Начальный период Великой Отечественной войны

Страница 6

Что же касается артиллерии, то, по новейшим данным, СССР распола­гал 115,9 тыс. орудий и миномётов, в том числе в войсках западных округов их насчитывалось 53 тыс. Красная Армия значительно превосходила про­тивника и по числу пулемётов, но уступала по числу автоматов, так как перед войной советское военное руководство тормозило их выпуск, боясь чрезмерного расхода боеприпасов и полагаясь на высокие качества вин­товки.

Широко распространённое в нашей стране мнение о том, что вермахт в войне против СССР использовал экономический потенциал всех захвачен­ных стран Европы, также требует корректировки. Трофейную технику немцы против СССР не ис­пользовали (за исключения части чешских тан­ков), а приме­няли лишь на Западе. Развернуть военное производство на за­водах покоренных стран к лету 1941 года нацисты просто не успели.

Таким образом, в целом на стороне Красной Армии было значительное военно-техническое превосходство, особенно в танках. Однако использо­вать его не удалось.

Здесь необходимо подчеркнуть, что практически на про­тяжении всего периода от гражданской до Великой Отече­ственной войны наше военное строительство велось в со­ответствии с политической установкой о неиз­бежном во­оруженном столкновении с мировым империализмом. На про­из­водство вооружения и боевой техники тратились огром­ные средства. На­пример, в 1940 году наши военные расхо­ды составляли 56,8 млрд. рублей, то есть 32,6% всего гос­бюджета. В начале сорок первого — 43,4 процента.[22] Ка­за­лось, что наша армия готова ко всему .

Как же могло случиться, что уже к 10 июля немецко-фашистские вой­ска продвинулись на решающих направле­ниях от 350 до 600 км? Они захва­тили Прибалтику, Бело­руссию, Молдавию, значительную часть Украины. За три недели войны советские войска потеряли 3500 самолетов, танков, более 20000 орудий и минометов. Противнику удалось полностью разгро­мить 28 наших дивизий (12 стрел­ковых, 10 танковых, 4 моторизованных и 2 кавале­рийских). Кроме того, более 72 дивизий понесли потери в людях и боевой технике от 50% и выше. Общие наши потери только в дивизиях без учета частей усиления и боевого обеспечения за это время составили около 850 тыс. чел., в то время как потери противника составили около 100 тыс. солдат и офи­церов, более 1700 танков и штурмовых орудий, 950 самолетов.

На оккупированной противником территории размеща­лось 200 складов, что составляло 52% окружных складов и складов наркомата обороны, на­ходившихся в приграничных округах. Так как Красная Армия готовилась воевать на чужой территория большое количество оружия, боеприпа­сов и горючего было сосредоточено вблизи границы. В резуль­тате такой близору­кой политики только за первую неделю войны 25 тысяч вагонов боеприпа­сов (30% всех армейских запасов), 50% всех запасов горючего и продфуража было либо уничтожено, либо захвачено наступающими немецкими час­тями.[23]

Сложилась катастрофическая обстановка для Советского Союза. До сих пор нет полного анализа причин трагедии первых месяцев войны. Где искать причины поражений?

К сожалению прежде всего в деятельности высших руководителей госу­дарства.

В результате грубейшего просчета Сталина в оценке возможного срока нападения врага фашистская агрессия была совершена внезапно, что по­ставило войска Красной Армии в исключительно тяжелое положение. Достаточно отметить лишь тот факт, что только за первый день войны в результате неожиданного удара германских ВВС советская авиация по­теряла из 5434 самолетов более 1200, из них 800 самолетов было уничтожено на аэродромах.

Что такое внезапность? Уже после войны маршал Жуков отмечал, что «главная опасность заключалась не в том, что немцы перешли границу, а в том, что для нас оказа­лось неожиданностью их шестикратное и восьми­кратное превосходство в силах на решающих направлениях; для нас оказа­лись неожиданностью и масштабы сосредоточения их войск, и сила их удара. Это и есть то главное, что пре­допределило наши потери первого пе­риода войны, а не толь­ко и не столько внезапный переход ими границы»[24].

В речи по радио 3 июля 1941 г. Сталин утверждал, что «фашистская Германия неожиданно и вероломно нарушила пакт о ненападении». Он на­звал это одной из главных при­чин наших поражений в начале войны. При этом Сталин не назвал себя в качестве ее главного творца. А ведь имен­но он из-за своей маниакальной уверенности, что летом 1941 г. военного столкновения с Гитлером не будет, вплоть до позднего вечера 21 июня не давал разрешения командо­ванию на приведение войск в полную боевую го­товность. Тем самым именно Сталин обеспечил противнику эту внезап­ность и в оперативно-тактическом и в стратегическом, и ином плане. А ведь именно «вождь народов» заявил: «Мы не боимся угроз со стороны аг­рессоров и готовы ответить двой­ным ударом на удар поджигателей войны, пытающихся на­рушить неприкосновенность советских границ»[25]. Мехлис: «Если вторая империалистическая война обернется своим острием против первого в мире социалистического государ­ства, то надо перенести военные действия на территорию про­тивника, выполнить свои интернациональ­ные обязанности и умножить число советских республик». «Мы радикально улуч­шили всю систему обороны границ» (Ворошилов). И все это было сказано с трибуны XVIII съезда партии[26].

На внеочередной четвертой сессия Верховного Совета СССР (28 августа — 1 сентября) 1939 г. председатель СНК и нарком иностранных дел В. Мо­лотов заверил депутатов Верховного Совета в том, что «договор о ненапа­дении с Германией является поворотным пунктом в истории Евро­пы и что сильная Германия является необходимым услови­ем прочного мира в Ев­ропе»[27]. Но, фактически, только Гер­мания воспользовалась выгодами этого договора. Не мы выиграли с его помощью два года мира, а Гитлеру дали, время подготовиться к войне с нами. Таким образом, налицо грубый так­тический просчет при заключении договора и близорукий подход к оценке его возможных последствий.

Существенный перевес агрессора в собственно военном отношении. Полностью отмобилизованная и развернутая 5,5-миллионная кадровая немецко-фашистская армия вторжения была оснащена самым современ­ным вооружени­ем и боевой техникой, обладала двухлетним опытом веде­ния военных действий. В то же время переоснащение нашей ар­мии по су­ществу только-только началось.

В-третьих, ошибки оперативно-стратегического характе­ра. Все рас­четы строились исходя из того, что война нач­нется с приграничных сра­жений и лишь после этого будут введены главные силы противника. Счи­талось, что этим силам еще только предстоит полное развертывание, то­гда как в действительности они уже были развернуты и факти­чески го­товы к вторжению. Их наступательными действиями и началась агрессия. Серьезный просчет был допущен и в определении сроков приведения своих войск в боевую готов­ность в приграничной полосе и мобилизационного раз­верты­вания части Вооруженных Сил во внутренних военных окру­гах. С опозданием началась переброска пяти армий из глубины страны к запад­ным границам, не было завершено строительство укрепленных районов. Запоздалым оказался и переход в 1940 году со смешанной территориально-милицион­ной на кадровую систему комплектования, что негативно сказа­лось на качестве мобилизационных ресурсов, пополнив­ших армию с началом войны.

Одной из важнейших причин наших поражений в нача­ле войны были ре­прессии в отношении военных кадров. Репрессии смели всех командующих военными округами и их заместителей, на 80—90% командиров дивизий, полков и их заместителей. Были уничтожены многие преподавате­ли воен­ных академий и училищ, а их труды изъяты из обращения как «вражеские». Общая цифра уничтожен­ных — около 44 тысяч. В истории до этого не было случая, чтобы руководство какой-либо страны перед угрозой напа­де­ния врага планомерно уничтожало свои военные кадры.

В результате к началу войны только 7% командиров наших Вооружен­ных сил имели высшее военное образование, а 37% не прошли полного курса обучения даже в средних военно-учебных заведениях. Капитаны станови­лись команди­рами дивизий. К 1941 году только в сухопутных войсках не хватало по штабам 66900 командиров. Некомплект в летно-техническом составе ВВС достиг 32,3%, в ВМФ недос­тавало более 22% командиров. Та­ким образом армия была сильно ослаблена. Для того, например, чтобы под­готовить майора Генерального штаба, нужно не менее 10—12 лет. А ко­мандарма? 20 лет. А их почти всех уничтожили. Ведь даже Жуков в начале войны по своей подготовке никак не равнялся Тухачевскому или Егорову[28].