Сельское хозяйство Римской империи в I в. н. э.

Страница 4

Один из таких классов — рабы — стоял вне гражданского общества и не мог, несмотря на его постоянную принимавшую разные формы борьбу, освободиться как класс, создать некие новые, принципиально отличные от старых отношения.

Своеобразными были и социальные связи в римском обществе. Экономических, договорных и внеэкономических связей между господином и рабом, патроном и вольноотпущенником, полном и землевладельцем.2

С развитием товарно-денежных отношений сословное деление в известной мере стушевалось по сравнению с классовым, т. к. происхождение отчасти отступало на задний план по сравнению с богатством, которое можно было вложить в землю. Однако во-первых, процесс этот не был повсеместным. В провинциях с преобладанием крупного землевладения и значительными пережитками родоплеменного строя принадлежность к землевладельческой знати имела первостепенное значение. Во-вторых, с ослаблением товарного и усиление натурального хозяйства эта связь снова повсюду вступает на передний план, хотя и тогда могли иметь мало место случаи, когда император продвигал выходцев из низов.1

Вряд ли можно безоговорочно причислять к классу рабовладельцев тех наиболее крупных земельных собственников, хозяйство которых основывались на колонате. Дело тут не в том, что у них был иной источник дохода — не прибавочный продукт раба, а рента, но в том, что тип, их хозяйства, его организация, характер связей с другими производственными ячейками, наконец, внегородской характер их собственности — все было иным. То обстоятельство, что такой магнат обладал большим числом рабов (слуги, ремесленники, административный персонал), по существу, ничего не изменяет. Такие рабы были важной принадлежностью данного типа хозяйства в условиях, когда наемный труд был развит сравнительно мало и в сельском хозяйстве — применялся не постоянно, а спорадически и когда землевладелец в отличии от помещика времен в крепостнического права не мог превратить колона в ремесленника. Но все же такое хозяйство можно себе представить и без рабов (например, если бы колоны, соединяя земледелие с ремеслом, сами удовлетворяли свои нужды в ремесленной продукции, а господин сам или через наемных администраторов наблюдая за работой колонов и учитывая сданную ими продукцию), тогда как вилла и мастерская без рабов что-либо производить не могли бы.2

Помимо труда рабов на всем протяжении истории Рима широко применялся труд различных арендаторов. Обычно, поскольку все арендаторы за исключением крупнейших съемщиков императорских сальтусов-кандукторов и обрабатывавших землю на правах заимки и долгосрочной аренды городских и государственных земель поссесоров, именовались колонами, последние особенно в литературе не дифференцируется. Можно выделить следующие группы:

1. Крупные арендаторы по краткосрочному денежному договору, владевшие собственным инвентарем и рабами или пересдававшие земли субарендаторам.

2. Мелкие арендаторы по краткосрочному, периодически возобновлявшему денежному договору, работавшие сами, частично со своим, частично с хозяйским инвентарем. Они вносили денежную ренту, обычно дополнявшуюся нерегулярными — внешним выражением их почтительности, часто поглощавшую не только их прибавочный продукт, но и часть необходимые, что в корне подрывало их хозяйство, как достаточно известно из писем Плиния Младшего.

3. Мелкие арендаторы без договора, сидевшие на земле собственника из поколения в поколение по обычаю, последствие некогда возникающих между земледельцем и колонам иных отношений клиентелы, прекария.1

Таким образом, исходя из отношения к средствам производства, места в процессе производства, формы изъятия прибавочного продукта, для Рима всегда можно говорить о двух эксплуатируемых классах, иногда более или менее совпадавших, а иногда не совпадавших с сословием, а именно о рабах и колонах, с рядом промежуточных групп. Удельный вес того или иного класса в производстве и соотношение между ними были различны для разных периодов и разных территорий не только империи в целом, но и Италии. Так, в северных ее районах различные типы аренды, видимо, всегда преобладали. Рабство в ее классовой форме, как и денежная аренда, было в основном связано с развитием товарного производства, со средней величины производственными ячейками, принадлежавшими сочленам городских гражданских общин, базировавшихся на античной форме собственности и политико-юридическом равноправии граждан. Колонат же, основанный на натуральной и отработочной с крупными внегородскими имениями римской и провинциальной знати.1

Глава II. Развитие сельскохозяйственных поместий в Италии

О рабовладельческих поместьях и их организации дошло мало достоверных сведений, но много легенд и сознательных фальсификаций, сквозь пелену которых трудно добраться до подлинной действительности. Следует квалифицировать как часто литературные сообщения римских писателей I в. до н. э. – I в. н. э. о том, что высшая аристократия ранней Республики довольствовалась крестьянскими участками, которые они обрабатывали к тому же собственными руками.1

Как известно, уже в I в. до н. э. виллы Луциния Лукулла и Метелла представители не столько хозяйственный, сколько парадный комплекс. В I в. н. э. городские помещения превратились в настоящие дворцы, о чем свидетельствуют многочисленные их остатки, обнаруженные археологами, и описания поэтов и писателей.

В центре внимания сельскохозяйственных трактов Катона, Варрона, Колумеллы и энциклопедии Плиния Старшего стоит рабовладельческое имение, хозяйственным центром которого является вилла.

Ко времени составления тракта Варрона, как известно, процесс земельный концентрации в Италии развивался весьма бурно, и сам Варрон и его современники во весь голос говорят о крупном землевладении. Впервые входит в это время в обход понятие латифундии.2

В буквальном смысле слова термин «латифундия» означает «обширное имение» и кажется довольно ясным. Латифундия, по Варрону, — это огромное имение, поместье с широко раздвинутыми границами, особям типом хозяйства, отличным от хозяйства имения средних размеров.3

Концентрация земли в форме огромных поместий латифундий, возделываемых толпами рабов, вытеснение крестьянства из деревни и сосредоточение его в городах. Ставших местом пребывания бездельников, — вот некоторые черты этой схемы, которая разделяется Варроном, Колумеллой, Плинием. В работе поставлен вопрос о генезисе латифундий, то есть предпринята попытка проследить процесс становления возникновения латифундиальной формы поместного хозяйства. Предметом стал особого изучения является развитие латифундиального землевладения в I в. н. э. При Августе были заложены основы латифундиального землевладения, созданы условия для его широкого распространения по всей Италии. О латифундиях много говорил Колумелла. Для Колумеллы характерна страстная полемика против латифундиального производства, которые несет упадок, неурожаи, запустение. Если для Варрона латифундия один из новых типов хозяйства, пока еще мало известной, не проявившийся свои производственные возможности, а потому и отмеченный бегло, мимоходом и в спокойном токе, то для Колумеллы латифундия — это хорошо известный, широко распространившийся хозяйственный тип, он говорит о латифундиях много часто и горячо.

Тщательная обработка земли, высокие урожаи, превосходные плуги предполагают мелкое интенсивное хозяйство, к тому же связанное с рынком.

Как было сказано, обширные просторные латифундии включали не только обработанные участки, но и заброшенные лесистые, пастбища и прочие неудобные земли. И этим заметно отличались от хорошо возделанных поместий среднего размера, где дорожили каждым клочком земли.1

Итак, переход к латифундиальному землевладению к колонисту в конечном итоге означал шаг вперед в развитии экономики, производственных сил, производственных отношений. В определяющей отрасли производства — сельском хозяйстве — переход к колонатному децентрализованному земледелию в техническом и агрономическом отношении был шагом назад.2

Однако основное внимание Варрона сосредоточено на хозяйстве катоновского размеров, порядка 100-200-300 юг., которое он считает самым рациональным.