Отмена крепостного права

Страница 6

Земства составили свои проекты иногда :

наивно, иногда малоисполнимо, но, во вся- I ком случае, самая идея замены подушной ;

подати подоходным налогом была идеей i правильной. Поэтому я опять-таки считаю i очень неправильной ту критику, которой тот i же г. Веселовский подвергает работу земских ! собраний в этом направлении. Он, с одной ;

стороны, упрекает земства за то. что они не :

требовали замены подоходным налогом не одной только подушной подати, а и всех i косвенных налогов. Для тех из вас, кто с слушал финансовое право и представляет с себе практическую возможность такой перс- f мены. как замена всех прямых и косвенных i налогов одним подоходным, ясно будет, что г в 60-х годах разве самые наивные из земцев с

т могли выдвигать такой план. Ясна и доста­точна была идея замены подушной подати

а подоходным налогом. В конце концов и этого

; земствам провести не удалось, а выставлять такую идею. как замена всех косвенных

э налогов подоходным, можно было только без всякой надежды на ее осуществление и во-

1 обще на какие-нибудь практические пос-

г ледствия.

; С другой стороны, г. Веселовский упре-

, кает все земские проекты замены подушной

i подати подоходным налогом в том. что все они произвольно или непроизвольно исходили из известных классовых интере-

| сов, которыми будто бы они диктовались. Он это усматривает из того, что этот налог

i сильнее всего лег бы на торгово-промышлен­ные капиталы,— во всяком случае, в боль­шей степени, чем на помещичьи имения. Однако из этого не следует, чтобы все-таки помещики, если они стояли на классовых интересах, рады были на свои имения нала­гать, в какой бы то ни было степени, сборы в замену налога, который до тех пор платили не они, а крестьяне. Ясно, что земские гласные в данном случае, независимо от классовых интересов, а исходя из одной только точки зрения благоразумной спра­ведливости и государственного такта, ставили правильно вопрос о замене подуш­ной подати подоходным налогом. Здесь нет никакого доказательства господства классо­вых интересов; можно только одно признать, что классовые интересы здесь не были чересчур резко задеты и не помешали глас­ным помещикам правильно решить данный вопрос.— а решение его, во всяком случае, было в общем правильно. К сожалению, надо сказать, что. несмотря на единодушие земских собраний, несмотря на то, что воп­рос у них был поставлен, казалось бы, твер­до. эта замена подушной подати подоходным налогом совершена не была. Проекты земств в министерстве были положены под сукно, и вопрос остался без движения вплоть до 80-х годов, когда он был решен гораздо менее удовлетворительно, чем предполагали земские собрания в 1870 г.

Таковы были первые шаги земской дея­тельности в сфере финансовой. Что касается отношений земств с правительством, то надо сказать, что самые первые шаги земств развивались, в сущности, без особых помех, и до 1866 г., до выстрела Каракозова. правительство, хотя подчас и довольно косо смотрело на земства и в особенности на

попытки некоторых собраний расширить сферу деятельности и придать ей политиче­ское значение,— тем не менее, до 4 апреля 1866 г. оно даже такие ходатайства земств, как ходатайства об “увенчании здания” и о созыве “всероссийского земства”, встреча­ло, правда, отрицательно, с определенным отпором, но все же доюлыю мягко, и, за исключением Херсонской губернии, где был неуживчивый губернатор, и некоторых других, где были кое-какие трения между земствами и администрацией, в общем отно­шения меж^гу правительством и земством были довольно гладкис-

Но после 1866 г. и ” особенности после той борьбы, которая развязалась между правительством и земствами на почве закона 21 ноября 1866 г., сеЛчас же отношения земства и правительств начали, и притом быстро, портиться, и —j видим, что уже в 1867 г. издан был несомченно направленный против земства весьма определенный закон об усилении, с одной стороны, председатель­ской власти в земских собраниях, причем председатели собраний (предводители дво­рянства) были облечены не только усилен­ной властью, но на них налагалась и определенная ответственность перед правительством в деле устранения таких вопросов, которые не “одлехали ведению земств с точки зрения правительства. С Другой стороны, была офшичена гласность земских собраний, стесжно печатание всех земских отчетов и земских докладов. Они допускались с этих пор к печатанию только после губернаторской цсязуры, причем это даже было распростраявю и на печатание их в общей прессе. Все эемские доклады и отчеты о земских собршиях кроме общей цензуры должны были эдквергаться цензуре губернатора. Это вызвав было тем, что на первых порах, в особен—сти в своих пред­положениях, земства, есжственно, критико­вали дореформенное земское хозяйство и губернаторские действие, а к такой критике губернаторы не привыыи и стали утверж­дать, что при таких усло—ах им невозможно поддерживать спокойствие и порядок в гу­берниях . Эти губерна-ярские вопли, при тогдашнем настроении пяввительства. легко были услышаны и приятой к изданию вы­шеупомянутого закона 13 июня 1867 г.

Благодаря этим огряючениям, которые в 1868—1869 гг. еще усижлись различными частными стеснениями в нарочитым систе­матическим прснсбрсжсшем Министерства

внутренних дел к земским ходатайствам и заявлениям, самая привлекательность зем­ской деятельности сразу понизилась и из земств ушли многое очень полезные работники, разочаровавшись в возможности сколько-нибудь полезной и продуктивной работы в земских собраниях.

Самый состав земских гласных под влиянием этих обстоятельств заметно понизился, и между ними действительно стали давать себя чувствовать не только классовые интересы, но иногда и более низменные стремления. В это же время на­чалась та железнодорожная горячка, то грюндерство, о котором я упоминал в своем месте, когда излагал вам историю постройки железных дорог. Изменился состав лиц, шедших на земские выборные должности, в председатели и члены управ; появились “партии” — не в смысле идейных политических партий, а в смысле подбора лиц, стремившихся проводить тех или иных кандидатов к “общественному пирогу”. Именно в это тяжелое время реакции и пошел в ход этот термин, показывавший, что на общественное дело деятели известного пошиба стали смотреть именно как на до­ступ к лакомому пирогу, причем в лучшем случае аппетит их удовлетворялся повышен­ными окладами, а в худших доходило и до злоупотреблений. Даже то обстоятельство, что от земских собраний зависело заме­щение значительного числа довольно хорошо оплачиваемых и доставлявших известный общественный вес и почет должностей (кро­ме членов и председателей управ земские собрания избирали мировых судей в уездах, а с 1874 г. — и непременных членов присутствий по крестьянским делам),— да­же это обстоятельство в ту тяжелую эпоху русской общественной жизни способствова­ло в глазах многих все большему усилению взгляда на земство как на весьма соб­лазнительный “общественный пирог”. По­нятно, что лишь исключительные единичные люди могли в этой атмосфере продолжать идейную борьбу и, несмотря ни на что, посвящать себя невидной, но плодотворной культурной работе, всячески затруднявшей­ся притом различными полицейскими тор­мозами. При таких обстоятельствах прогрессивное направление могло удержать­ся, конечно, лишь в немногих губернских и уездных земствах.