Россия в период смуты

Страница 6

Теперь вспомним. В Московском Кремле в осаде сидят польская ад­министра­ция, войска и Боярская дума, представляя власть Владислава. Вто­рой и главный центр этой власти перемещался вместе с королем, который прихватил с собой в качестве трофея-символа своих побед братьев Шуйских. Под Москвой сохранялось правитель­ство первого ополчения, авторитет ко­торого реально мало кто признавал на местах. В Новгороде Великом пра­вила шведская администрация. Это не считая множества ре­гиональных цен­тров (вроде Пскова, Путивля, Казани, Арзамаса и т.д.), которые прак­тически не подчинялись никому. Именно в тот год собравшиеся в волостном кабаке мужики избирали своего «мужицкого царя». Ничего удивительного: двумя годами ра­нее на просторах страны казачьи отряды водили более десятка «царевичей», носив­ших столь «привычные» для царской фамилии имена — Лавер, Осиновик, Ерошка. Про­цесс территориального распада и политиче­ского разложения, казалось, достиг той черты, после которой уже нет воз­врата к единству общества и государства. [7, с.485]

3.2. Второе ополчение. Освобождение Москвы

Осенью 1611 г. в Нижнем Новгороде началось движение, которое по­степенно консолидировало большинство сословий России в намерении рес­таврировать в стране самостоятельную национальную монархию. Под воз­действием грамот Гермо­гена и старцев Троице-Сергиева монастыря сфор­мировалась политическая плат­форма: не брать царем Ивана Дмитриевича (сына Марины), не приглашать на русский престол любого зарубежного пре­тендента, первая цель — освобождение столицы с последующим созывом Земского собора для избрания нового царя. Не менее сущест­венно, что во главе ополчения организатором стал нижегородский староста Кузьма Минин Сухорук, а военным руководителем был приглашен стольник князь Дмитрий Ми­хайлович Пожарский. Помимо корпораций Среднего Поволжья, местных приборных служилых ядро второго ополчения составили дворяне Смоленской земли, оставшиеся без имений и средств существования. Тяжелый экстра­ординарный побор, собранный с горожан и сельчан по инициативе Минина, обеспечил финансы на первом этапе. Са­мому походу предшествовала интен­сивная переписка с региональными советами множества городов России.

Многое в организации и намерении второго земского ополчения про­тиворе­чило порядкам и целям первого. Вот почему был выбран кружной маршрут движения: вверх по Волге до Ярославля. Все города и уезды по до­роге присоединялись к опол­ченцам. Упредив действия казаков первого ополчения, отряды второго появились в Ярославле ранней весной уже как общероссийская сила. Несколько месяцев пребыва­ния в этом городе окон­чательно оформили устройство второго ополчения. Так возник еще один по­литический центр в стране. Высшая власть принадлежала Совету ополче­ния, реальные выборы в него происходили, депутаты съезжались в Ярославль. Были представлены: белое духовенство, служилые дворяне, приборные люди, горожане и, важная новость, — черносошные и дворцовые крестьяне. По­нятно почему: в общем деле надо было объединить главных тяглецов и вои­нов. Посошные от крестьян и го­рожан играли во время Смуты все более за­метную роль.[7, с.486]

В Ярославле были восстановлены основные приказы: сюда из-под Мо­сквы, из провинции стекались опытные приказные, умевшие поставить дело управления на добротную основу. Руководители ополчения всерьез занялись дипломатией. Не­сколько месяцев совместной работы доказали взаимодо­полнение руководителей ополчения: опытный и удачливый воевода, человек твердых убеждений, Пожарский возложил текущее управление на Минина, обеспечившего главный нерв — финансы и снабжение.

Угроза прорыва армии во главе с литовским гетманом К. Ходкевичем к поль­скому гарнизону в Москве вынудила предводителей ополчения уско­рить поход к сто­лице. В свою очередь это вызвало кризис внутри первого ополчения. Заруцкий во главе нескольких тысяч казаков, захватив по дороге из Коломны Марину с сыном, на­правился в Рязанский край. Оставшиеся станицы и дворянские отряды под предводи­тельством Трубецкого сначала соблюдали нейтралитет. Лишь в критические моменты сражения с отрядом Ходкевича в конце августа они приняли участие в действиях про­тив его сил. Акция последнего в главном не удалась. Гарнизон в Кремле остался без продовольствия, припасов и резервов. Его судьба была предрешена: 27 ок­тября два полка польского гарнизона сдались, Москва была освобождена. Попытка Сигизмунда небольшими силами переломить ход событий оказа­лась запоздавшей: короля остано­вили под Волоколамском. Узнав о сдаче гарнизона, он повернул в Польшу.

3.3. Земский собор. Избрание Михаила Романова

Особое место в системе государственных органов занимали Земские соборы, проводившиеся с середины XVI до середины XVII века. Их со­зыв объявлялся царской грамотой. В состав Собора входили Боярская дума, «Освященный собор» (церковные иерархи) и выборные от дворянства и по­садов. Духовная и светская аристократия представляла собой элиту обще­ства, царь в решении важнейших вопросов не мог обойтись без ее участия. Дворянство было главным служилым сословием, основой царского войска и бюрократического аппарата. Верхушка посадского населения была главным источником денежных доходов казны. Этими основными функциями объяс­няется присутствие представителей всех трех социальных групп в Соборе. Противо­речия, существовавшие между ними, позволяли монархической вла­сти балансировать и усиливаться. [4, с.38]

Еще в сентябре началось постепенное слияние обоих ополчений. Вслед за взя­тием Москвы в ней сформировались объединенный Совет (с его санк­ции выдавались значимые жалованные грамоты) и приказы. Требовалась перестройка военной органи­зации и прежде всего перерегистрации казачьих отрядов. В декабре основная часть дворян разъехалась по имениям, так что в столице численно преобладали казаки. Пер­вые грамоты с призывом избирать депутатов на Земский собор были направлены по городам вскоре после очищения столицы. В первой де­каде января 1613 г., до подъ­езда депутатов из городов, заседания Собора открылись в Успенском соборе Кремля. Предварительно были определены нормы представительства от городов и групп на­селения. Полагалось 10 че­ловек от города при сохранении того перечня сословий, по которому призы­вали Совет ополчения, включая черносошных крестьян. Традиционные и ве­дущие курии Собора — Освященный собор, Дума, дворовые московские чины (включая приказных), сохранили свою роль.

Понадобилось специальное решение о том, что кандидатуры иностран­ного происхождения не будут рассматриваться, равно как и кандидатура сына Марины. Всего на январских обсуждениях фигурировало около десятка имен, представлявших цвет российской титулованной аристократии. Наибо­лее серьезными казались шансы князя Д.Т. Трубецкого. По утверждениям современников, он потратил огромные суммы на прямой и косвенный подкуп казачьих станиц. Тем не менее его претензии были бло­кированы. Когда от­бор кандидата зашел в тупик, вновь возникло имя шведского коро­левича Карла-Филиппа. Как будто такой маневр предпринял Пожарский. Его имя также фигурировало среди претендентов, но не пользовалось большой попу­лярностью. В качестве компромисса возникла фигура 16-летнего Михаила Романова, сына митропо­лита Филарета (он находился в Польше в заключе­нии). Под сильным давлением каза­ков кандидатура Михаила была специ­ально обсуждена на ряде соборных совещаний и получила предварительное одобрение 7 февраля. В его пользу было родство с по­следней династией (царь Федор Иванович по матери, Анастасии Романовне, прихо­дился двою­родным братом Филарету), юный возраст (что предполагало его безгреш­ность перед Богом и незамазанность в событиях Смуты), слабость родст­венного клана (после опалы 1600 г. он так и не поднялся высоко в годы Смуты), широкие связи его отца (в среде московского боярства, высшего ду­ховенства, разных кругов тушин­цев). В плюс пошло и заключение Филарета: он страдал за правое дело, отстаивая на­циональные интересы. В итоге почти все сложилось в пользу Михаила. Хотя и был взят перерыв в две недели для того, чтобы лучше разузнать приемлемость кандидатуры Михаила на местах. Специально посланные лица удостоверили согласие с этим реше­нием. 21 февраля торжественный акт окончательно подтвердил выбор нового россий­ского царя. Так в России утвердилась новая династия — Романовы, правившая более 300 лет. [7, с.487]