском совещании заранее и чтобы избежать излишних затруднений в ходе этого совещания".

Однако уже через несколько часов в Москве дали отбой. В ночь с 6 на 7 июля советским послам в Белграде, Будапеште, Бухаресте, Варшаве, Праге, Софии, Тиране, Хельсинки было послано указание передать Беруту, Готвальду, Георгиу-Дежу, Димитрову, Ракоши, Тито, Ходже и Куусинену, что "ЦК ВКП(б) не советует давать ответ англичанам и французам до 10 июля, так как в некоторых странах друзья (т.е. руководители компартий. – М.Н.) высказываются против участия в совещании 12 июля, поскольку СССР в совещании не будет участвовать".

Сталинское руководство колебалось. С одной стороны, хотелось не просто отказаться от участия в Парижском совещании, но и испортить организаторам всё дело, уйти со скандалом, "хлопнуть дверью". С другой – искушение получить американскую экономическую помощь могло оказаться слишком привлекательным для правительств некоторых стран Восточной Европы. Учитывая коалиционный характер правительств Чехословакии и Польши, отсутствие абсолютного контроля коммунистов над дипломатическими службами этих стран, Москве было бы затруднительно диктовать конкретные шаги их представителям на Парижском совещании. Так, предполагалось, что Чехословакию на совещании будет представлять ее посол во Франции И. Носек. В связи с этим советский посол в Париже А.Е. Богомолов обращал внимание советского руководства "'на то обстоятельство, что посол Носек известен как консерватор во внутренней политике и сторонник западной ориентации во внешней политике".

К тому же участие стран народной демократии в Парижском совещании весьма затруднило бы пропагандистскую кампанию компартий стран Западной Европы против плана Маршалла.

В итоге эти опасения перевесили. В ночь 7 на 8 июля советским послам в Белграде, Будапеште, Бухаресте, Варшаве, Праге, Софии, Тиране, Хельсенки было дано указание немедля передать Беруту, Готвальду, Георгиу-Дежу, Димитрову, Ракоши, Тито, Ходже и Куусинену следующую телеграмму ЦК ВКП(б):

«Полученные Советским Правительством последние данные о характере парижского совещания от 12 июля выявили два новых обстоятельства. Во-первых, инициаторы совещания, англичане французы, не намерены внести какие-либо изменения в свои планы хозяйственного восстановления Европы без учёта интересов суверенитета и экономической самостоятельности малых стран. Во-вторых, под видом выработки плана восстановления Европы инициаторы совещания хотят на деле создать западный блок с включением в него Западной Германии.

Ввиду этих обстоятельств ЦК ВКП(б) отменяет свою телеграмму от 5 июля и предлагает отказаться от участия в совещании, то есть не посылать делегаций на совещание.

Мотивы отказа каждая страна может предоставить по своему усмотрению».

Однако колебания кремля 4-7 июля осложнили ситуацию. Если правительства Албании, Болгарии, Венгрии, Польши, Румынии, Югославии и Финляндии послушно выполнили директиву Москвы, то в Праге возникли затруднения. Когда временный поверенный в делах СССР в Чехословакии М. Ф. Бодров явился 8 июля к главе правительства Готвальду и передал ему телеграмму ЦК ВКП(б), последний заявил, что изменить решение чехословацкого правительства об участии в Парижском совещании уже невозможно – «правительство нас (коммунистов) не поддержит». К Готвальду присоединился государственный секретарь по иностранным делам коммунист В. Клементис, который сказал Бодрову, «что они ничего не смогут изменить теперь, ибо всё уже сделано, англичанам и французам ответ дан, в печати опубликовано. Носеку в Париж дано указание о том, что ему поручается участвовать в совещании».

Разъярённый Сталин потребовал немедленного приезда правительственной делегации Чехословакии в Москву. Утром 9 июля делегация во главе с Готвальдом вылетела в Москву. Сначала Сталин пригласил к себе одного Готвальда. По словам Готвальда, Сталин был чрезвычайно рассержен. Он ультимативно потребовал немедленно отменить решение правительства Чехословакии об участии в Парижском совещании по плану Маршалла. Готвальд вернулся к своим коллегам примерно часов через пять, уже дав согласие выполнить требование Сталина. В 23 часа, когда Сталин встретился со всей делегацией Чехословакии, он был настроен уже более благодушно. Он утверждал, что, по сведениям, полученным советским правительством, Парижская конференция призвана стать частью осуществления более широкого западного плана по изоляции СССР. При этом Сталин подчеркнул ставку Запада на восстановление германской экономики и, в частности, Рурского бассейна, призванного стать промышленной базой западного блока. Отметая все робкие возражения чехословацких министров, Сталин заявил: «Участие в конференции выставит вас в ложном свете. Этот «прорыв фронта» означал бы успех западных держав. Швейцария и Швеция ещё колеблются, а ваше участие определённо повлияло бы на их решение. Мы знаем, что вы наши друзья, у нас никто в этом не сомневается. Но своим участием в Париже вы были бы использованы в качестве инструмента против СССР. Этого ни Советский Союз, ни его правительство не допустили бы».

По возвращении делегации из Москвы 11 июля в Праге состоялось чрезвычайное заседание чехословацкого правительства, которое продолжалось почти весь день. Закрывая заседание, заместитель главы правительства В. Широкий зачитал новое решение: правительство единогласно отменило свою прежнюю директиву об участии Чехословакии в Парижском совещании по плану Маршалла. Интересно мнение о происшедшем министра иностранных дел Чехословакии Яна Масарика, которым он поделился со своими друзьями: «Я ехал в Москву как свободный министр, а вернулся как сталинский батрак!».

Анализ советской позиции в отношении плана Маршалла позволяет сделать вывод, что приоритетным направлением во внешнеполитической стратегии Москвы было установление и упрочение советского контроля над странами Восточной Европы. Сталин считал советскую зону влияния важнейшим результатом тяжелейшей войны. Он не собирался идти ни на какие уступки Западу в этой части Европы: для тогдашнего советского руководства контроль над сферой влияния был важен и по имперским, и по геополитическим, и по идеологическим соображениям.