Социальная структура средневекового японского общества

Страница 3

Таким образом, своеобразие феодальных отношений Японии нашло отражение в двойственной структуре власти: император – «живой бог» – царствовал, но не управлял, почитание его было связано с религиозным культом – синтоизмом, реальной же властью обладал сёгун.

Кугэ

Непосредственно ниже императора на социальной лестнице при сёгунате Токугава стояли кугэ – придворная киотоская (столичная) аристократия – родственники императора и потомки родовой аристократии периода формирования японского государства (III-VI вв.). Этот социальный класс был тесно переплетен с центральным правительством. Кугэ принимали участие в детализированных дворцовых церемониях, занимавших все их свободное время. Кугэ не имели земель и, следовательно, не обладали экономической и политической силой. Они получали жалованье рисом от сёгуна и полностью зависела от его действий.

Кугэ номинально составляли самый высокий разряд феодального дворянства (си), остальная его часть была отнесена к категории букэ (военные дома), которые и представляли господствующий в стране класс военно-феодального дворянства.

Букэ

Со второй половины XI-XII в. основной социальной единицей господствующего класса стал «дом», в котором важную роль играли не кровные связи, как в предыдущей патронимии удзи (группа родственных или малых семей, имеющих определенное хозяйственное и общественное единство), а брачные и имущественные. Дома базировались на частной собственности на землю и имущество, их наследовали по мужской линии, усилилась роль распоряжающегося имуществом главы семьи.

Букэ делились на владетельных князей (даймё) и рядовых дворян (буси), не имевших, как правило, земельных владений. Владетельные князья, в подавляющем большинстве находившиеся в зависимости от дома Токугава, делились на категории согласно доходам – по количеству собранного в их владениях риса (рис был основным мерилом ценностей). Самый верхний слой даймё составляли симпан, связанные с домом сёгуна родственными узами. Остальных, в зависимости от их поддержки в войне при установлении сёгуната Токугава, делились на две категории: фудай-даймё и тодзама-даймё. Фудай – это прямые вассалы сёгуна, свыше 150 князей, связанных с Токугава еще до прихода его к власти. Из них составлялись высшие правительственные органы, заполнялись вакансии наместников в провинции. Тодзама-даймё были опальной группировкой высшего дворянства. 80 феодальных князей, более богатых и сильных, чем фудай, и не уступавших по экономической силе сёгунскому дому, рассматривались Токугава как постоянные и опасные соперники. Тодзама не разрешалось занимать правительственные посты; высшие правительственные органы, правительственные посты; в отдаленных районах Кюсю, Сикоку и юга Хонсю, где были расположены владения тодзама, правительство строило зам­ки, передавало отдельные княжества (Нагасаки и др.) централь­ной власти, чтобы затруднить создание коалиций против бакуфу (военного правительства).

Весьма активно давить на даймё позволяла система заложничества (санкинкотай). Официально она была введена третьим сёгуном Иэмицу в 1634 г., однако начальный этап ее можно от­нести к годам правления сёгунов Асикага (XV в.) и Хидэёси, обязавшего семьи всех даймё жить не в княжествах, а под постоянным наблю­дением в Осака и Фусими — официальных резиденциях могущест­венного диктатора.

Токугава в начале правления стремился заставить тодзама-даймё приезжать в Эдо, добиваясь демонстрации признания ими верховной власти сёгунского дома. После 1634 г. условия услож­нились — все князья были обязаны через год приезжать в столицу с семьей и свитой. По истечении года даймё возвращался в кня­жество, жена и дети оставались при дворе сёгуна в качестве за­ложников. Неповиновение, попытка создания антиправительст­венной коалиции вызывали немедленные репрессии в отношении членов семьи даймё. Кроме того, санкинкотай возлагала на князей и дополнительное финансовое бремя: постоянные переезды, жизнь в столице, строительство и содержание там собственных дворцов ослабляли княжество, одновременно обогащая и украшая Эдо.

Сёгунат не облагал налогом феодальные княжества, но пе­риодически по заведенному обычаю князья преподносили сёгуну «дары» - золотые и серебряные монеты (от нескольких сотен до нескольких тысяч – «дар» крупнейшего тодзама Маэда Тосиэ)

Несмотря на существовавший верховный контроль бакуфу, князь имел большую самостоятельность, особенно это касалось его взаимоотношений с представителями других социальных слоев – крестьян, горожан-торговцев и ремесленников. Нижний слой военно-феодального дворянства составляли хатамото – непосредственные вассалы сёгуна и удельных князей. Они не имели земельных участков и получали жалованье в рисовом исчислении. Из них формировалось чиновничество государственного аппарата, обширная система сыска и надзора, набиралось сёгунское войско. Особое место занимали чиновники мэцукэ (смотрящие), деятель­ность которых была направлена на выявление нарушений интере­сов сёгуна. Будучи независимыми от должностных лиц и совме­щая функции полицейского и прокурорского надзора, мэцукэ осу­ществляли тайную и явную слежку не только за служилым самурайством центрального и местного аппарата, но прежде всего за князьями.

По сравнению с тремя прочими сословиями «простолюдинов» - крестьян, ремесленников и торговцев – самураи пользовались огромными привилегиями. С другой стороны, их практическая деятельность в условиях длительного мира, установившегося в период Эдо, сводилась лишь к несению караульной службы или, в лучшем случае, к участию в парадных процессиях, т.к. согласно кодексу самурайской чести, японский дворянин не имел права занимать­ся в жизни чем-либо, кроме военного дела. Князья больше не нуждались в сильных и многочисленных дружинах, а кроме того, указы сёгуната предписывали значительное их сокра­щение. Таким образом, теряя сюзере­на, самураи низших рангов разорялись, становились ронинами («человек-волна», бродячий самурай), ряды которых пополняли и обедневшие самураи, покидавшие князя из-за того, что их уже не удовлетворял размер рисового пайка. Одновременно с этим рост производительных сил в связи с развитием мануфактурного производства и усиление городской буржуазии приводили к постепенному экономическому вырождению самурайства. Все больше и больше служилых буси и даже влиятельных даймё попадало в долговую зависимость от ростовщиков. Вчерашние дворяне отказывались от своих сословных привилегий и становились людьми свободных профессий — учителями, врача­ми, художниками, мелкими служащими.

Крестьяне, ремесленники и купцы, составлявшие отдельные сословия, составляли разряд простолюдинов – Бонгэ.

Крестьяне

В период раннего средневековья вся земля считалась собственностью государства, поэтому и крестьяне и феодалы (родовая аристократия) получали землю во временное пользование. Крестьяне получали наделы в зависимости от численности членов семьи, а феодалы получали сёэны (большей частью на целине) в зависимости от социального положения (знатности рода).

Так как основное занятие крестьян – обработка земли, то деление крестьян на классы происходило соответственно видам собственности на землю.

Первоначально в раннем средневековье крестьян можно было разделить на надельных и приписанных. Надельные крестьяне обрабатывали земли принадлежащие государству (корё), во временное пользование они получали надел, за который должны были платить государству зерновой налог и налог изделиями ремесла, главным образом тканями. Помимо продуктовой ренты крестьяне выполняли барщину – работали в пользу государства и его органов управления на местах. Приписанные крестьяне обрабатывали землю феодалов (родовой знати), которым государство выделяло наделы (сёэн) в зависимости от их рангов, должностей и заслуг. Приписанные крестьяне должны были отдавать половину зернового налога в казну, а другую половину – феодалу. Подать и рабочая повинность целиком шли феодалу. В сёэне основной податной единицей был относительно состоятельный крестьянин (тато). Наиболее распространенной системой возделывания земли у тато являлся подряд, когда заключалось обычно годовое соглашение на владение землей. Тато стремились превратить подрядную землю в свое собственное, управляемое ими поле. В результате сложившейся практики ежегодного возобновления подряда управляемая земля имела тенденцию превращаться в собственность подрядчика, в так называемое именное поле, а его владелец – в «именного хозяина».