Становление Великой Руси

Страница 6

Пребывание в провинциальных монастырях явилось в действительности лишь кратким эпизодом в жизни Григория Отрепьева. В посольской справке, составленной при Василии Шуйском, сообщалось без особых подроб­ностей о том, что «был он Гришка в черницах в Суздале в Спасском в Ефимьеве монастыре и в Галиче у Иоанна Предтечи и по иным монастырем .». Но в справке не сказано, сколько времени провел Отрепьев в провинци­альных монастырях. Заполнить этот пробел помогает осведомленный современник — автор «Повести 1626 го­да». Он категорически утверждает, что до водворения в столичном монастыре Григорий носил рясу очень не­долго. «По мало же времяни пострижения своего изыде той чернец во царствующий град Москву и тамо доиде пречистые обители архистратига Михаила». Если верно то, что пишет названный автор, значит, Отрепьев, не жи­тельствовал в провинциальных монастырях, а бегал по ним.

Приведенные факты позволяют установить главней­шие даты в жизни 0трельева. Чудовский монах отпра­вился в Литву в феврале 1602 года, после того как про­был год в Чудове монастыре. Следовательно, он обосно­вался в Чудове в начале 1601 года. Если верно, что Отрепьев прибыл в Москву «по мало времени» (вскоре) после своего пострижения, значит, он постригся в конце 1600 года. Именно в это время Борис Годунов разгромил заговор бояр Ромашовых и Черкасоких. Приведенные факты полностью подтверждают версию, согласно кото­рой Отрепьев принужден был уйти в монастырь в связи с гонениями на Ромаловых ноябре 1600 года. В то вре­мя Отрепьеву было примерно двадцать лет. По понятиям XVI века молодые люди достигали совершеннолетия и поступали на службу в пятнадцать лет. Это значит, что до своего пострижения Григорий успел прослужить на боярских подворьях около пяти лет.

РОЖДЕНИЕ ИНТРИГИ

По образному выражению В. О. Ключевского, Лжедмитрий «был только испечен в польской печьке, а заквашен в Москве». Царь Борис считал причиной всех бед боярскую интригу. По свидетельству царского телохранителя К. Буссоза, при первых же известиях об успехах самозванца Го­дунов сказал в лицо боярам, что это их рук дело и заду­мано оно, чтобы свергнуть его.

Известный исследователь Смуты С. Ф. Платонов воз­лагал ответственность на бояр Романовых и Черкасских. « .Подготовку самозванца,- писал он,- можно приписы­вать тем боярским домам, во дворах которых служивал Григорий Отрепьев». Но это не более чем гипотеза. От­сутствуют какие бы то ни было данные о непосредствен­ном участии Романовых в подготовке Лжедмитрия. И все же следует иметь в виду, что именно на службе у Рома­новых и Черкасских сформировались политические взгля­ды Юрия Отрепьева. Под влиянием Никитичей и их род­ни Юшка увидел в Борисе узурпатора и проникся нена­вистью к «незаконной» династии Годуновых.

Множество признаков указывает на то, что самозванческая интрига родилась не на подворье Романовых, а в стенах Чудова монастыря. В то время Отрепьев уже ли­шился покровительства могущественных бояр и мог рас­считывать только на свои силы. Авторы сказаний и повестей о Смутном времени утверждали, что именно в Чудове монастыре инок Григорий «начал в сердце своем помышляти, како бы ему достигнути царскова престола», и сам сатана «обещал ему царствующий град поручи». Составитель «Нового летописца» имел возможность бесе­довать с м.онахпми Чудова монастыря, хорошо знавшими черного дьякона Отрепьева. С их слов он записал следу­ющее: «Ото многих же чудовских старцев слышав, яко (чернец Григорий.) смехотворно глаголаше стар­цев, яко „царь буду на Москве».

Кремлевский Чудов монастырь, расположенный под окнами царских теремов и правительственных учрежде­ний, давно оказался в водовороте политических страстей. Благочестивый царь Иван IV желчно бранил чудовских старцев за то, что они только по одежде иноки, а творят все, как миряне. Близость к высшим властям наложила особый отпечаток па жизнь чудовской братии. Как и в верхах, здесь царил раскол. Среди чудовской братии можно было встретить и знать и мелких дворян. Были среди них добровольные иноки. Но большинство надело монашеский клобук поневоле, потерпев катастрофу па житейском поприще. Вступив на порог Чудова монасты­ря, чернец Григорий вскоре же попал в компанию Варлаама Яцкого и Михаила Повадьина, которые в недавнем прошлом владели мелкими поместьями и несли службу как дети боярские. Как и Отрепьев, они принадлежали к числу противников выборной земской династии Годуновых.

Монахи, знавшие Отрепьева, рассказывали, будто в Чудове «окаянный Гришка многих людей вопрошаше о убиении царевича Дмитрия и проведаша накрепко». Од­нако можно догадаться, что Отрепьев знал об угличских событиях не только со слов чудовских монахов. В Угличе жили его близкие родственники.

Учитывая традиционную систему мышления, господ­ствовавшую в средние века, трудно представить, чтобы чернец, принятый в столичный монастырь «ради бедности и сиротства», дерзнул сам по себе выступить с претен­зиями на царскую корону. Скорее всего, он действовал по подсказке людей, остававшихся в тени.

В Польше Отрепьев наивно рассказал, как некий мо­нах узнал в нем царского сына по осанке и «героическо­му нраву». Безыскусность рассказа служит известной порукой его достоверности. Современники записали слу­хи о том, что монах, подучивший Отрепьева, бежал с ним в Литву и оставался там при нем.

Московские власти уже при Борисе объявили, что у «вора» Гришки Отрепьева «в совете» с самого начала были двое сообщников -Варлаам и Михаил (в других источниках _Мисаил )Повадьин. Из двух названных монахов Михаил был, кажется, ближе к Отрепьеву. Они вместе жительствовали в Чудовом монастыре, оба числились крылощапами. Вместо решили отправиться за рубеж. Варлаам, по его собственным сло­вам, лишь присоединился к ним.

Наибольшую осведомленность по поводу Михаила проявил автор «Сказания» .Он один знал полное мирское имя Михаила Михаил Трофимович Повадьин, сын боярский из Серпейскп. Автор «Сказания» неколькими меткими штрихами рисует характер Михаила. Когда Отрепьев позвал его в севернрые украинские города, Михаил обрадовался, так как был «прост сой в разуме, не утвержден». Сказанное рассеивает миф, будто интригу мог затеять Мичаил. Чу-довский чернец оказался первым простаком, поверившим в Отрепьева и испытавшим па себе его гипнотическое влияние.

Варлаам был человеком совсем иного склада, чем Михаил. Его искусно составленный «Извет» свидетельствует об изощренном уме. Варлаам Яцкий, по его собствен­ным словам, постригся «в немощи». Отсюда можно за­ключить, что он был много старше двадцатилетнего От­репьева.

Несколько помещиков Яцких служили в Коломен­ском уезде, как и отец Юрия Отрепьева. Вообще члены этой семьи не отличались благонравным поведением. В коломенской десятке, где записан был Богдан Отрепь­ев, против имени двух Яцких значилась помета: «бегают в разбое».

Обстоятельства пострижения Варлаама Яцкого неиз­вестны. Во всяком случае, постригся он не в Москве, а в провинции. Как и другие монахи, Варлаам немало исхо­дил дорог, прежде чем осел в столице. Бродячие монахи были повсюду желанными гостями, поскольку от них лю­ди узнавали всякого рода новости, слухи н пр. Будучи человеком острого ума, Варлайм, по-видимому, первым оценил значение толков о чудесном спасении законного наследника Дмитрия, захвативших страну.

Бродячее духовенство не случайно стало средой, и ко­торой окончательно сформировалась самозванческая инт­рига. Монахи знали настроения народа и в то же время были вхожи в боярские дома. В своей челобитной Варлаам рассказывал, что познакомился с Михаилом в доме Ивана Ивановича Шуйского. В «Извете» царю Ва­силию Шуйскому Варлаам по понятным причинам на­звал лишь имя опального князя Ивана Шуйского, Кем были другие покровители Варлаама? Кто из них инспи­рировал интригу? Ответить на все эти вопросы невозможно. Ясно, что враждебная Борису знать готова была испробовать любые средства, чтобы покончить с выборной земской династией, Чернецы оказались подходящим орудием в их руках. Борис Годунов был опытным и про­зорливым политиком и его догадки насчет подлинных инициаторов интриги имели под собой достаточно осно­ваний.