Советское общество накануне и в годы Великой Отечественной Войны

Страница 3

Однако неудовлетворенность своим положением, глубокие социальные расслоения в рабочем классе вели к возрастающей напряженности, недовольству, которые выражались в росте пьянства, преступности. Государство же ответило на это репрессивными методами (указ августа 1940 года об усилении уголовной ответственности за мелкие преступления).[28]

Второй социальной группой были служащие и интеллигенция. Социалистическая интеллигенция в корне отличалась от старой буржуазной интеллигенции как по своему классовому составу, так и по социально-политическому облику. Данная социальная группа стала главным источником пополнения номенклатурных кадров. Самый многочисленный отряд служащих составляли работники учета, контроля, планов и финансовых органов (3 млн.). Затем шел технический персонал предприятий и учреждений (2 млн.).[29] Вместе с работниками административного аппарата, эти группы включали в себя половину всех советских служащих. Это означало, что их социальный облик в конце 30-х годов все более приобретает бюрократично-технократический оттенок. В 1941 году в рядах «новорощенной» интеллигенции насчитывалось 14 миллионов человек.

Другой слой общества составил класс колхозного крестьянства и кооперированных кустарей – 47,2%.[30] В предвоенные годы произошли коренные социально-экономические и политические изменения условий жизни данной прослойки общества. Основу этих изменений составили проводимые под флагом соцполитики преобразования сельского хозяйства. Тридцатые годы характеризуются широким строительством животноводческих ферм, общественных зданий, технической реконструкцией сельскохозяйственного производства. Примитивный крестьянский инвентарь заменялся новой сельскохозяйственной техникой. К1940 г. в сельском хозяйстве работало 684 тысячи тракторов, 182 тысячи зерновых комбайнов и т.д.[31] Однако несмотря на все прогрессивные сдвиги в жизни деревни, колхозники находились на низшей ступени социальной лестницы. Уже в те годы стали определяться их специфические черты – отставание в области образования, значительно более высокая доля старшей возрастной группы, с явным преобладанием женщин. Так, среди деревенских жителей, указавших в переписи 1939 года своим основным занятием сельское хозяйство, без обозначения специальности (27 млн.), только 67% были грамотными.[32] Почти тот же процент приходится на долю женщин (в данной категории занятий) и около 20% из них составляют лица старше 50 лет.[33] Таким образом, накануне войны обозначилась деформация в структуре сельского населения.

К колхозникам в советском обществе складывалось неоднозначное отношение. Нередко к ним относились как к гражданам второго сорта. Иногда можно было услышать «колхозник» как презрительную или бранную кличку. Глядя на замученных тяжелым трудом родителей, и не испытывая желания терпеть моральное унижение, сельская молодежь устремлялась в город.

Несколько отличались от основной массы колхозников кадры сельских руководителей и специалистов: председатели колхозов, сельсоветов и их заместители, заведующие МТС, бригадиры. Они, как правило, были значительно моложе, однако уровень их образования также продолжал оставаться крайне низким. Мало кто из них имел среднее или высшее образование. Наиболее грамотная, молодая и дееспособная часть сельского населения сосредотачивалась в МТС – агрономы, зоотехники, трактористы, комбайнеры.[34] Исчезающими элементами социальной структуры общества были крестьяне-единоличники (2,2%) и кустари (1,3%), а так же так называемые «нетрудящиеся», то есть лица не занятые общественно-полезным трудом.

Анализ социальной структуры советского общества был бы не полным, без учета ряда специфических категорий: военнослужащих, заключенных, трудопоселенцев. Перепись 1939 года дает о них лишь самые общие сведения, «растворяя» их среди рабочих, служащих и колхозников. В ряде случаев данные о «спецконтингентах» могут быть дополнены текущей статистикой НКВД, ставшей доступной лишь в последние годы. Согласно переписи состав РККА и ВМФ насчитывал 1,9 млн. и 0,2 млн. человек.[35] В течение времени, оставшегося до войны, их численность выросла очень существенно, вобрав в себя призывные контингенты сельской и городской молодежи.[36]

Особую категорию «спецконтингента» составляли заключенные. Идея использования заключенных на строительстве народно-хозяйственных объектов была выдвинута Н. Янсоном (тогда зам. наркома РКИ РСФСР) в его письме Сталину еще в 1928 году[37]. Эту же идею позже выразил другой начальник из Гулага М.Д. Берман: заключенный стоит государству больше 500 рублей в год. С какой стати рабочие и крестьяне должны кормить и поить всю эту ораву . Мы их пошлем в лагеря и скажем: "Вот вам орудия производства. Хотите есть работайте"[38]. Практически все стройки сталинских пятилеток были возведены руками заключенных, а пропаганда утверждала, что на них работают комсомольцы - добровольцы. Конечно,они были на этих стройках, но основную раб силу все таки составляли заключенные. Первой большой сталинской стройкой с использованием заключенных стала прокладка Беломоро-Балтийского канала (1931 - 1933 г.г.). В тоже время было начато поэтапное строительство "Северо-восточной дороги", вдоль которой были разбросаны более или менее постоянные лагеря. Во второй половине 30 годов заключенные начали строить еще одну линию от Южного Урала к Кузбассу, Байкалу и Амуру. В тот же период, по крайней мере, центральная часть Казахстана и Колымы так же покрылись сетью лагерей. Полностью изолированная Колыма - добраться туда можно было только морем - стала регионом - символом ГУЛАГА. Ее административный центр и порт приема заключенных - Магадан был построен ими самими, как и жизненно важное Магаданское шоссе, соединявшее только лагеря. Добыча золота в тяжелых нечеловеческих условиях, позднее детально описанных бывшими узниками, составляла основной вид их занятий.[39] "Население" ГУЛАГА внесло основной вклад в освоение новых районов, ресурсы которых могли бы эксплуатироваться вольной наемной рабочей силой, как это делается в настоящее время, правда с очень большими экономическими затратами.

К 1 января 1941 года количество заключенных в лагерях и колониях достигло почти двух миллионов, а трудпоселенцев («раскулаченные» крестьяне) – 930 тысяч. [40]К тому времени в НКВД сложилась разветвленная сеть подразделений, эксплуатирующих труд заключенных. По уровню грамотности и образования структура заключенных имела двухполюсный характер. С одной стороны, среди них было больше лиц с высшим уровнем образования, чем среди остального населения. Так 1,7% заключенных имели высшее образование и 9,1 среднее.[41] С уверенностью можно сказать, что это количество процентов было скорее присуще осужденным по политическим мотивам. С другой стороны, среди заключенных было существенно больше малограмотных и неграмотных.

Следует отметить влияние ГУЛАГа на социальную жизнь общества. Положение заключенных было тяжелым, по причине невыносимых условий труда и быта, из-за уголовного террора и морального унижения (в том числе и членов семьи). Само существование ГУЛАГа и его расширение, вследствие ужесточения карательной политики режима, вносило в общество страх, неуверенность и подозрительность. Таким образом, сфера принудительного труда отличалась от остального общества более сложной структурой. Здесь происходило «перемалывание» на новый лад остатков прежних классов и социальных групп, представителей различных партийных и политических групп, инакомыслящих.

Современные обществоведы в группе служащих и интеллигенции выделяют еще один социальный слой (некоторые даже определяют его как класс)- номенклатуру. Номенклатура – перечень наиболее важных должностей, кандидатуры на которые рекомендовались и утверждались комитетами партии, а также лица, занимавшие эти должности.[42] В зависимости от уровня комитета существовала номенклатура райкома, обкома, ЦК компартии союзной республики, ЦК и Политбюро РКП (б) – ВКП(б) – КПСС. В номенклатуру входили ответственные работники партийно-государственного аппарата разного уровня и массовых общественных организаций. Странную жизнь вел этот новый зарождающийся правящий класс. С одной стороны, для них начиналось комфортабельное и обеспеченное существование. Те, кто становился частью номенклатурной системы, получали привилегии, о которых остальное население могло только мечтать: просторные квартиры, особое медицинское обслуживание, качественную еду и потребительский товары по низким ценам в специальных магазинах и распределителях. Им предоставлялись оплачиваемые или частично оплачиваемые отпуска и самым высокопоставленным из них – дачи в укромных уголках, где можно было проводить выходные дни, и транспорт с шофером, чтобы легко туда добираться. Перечень этот можно было бы и продолжить, даже не говоря о разнице в заработной плате, которая уже совсем не была стеснена «мещанскими» представлениями о равенстве.