Развитие исторической науки в республике Адыгея

Страница 4

Авторитет адыгейского краеведческого движения 20-х годов признавался и был довольно высок среди родственных научно-исследовательских учреждений и организаций соседних регионов. Свидетельством тому может служить официальное обращение только что организованного Каб.-Балк. НИИ к Правлению Общества изучения А(Ч)АО, датированное январем 1926 года, с предложением установить научные контакты и наладить обмен трудами и информацией39. Письмо похожего содержания с предложением о сотрудничестве и обмене накопленным опытом научно-исследовательской работы за подписями и. о. директора КБНИИ В. Рюмина и зав. историко-этнографического сектора института А. Радищева поступило в адрес С. X. Сиюхова в апреле того же 1926 г.40 Фактом признания достигнутых краеведами Адыгеи успехов может служить и решение о проведении в Краснодаре съезда Ассоциации Сев.-Кав. Горских краеведческих организаций, инициатором которого выступило Общество изучения А(Ч)АО.

На такой, в целом "оптимистической ноте", завершался в Адыгее начальный организационный период зарождения и становления местного краеведения и его органичной и важнейшей части — исторического краеведения, накануне открытия первого научно-исследовательского учреждения. Показательно, что идея и инициатива и в этом вопросе принадлежала Обществу изучения А(Ч)АО, вклад которого в развитие как краеведческого движения, гак и исторического краеведения и науки, был наиболее значителен и во многом решающ. К сожалению, Общество, внесшее большой вклад в становление науки в Адыгее, в изучение истории, этнографии и культуры адыгов, лишь в последние годы стало объектом научного интереса и специальных исследований41.

В проекте и Положении об Адыгейском НИИ краеведения, разработанных Обществом изучения ААО в 1927 г., развитию исторической науки и исследованиям в области истории и этнографии адыгов отводилось едва ли не приоритетное значение. В параграфе первом Общих положений Адыг. НИИ краеведения основными целями учреждения провозглашались:

а) организация научных исследований ААО и адыгов и отношении естественно-историческом, социально-культурном и экономическом; б) изучение с научной точки зрения вопросов, вызываемых потребностями ААО; в) популяризация научных знаний и г) подготовка научных работников по краеведению42.

В НИИ планировалось создание 3-х отделений: естественно-исторического, социально-культурного и экономического. Решение об открытии института было принято Адыгоблиснолкомом 29 октября 1929 года. На этом же заседании назначенные директор И. Барон и ученый секретарь Д. Ашхамаф делегировались на Украинский Востоковедческий съезд.

К сожалению, объективные трудности, а именно — отсутствие достоверных источников информации, не позволяют показать развитие исторической науки и адыгской историографии в 30-е годы. В эти годы меньше внимания уделялось вопросам национально-культурного строительства, исследованиям в гуманитарной сфере. В 1932 г. АНИИ состоял из следующих секций: 1. Общественно-экономическая. Производительных сил и промышленности, II. Сельского хозяйства, III. Языка и литературы, IV. Социально-культурного строительства, V. Истории и этнографии, причем, последняя, в другом месте документа, именовалась "Отделом истории, этнографии и музееведения".

В 1934 году сотрудникам отдела истории, этнографии и музееведения предстояло заниматься разработкой следующих основных "проблем и тем": 1) "Борьба адыгов за национальную независимость. Черкесия как объект военной политики мировых держав в XVIII—XIX столетиях", 2) "феодальный строй адыгов", 3) "Адат у адыгов", 4) "Адыгея в Гражданской войне на Кубани"43. Силами сотрудников отдела, кроме того, завершалось оборудование "Кабинета истории и культурной революции".

К сожалению, архивные документы умалчивают о результатах научно-исследовательской деятельности исторического отдела в этот период, неизвестны и имена исполнителей работ .44

Жизнь вносила все новые коррективы в деятельность АНИИ. Уже в июне—июле 1934 года перед коллективом института были поставлены кардинально новые научные задачи, связанные с актуальными проблемами национально-культурного и школьного строительства в Адыгее, с разработкой и подготовкой к внедрению нового алфавита и письменности, составлением учебников для национальной школы и т. п. Это вновь резко изменило как профиль научно-исследовательских работ, так и саму структуру учреждения. Так национальная история и этнография оказывались на периферии научных интересов института.

Нужно признать, что по сравнению с предшествующим периодом, когда усилиями самодеятельных историков и краеведов-энтузиастов адыговедение делало первые, но достаточно уверенные шаги, в 30-е годы местная историческая наука переживала не лучшие времена, пребывая в состоянии своеобразной стагнации.

Помимо обозначенных выше причин, на состоянии и уровне развития исторической, как и других гуманитарных наук, несомненно, сказывалось общее ухудшение общественно-политической обстановки и атмосферы в стране и обществе. Пагубные последствия для науки имели частые и регулярные политические чистки, кампания массовых репрессий, которые не обошли стороной и коллектив АНИИ. Из его рядов были вырваны кадры научных работников, старательно пестовавшихся в 20-е годы в различных вузах страны, но не успевших раскрыть все свои научные и творческие способности. Показательны в этом отношении судьбы М. К. Хуажева, подвижника адыгской культуры и науки, назначенного на должность директора АНИИ, но из-за чисток и гонений не успевшего приступить к своим обязанностям; первого фактического руководителя института И. X. Барона — выпускника Московского института Востоковедения, подававшего большие надежды, погибшего в застенках НКВД, других сотрудников института, ставших жертвами произвола и беззакония. Творческая и научная интеллигенция, в первую очередь, представители общественных и гуманитарных наук, становились частой и уязвимой мишенью для тоталитарного режима. Тема репрессий против научной общеотвенности в Адыгее, большая часть которой была сосредоточена в 30—40-е гг. в стенах ведущего научного учреждения, остается до настоящего времени неисследованной и нераскрытой. Это обстоятельство, кроме прочего, доставляет большие дополнительные трудности при попытке реконструкции объективной и полной картины развития исторической, этнографической и других наук, научной и общественной мысли в Адыгее в указанный период.

Вышеизложенное позволяет объяснить отсутствие в предвоенное десятилетие сколько-нибудь значительных и серьезных научных публикаций и трудов на историческую тематику местных авторов. Можно указать лишь на одну крупную работу но истории Адыгеи, изданную в Майкопе и представлявшую собой коллективный сборник очерков о событиях революционного времени и Гражданской войны в регионе45. Определенную работу по выявлению и публикации архивных и иных материалов но той же проблематике и периоду проводили в Адыгее местные ячейки Истпарта — Облистпарт и Майистпарт. В литературе встречаются упоминания об издании сотрудниками Майкопского Истпарта коллективного труда "О революционном прошлом Майкопа"46. Однако точная и достоверная информация об участии сотрудников АНИИ, его степени и характере в названных изданиях и публикациях отсутствует.

Из немногих известных работ по истории, исполненных штатными и внештатными сотрудниками института, заслуживает внимания труд И. Г. Кулиша "Очерки по социально-экономической истории Адыгеи до Октябрьской революции и после Октября", выполненный в середине 1930-х гг. Рукопись, объемом в 700 машинописных страниц, по неизвестным причинам, осталась неопубликованной47. Не был опубликован и подготовленный И. А. Наврузовым, по договору с АНИИ, "Библиографический указатель дореволюционной литературы о черкесских и абхазских племенах Черкесии и Абхазии". Рукописный труд (18 п. л.) содержал 1795 наименований литературных источников на русском и 134 — на иностранных языках. Работа получила в свое время благожелательные отзывы и положительные рецензии ряда авторитетных ученых страны (Л. И. Лаврова, Е. С. Зевакина)48. Возглавляя областной краеведческий музей, И. А. Наврузов некоторое время являлся внештатным сотрудником АНИИ и внес определенный вклад в развитие и становление в Адыгее краеведения, исторической и этнографической наук, источниковедения, музееведения. Труды "неутомимого деятеля адыгской культуры, этнографии и истории",— так в свое время озаглавил свой историко-биографический очерк о И. А. Наврузове хорошо знавший его С. X. Сиюхов, — представлявшие большой научный интерес и ценность, не были введены в научный оборот по указанным выше причинам.