Петр I. Россию поднял на дыбы

Страница 9

Другую половину доставляла прямая подушная подать. Ее установление мы уже рассмотрели. В первую податную ревизию было записано около 6.000.000 душ. Из них каждый помещичий крестьянин платил 70 коп. в год, крестьянин государственный - 114 коп., горо­жанин - 120 коп. По расчету (который можно произвести лишь приблизительно) подушная подать была гораздо тяжелее прежних подворных и поземельных податей и дава­ла правительству гораздо большую, сравнительно со сбора­ми XVII в., сумму.

Благодаря своим финансовым мерам Петр увеличил значительно сумму государственного дохода. В самом кон­це XVII в. доходы государства немного превосходили 2.000.000 руб.; в 1710г. казна получила 3.134.000руб. По исчислению 1722 г., доходы возросли уже до 7.850.000 руб., по исчислению же 1725 г. - до 10.186.000 руб. Громадные де­фициты первых лет XVIII в. уменьшились к концу царство­вания Петра, хотя и на склоне своих лет он все еще не пе­реставал нуждаться в деньгах.

Итак, экономическая и финансовая политика Петра привела к различным результатам. Руководимый мыслью улучшить обстановку и расширить сферу деятельности на­родного труда, Петр был поставлен в трудное положение: финансовые интересы страны прямо противоречили эко­номическим потребностям населения. Стараясь поднять экономическое благосостояние народа, Петр в то же время был вынужден сурово эксплуатировать его платежную спо­собность. Военные и другие нужды государства требовали немедленного удовлетворения, немедленных и усиленных сборов, а экономическое положение народа можно было поднять лишь продолжительными усилиями. Вот почему Петр добился более осязательного результата в том, что требовало скорого решения, - в финансах; между тем как в деле экономических реформ он успел посеять только се­мена плодотворных начинаний и почти не видел их всхо­дов, напротив, чувствовал, что его финансовые меры ино­гда еще более расстраивают то самое народное хозяйство, процветания которого он искренно и сильно желал.

При всех неудачах в этой сфере. Петр сделал, однако, большой шаг вперед сравнительно, со своими предшест­венниками

1 Ключевкий В.О. Значение Петра I //Знание - сила,-1989. №1 с. 66-71

Не обошел царь своим вниманием и церковь.

Московский го­сударь считался верховным покровителем церкви и прини­мал активное участие в церковных делах. Но и церковные власти призывались к участию в государственном управле­нии и влияли на него.

Петр вырос не под таким сильным влиянием богослов­ской науки и не в такой благочестивой обстановке, как росли его братья и сестры. С первых же шагов своей созна­тельной жизни он сошелся с «еретиками немцами» и, хотя остался православным по убеждениям человеком, однако свободнее относился ко многим обрядностям, чем обык­новенные московские люди, и казался зараженным «ере­сью» в глазах старозаветных ревнителей благочестия. Можно с уверенностью сказать, что Петр от своей матери и от консервативного патриарха Иоакима (ум. 1б90) не раз встречал осуждение за свои привычки и знакомство с ере­тиками. При патриархе Адриане (1690-1700), слабом и не­смелом человеке, Петр встретил не более сочувствия своим новшествам, вслед за Иоакимом и Адриан запрещал брадобритие, а Петр думал сделать его обязательным. При пер­вых решительных нововведениях Петра все протестующие против них, видя в них ересь, искали нравственной опоры в авторитете церкви и негодовали на Адриана, который ма­лодушно молчал, по их мнению, тогда, когда бы следовало стать за правоверие. Адриан действительно не мешал Пет­ру и молчал, но он не сочувствовал реформам, и его молча­ние, в сущности, было пассивной формой оппозиции. Не­значительный сам по себе, патриарх становился неудобен для Петра, как центр и объединяющее начало всех протес­тов, как естественный представитель не только церковно­го, но и общественного консерватизма. Патриарх же, креп­кий волею и духом, мог бы явиться могучим противником Петра, если бы стал на сторону консервативного москов­ского мировоззрения, осуждавшего на неподвижность всю общественную жизнь.

Понимая эту опасность, Петр после смерти Адриана (1700г.) не спешил с избранием нового патриарха, а «местоблюстите­лем патриаршего престола!» назначил Рязанского митропо­лита Стефана Яворского, который имел функции только духовного пастыря.

Верхов­ным авторитетом в делах религии признавался собор ие­рархов; сам Петр, как и прежние государи, был покровите­лем церкви и принимал живое участие в ее управлении. Это участие Петра привело к тому, что в церковной жизни важную роль стали играть архиереи малороссы, прежде го­нимые. Несмотря на протесты и на Руси, и на православ­ном Востоке, Петр постоянно выдвигал на архиерейские кафедры малорусских ученых монахов. Великорусское ма­лообразованное и враждебное реформе духовенство не могло явиться помощником Петру, тогда как малороссия­не, имевшие более широкий умственный кругозор и выро­сшие в стране, где православие вынуждено было к деятель­ной борьбе с католицизмом, воспитали в себе лучшее по­нимание задач духовенства и привычку к широкой дея­тельности. В своих епархиях они не сидели сложа руки, а обращали в православие инородцев, действовали против раскола, заводили школы, заботились о быте и нравствен­ности духовенства, находили время и для литературной де­ятельности. Петр ценил их более, чем тех духовных лиц из великорусов, узкие взгляды которых часто станови­лись ему на дороге. Можно привести длинный ряд имен малороссов архиереев, занявших видные места в русской иерархии. Но особенно замечательны из них: помянутый выше Стефан Яворский, св. Дмитрий, митрополит Ростов­ский и Феофан Прокопович, при Петре - епи­скоп Псковский, впоследствии архиепископ Новгород­ский. Это был очень способный, живой и энергичный че­ловек, склонный к практической деятельности гораздо бо­лее, чем к отмеченной науке, однако весьма образован­ный и изучивший богословскую науку не только в Киев­ской академии, но и в католических коллизиях Льюва, Кракова и даже Рима. Схоластическое богословие католических школ не повлияло на живой ум Феофана, напротив, - поселило в нем неприязнь к схоластике и католичеству. Не получая удовлетворения в православной богословской науке, тогда плохо и мало разработанной, Феофан от като­лических доктрин обратился к изучению протестантского богословия и, увлекаясь им, усвоил некоторые протестант­ские воззрения, хотя был православным монахом. Эта на­клонность к протестантскому мировоззрению, с одной стороны, отразилась на богословских трактатах Феофана, а с другой стороны - помогла ему сблизиться с Петром во взглядах на реформу. Царь, воспитавшийся на протестант­ской культуре, и монах, закончивший свое образование на протестантском богословии, прекрасно поняли друг друга. Познакомясь с Феофаном впервые в Киеве в 1706 г., Петр в 1716 г. вызвал его в Петербург, сделал его своей правой рукой в деле церковного управления и защищал от всех нападков со стороны прочего духовенства, заметившего в любимце Петра протестантский дух. Феофан же в своих знаменитых проповедях явился истолкователем и апологе­том реформ Петра, а в своей практической деятельности был искренним и способным его помощником.

Феофану и принадлежит разработка и, может быть, да­же самая мысль того нового плана церковного управления, на котором остановился Петр. Более двадцати лет (1700-1721) продолжался временный беспорядок, при котором русская церковь управлялась без патриарха. 14 февраля 1721 г. совершилось открытие «Святейшего Пра­вительствующего Синода». Эта духовная коллегия навсег­да заменила собой патриаршую власть. В руководство ей был дан Духовный регламент, составленный Феофаном и редактированный самим Петром. В регламенте откровен­но указывалось на несовершенство единоличного управле­ния патриарха и на политические неудобства, проистекающие от преувеличения авторитета патриаршей власти в де­лах государственных. Он поднял бурю негодования. Сильнее всего он обрушивался на черное духовенство:

мужчинам запрещено поступать в монастырь до 30 лет;

монахам вменяется в обязанность исповедоваться и причащаться не менее 4 раз в год;