Последние страницы истории романовской монархии (лето 1914 – февраль 1917 годов)

Страница 5

Последнее – не преувеличение. Вот, например, довольно типичное послание «святого старца» императору и императрице: «Миленькаи папа и мама! Вот бес то силу берет окаянный. А Дума ему служит; там много люцинеров и жидов. А им что? Скорее бы божьего помазаннека долой. И Гучков господин их прихвост, клевещет, смуту делает. Запросы. Папа. Дума твоя, что хошь, то и делай. Какеи там запросы с Григории. Это шалость бесовская. Прикажи. Не какех запросов не надо.Григорий» (Падение царского режима. Т. 3. Л., 1925, с. 435).

В 1916 год Россия вступила, по словам А.Д. Протопопова, ставшего в том же году министром внутренних дел, в следующем состоянии: «Финансы расстроены, товарообмен нарушен, производительность страны – на громадную убыль… пути сообщения – в полном расстройстве… двоевластие (Ставка и министерство) на железных дорогах привело к ужасающим беспорядкам… Наборы обезлюдили деревню, остановили землеобрабатывающую промышленность, ощутился громадный недостаток рабочей силы, пополнялось это пленными и наемным трудом персов и китайцев… Общий урожай в России превышал потребность войска и населения; между тем система запретов вызова – сложная, многоэтажные – реквизиции, коими злоупотребляли, и расстройство вывоза создали местами голод, дороговизну товаров и общее недовольство… Многим казалось, что только деревня богата; но товара в деревню не шло, и деревня своего хлеба не выпускала… Единственного пути к установлению цен – конкуренции – не существовало… Таксы развили продажу «из-под полы», получилось «мародерство»… Армия устала, недостатки всего понизили ее дух, а это не ведет к победе» (цит. по: Милюков П.Н. Воспоминания, с. 434).

Итак, «общее недовольство», «армия устала»… Плюс к этому – очевидный кризис власти: полуразогнанная Дума, господство придворной камарильи, некомпетентный Верховный главнокомандующий в чине полковника… Достаточно было искры, чтобы вспыхнул пожар революции. Поэтому власти с огромным беспокойством ожидали очередной годовщины Кровавого воскресенья. Начальник полицейского отделения по охране общественной безопасности и порядка в столице полковник Глобачев доносил 8 ноября 1916 года: «…отношение различных течений революционного подполья к вопросу о выступлениях 9 января в настоящее время вполне определилось и представляется в следующем виде: социал-демократы меньшевики и инициативная группа социал-демократов ликвидаторов (сторонников исключительно легальных методов борьбы с режимом) решили воздержаться от всяких выступлений, даже хотя бы в виде однодневной забастовки. Социалисты-революционеры… призывают к забастовке и устройству митингов, предоставляя во всем остальном полную свободу действий в зависимости от личной инициативы каждого отдельного члена организации и того, как сложится обстановка.

Что же касается социал-демократов большевиков, то последние стоят на крайней точка зрения, агитируя не только за проведение однодневной забастовки, которую они предполагают перевести в общеполитическую, но и за уличные демонстрации, оказывая вооруженное сопротивление чинам полиции при разгоне ее демонстрантов. Словом, социал-демократы большевики смотрят на наступающее 9 января сего года, как на день начала второй революции…

В целях ослабления предполагающейся забастовки и вооруженного выступления 9 января сего года вверенным мне отделением был принят заблаговременно ряд мер (репрессивного характера)…

Перечисленные выше меры, по указаниям агентуры, подорвали в широких рабочих массах веру в успех вооруженного выступления, по мнению социал-демократов большевиков, могущего, при содействии сочувствующих воинских частей, перейти в открытую революцию, и наступающее 9 января, по всей вероятности, ознаменуется забастовкой лишь наиболее распропагандированных фабричных предприятий столицы, главным образом, расположенных на Выборгской стороне » (Рабочее движение в годы войны. М., 1925, с. 233-235).

В январе 1916 года социально-политического взрыва в России не было. Однако к осени ситуация в стране вновь стала критической.

Обострению социально-политической обстановки способствовали растущая дороговизна и военная политика правительства, бездарность которой наиболее ярко проявилась в неиспользовании Ставкой блестящего успеха Брусиловского прорыва в июне 1916 года на юго-западном фронте.

Впрочем, не менее оскорбительной для общественного мнения стала открытая торговля царского правительства жизнями, кровью своих солдат с западными союзниками. Современный автор сообщает, что «эти несчастные русские парни, одетые в солдатские шинели, составили впоследствии базу печально известного «Русского региона», который французское военное командование бросало в самые гиблые, горячие места, самые безнадежные операции, наравне с «туземцами», сенегальскими стрелками например.

…Уже весной 1916 года в Марсель и Бордо прибыли две особые пехотные бригады, каждая численностью 10,5 тысячи человек. В августе-сентябре 1916 г. были отправлены еще две пехотные бригады в обмен на поставленные союзниками в Россию артиллерию и снаряды» (Алексеева И.В. Агония сердечного согласия, Л., 1990, с. 205).

В результате такой правительственной политики, инспирируемой двором и придворной камарильей, директор департамента полиции имел все основания для того, чтобы 30 октября 1916 года сообщить в МВД: «Сравнение настроения населения Петрограда и Москвы и отношения его к центральному правительству в данное время и в период 1905-1906 гг. устанавливает, что теперь оппозиционность настроений достигла таких исключительных размеров, до которых она далеко не доходила в широких массах в упомянутый смутный период. Вся тяжесть ответственности за переживаемые родиной невзгоды возлагается ныне уже не только на правительство, в лице совета министров, но даже и на верховную власть…

Таким же напряженным, но все же в несколько меньшей мере, нежели в столицах, рисуется настроение во внутренней России. Здесь, однако, необходимо оговорить, что в данном случае речь идет лишь о городах…

Общее же недовольство в городах, а также даже среди казаков земли войска Донского, настолько разрослось вширь и вглубь, что… стихийные беспорядки могут вспыхнуть повсеместно при ближайших к тому поводах или под влиянием слухов о возникновении таких беспорядков в столицах. Характерным представляется заключение начальника кронштадского жандармского управления о том, что возрастающая дороговизна и недостаток продуктов первой необходимости создают обстановку, при которой даже в крепости, находящейся на осадном положении, возможно возникновение среди рабочих беспорядков, причем на подавление их войсками гарнизона рассчитывать нельзя…

В связи с описанным находится и наблюдаемое повсеместно и во всех слоях населения как бы утомление войной и жажда скорейшего мира, безразлично, на каких бы условиях таковой ни был заключен.

Такому охлаждению высокопатриотического настроения начала и первого года войны (даже среди крестьян), помимо некоторых неудач нашего оружия, содействуют в значительной степени частные призывы ратников, особенно старших возрастов, а также злоупотребления при призывах, благодаря чему люди вполне здоровые, но состоятельные или имеющие протекцию, во множестве избавляются от несения службы в действующих войсках, устраиваясь в тыловые учреждения и переполняя их. Как результат охлаждения к войне, можно рассматривать растущее дезертирство из армии и массовые сдачи в плен («уходы в плен»)…

Обращаясь к оценке отношения к Государственной Думе, должно сказать, что, судя по донесениям с мест, отношение народных масс к ней в последнее время серьезно изменилось, ибо деятельность Думы в прошлую сессию сильно разочаровало массы: в борьбе с наиболее насущными вопросами (дороговизной, продовольственными затруднениями) Дума ничего не сделала, а то, что сделала (закон о мясопустных днях), лишь еще ухудшило положение.

Такое ослабление веры в народное правительство в широкой народной массе особенно озабочивает кадет, которые собираются в предстоящей сессии продемонстрировать перед народом, что они являются столь же деятельными, как и левые партии…