Происхождение названия 'Русь'

Страница 4

«Рассказывают также, что Рус и Хазар были от одной матери и отца. Затем Рус вырос и, так как не имел места, которое ему пришлось бы по душе, написал письмо Хазару и попросил у того часть его страны, чтобы там обосноваться. Рус искал и нашел место себе. Остров не большой и не маленький, с болотистой почвой и гнилым воздухом; там он и обосновался.

Место то лесистое и труднодоступное и никогда ни один человек не достигал того места . < .> .И Славянин пришел к Русу, чтобы там обосноваться. Рус же ему ответил, что это место тесное (для нас двоих). Такой же ответ дали Кимари и Хазар. Между ними началась ссора и сражение, и Славянин бежал и достиг того места, где ныне земля славян. Затем он сказал: «Здесь обоснуюсь и им легко отомщу». (Славяне) делают жилища под землей, так чтобы холод, который бывает наверху, их не достал. И он (Славянин) приказал, чтобы принесли много дров, камней и угля, и эти камни бросали в огонь и на них лили воду, пока не пошел пар и под землей не стало тепло. И сейчас они зимой делают так же. И эта земля обильна. И много занимаются они торговлей .»

Как видим, при всех различиях в приведенных рассказах русы арабских авторов отличаются от славян территорией проживания и окружающими их народами, одеждой и жилищами, родом занятий и вооружением, титулами своих предводителей и погребальными обрядами. Кстати, как было замечено Г.С. Лебедевым, все детали этих описаний, касающиеся русов, практически полностью совпадают с тем, что известно о варягах по археологическим материалам.

Не расходятся подобные наблюдения и с противопоставлением русских и славянских названий порогов, которое мы находим у Константина Багрянородного:

«Однодеревки, приходящие в Константинополь из внешней Руси [земли славянских племен, подданных киевского князя], идут из Невограды, в котором сидел Святослав, сын русского князя Игоря, а также из крепости Милиниски, из Телюцы, Чернигоги и из Вышеграда. Все они спускаются по реке Днепру и собираются в Киевской крепости, называемой Самвата. Данники их славяне, называемые Кривитеинами и Лензанинами, и прочие Славяне рубят однодеревки в своих горах в зимнюю пору и обделав их, с открытием времени [плавания], когда лед растает, вводят в ближние озера. Затем, так как они [озера] впадают в реку Днепр, то оттуда они сами и входят в ту же реку, приходят в Киев, вытаскивают лодки на берег для оснастки и продают Руссам. Руссы, покупая лишь самые колоды, расснащивают старые однодеревки, берут из них весла, уключины и прочие снасти и оснащают новые. В июне месяце, двинувшись по реке Днепру, они спускаются в Витичев, подвластную Руси крепость. Подождав там два-три дня, пока подойдут все однодеревки, они двигаются в пути и спускаются по названной реке Днепру. Прежде всего они приходят к первому порогу, называемому Эссупи, что по-русски и по-славянски значит «не спи». < .> Пройдя этот порог, они . достигают другого порога, называемого по-русски Улворси, а по-славянски Островунипраг, что значит «остров порога». И этот порог подобен первому, тяжел и труден для переправы. Они опять высаживают людей и переправляют однодеревки, как прежде. Подобным же образом проходят и третий порог, называемый Геландри, что по-славянски значит «шум порога». Затем так же [проходят] четвертый порог, большой, называемый по-русски Аифор, а по-славянски Неясыть, потому что в камнях порога гнездятся пеликаны. < .> Прибыв к пятому порогу, называемому по-русски Варуфорос, а по-славянски Вульнипраг, потому что он образует большую заводь, и опять переправив однодеревки по изгибам реки, как на первом и на втором пороге, они достигают шестого порога, по-русски называемого Леанти, а по-славянски Веруци, что значит «бурление воды» и проходят его таким же образом. От него плывут к седьмому порогу, называемому по-русски Струкун, а по-славянски Напрези, что значит «малый порог», и приходят к так называемой Крарийской переправе, где Херсониты переправляются на пути из Руси, а печенеги в Херсон».

Казалось бы, все данные источников сходятся, и можно совершенно обоснованно делать вывод о скандинавском происхождении летописной руси. Однако обращение к иным текстам «Повести временных лет» внезапно вносит неразрешимое противоречие в наметившуюся строгую дизъюнкцию. Вспомним, что сразу за уже приводившимся текстом, в котором русь стоит в одном ряду с «урманами, анъглянами и гътами», следует:

«Реша р_у_с_ь, чюдь, словени и кривичи и вси: «земля наша велика и обилна, а наряда в ней нет. Да поидете княжит и володети нами» И изъбрашася 3 братья с роды своими, п_о_я_ш_а п_о с_о_б_е в_с_ю р_у_с_ь, и придоша». (Курсив и разрядка - И.Д.)

В этом тексте русь оказывается совсем в ином логическом ряду - вместе с теми кто призывал варягов: чюдью, словенами, кривичами и весью. Правда, уже в следующей фразе оказывается, что Рюрик, Трувор и Синеус пришли в новгородскую землю, «пояша по собе всю русь». Это, кстати, точно соответствует утверждению Константина Багрянородного о том, что в полюдье «архонты» выходят из Киева «со всеми росами». Круг замкнулся: судя по всему русь вновь оказывается пришлой. Хотя в последнем случае речь вряд ли может идти о каком-то этносе.

Тем не менее существуют и другие фрагменты начального русскоязычного летописания, в которых славяне не противопоставляются, а, напротив о_т_о_ж_д_е_с_т_в_л_я_ю_т_с_я с русью.

«Бе един язык словенеск: словени, иже седяху по Дунаеви, их же прияша угри и морава, и чеси, и ляхове, и поляне, яже ныне зовомая Русь»;

«Аа словеньскый язык и рускый одно есть, от варяг бо прозашася Русью, а первое веша словене».

Несмотря на некоторую неясность приведенных текстов, их, видимо, вполне можно отнести к тому же времени, когда имя варяжской руси было перенесено на восточных славян (так, во всяком случае, следует из смысла приведенных текстов), и тем самым снять наметившееся противоречие. Однако приведенными примерами подобные характеристики руси не исчерпываются. Есть среди них и тексты, в которых речь идет о некоей руси, которая о_т_л_и_ч_н_а и от славян и от варягов. Так, под 6452 (944) г. среди воинов Игоря, пошедших на Константинополь упоминаются «вои многи, варяги, русь, и поляны, словени, и кривичи, и тетерьце, и печенеги».

Подобное разделение, как будто, находим и в рассказе 6390 (882) г. о том, как Олег обосновался в Киеве:

«И веша у него варязи и словени и прочи п_р_о_з_в_а_ш_а_с_я р_у_с_ь_ю». (Разрядка - И.Д.)

Хотя, возможно, здесь русь рассматривается летописцем как термин, в к_л_ю_ч_а_ю_щ_и_й и славян, и варягов. Дело в том, что расстановка знаков препинания в древнерусских источниках (как, впрочем, и разбивка текста на слова) - результат интерпретации текста издателем. Поэтому приведенный фрагмент может быть понят и так: «И веша у него варязи и словени и прочи, прозвашася русью», т.е. всех, кто находился под властью Олега, (включая варягов и славян) называли русью.

Итак, «Начальная летопись», как мы видели, подчеркивает связь руси с варягами, но в то же время последовательно отличает ее не только от славян, но и от самих варягов. В качестве характерных примеров можно привести следующие тексты:

«В лето 6449 [941 г.] Иде Игорь на Греки. . Памфир деместик съ 40-ми тысящь, Фока же патрекий съ макидоны, Федор же стратилат съ фракии, с ними же и сановници боярьстии, обидоша Русь около. Съвещаша Русь, изидоша, въружившеся на греки, и брани межю ими бывши зьлы, одва одолеешаа грьци. Р_у_с_ь ж_е в_ъ_з_р_а_т_и_ш_а_с_я к_ъ д_ъ_р_у_ж_и_н_е своей къ вечеру, на ночь влезоша в лодьи и отвегоша. .Игорь же пришед нача совкупляти вое многи, и п_о_с_л_а п_о в_а_р_я_г_и многи за море, бабя е на греки, паки хотя поити на мя». (Курсив и разрядка - И.Д.)

«В лето 6526 (1018 г.). Приде Болеславъ съ Святополкомь на Ярослава с ляхы. Ярославъ же, с_о_в_о_к_у_п_и_в_ъ Р_у_с_ь, и в_а_р_я_г_ы и с_л_о_в_е_н_е, поиде противу Болеслау и Святополку, и приде Волыню и сташа оба полъ рекы Буга».

Не менее показательно противопоставление руси и варягов в договоре Новгорода с Готским берегам (1189-1199 гг):