Манхеттенский проект

Страница 7

Не все ученые высказались в таком духе, но большинство горячо отстаивало подобный взгляд на проблему. Лишь один физик покинул Лос-Аламос, когда стало ясно, что нацистам бомбы не создать, - англичанин Джозеф Ротблат. Позже он писал: "Уничтожение Хиросимы я расценил как акт безответственности и варварства. Я был вне себя от гнева". Экспериментатор Роберт Уилсон прямо сожалеет, что не последовал примеру Ротблата; из прочих лишь очень немногие высказались похожим образом. В последующем несколько человек - среди них Уилсон, Ротблат, Моррисон и Виктор Вайскопф - зареклись работать над созданием оружия, но большинство со спокойной совестью продолжали получать шальные деньги, которые в корне изменили природу исследований в физике в послевоенные годы.

Это большинство не чувствовало никакой необходимости оправдываться. Герберт Йорк, посвятивший свою послевоенную карьеру борьбе за ядерное разоружение, весьма правдоподобно характеризовал высокомерие, царившее в то время: "Первое, что вам стало известно о Второй мировой войне, это как она разразилась. Для меня же это было последнее, что я узнал о ней . Первое, что вам стало известно об атомной бомбе, это что мы с ее помощью убили множество народу в Хиросиме. Для меня же это было последнее, что я узнал о бомбе". Чем больше рассеивается туман неопределенности, окутывающий вопрос о разработке оружия в военное время, тем труднее найти почву для обвинения отдельных людей, чье влияние, мотивы и отношение к происходившему менялись в ходе работы над атомным проектом. Безусловно, мир был бы лучше, если бы атомное оружие не было создано и пущено в ход. Согласившись с этим, вы сразу сталкиваетесь с проблемой: можно ли признать конкретного ученого или группу ученых виновными в том, что произошло.

Тем не менее есть еще нечто, что можно сказать в связи с опытом работы над проектом Манхэттен: нечто, одновременно тревожное, понятное и даже соблазнительное. Для большинства ученых это была волнующая, захватывающая игра. Они сами признавали это, и не раз. Бете писал, что для всех ученых Лос-Аламоса проведенное там время "действительно было замечательным". Английский физик Джеймс Так прямо называет его "золотым временем". Действительно, там были собраны все выдающиеся ученые своего времени; они наслаждались обществом друг друга; они вместе работали над общим и срочным заданием, выполнение которого ломало искусственные перегородки между смежными университетскими дисциплинами. С научной точки зрения проблемы были интересными, финансирование - неистощимым. По словам Теллера, ученые Лос-Аламоса составляли "одну большую счастливую семью". После Хиросимы, когда Оппенгеймер покинул Лос-Аламос и вернулся в Беркли, ученые в прощальном адресе благодарили его за чудесное время, проведенное под его руководством: "Мы получали гораздо большее удовлетворение от нашей работы, чем наша совесть должна бы позволять нам". Им было так хорошо вместе, что некоторые в шутку называли ограду вокруг объекта не средством удержать обитателей внутри, а защитной стеной от внешнего мира, не позволяющей посторонним приобщиться к их счастью. И приходится признать: именно это счастливое упоение работой, этот "научный пир", эта полная поглощенность щедро финансируемым проектом как раз и препятствовали размышлениям нравственного характера.

И еще. Ученые с мировым именем в большинстве своем поддались искушению приобщиться к власти. Физик Азидор Рабай отмечает, как переменился его друг Оппенгеймер после первого испытания бомбы: "Полдень - вот что приходило на ум, когда ты видел его походку. По-моему, точнее не скажешь. Он добился своего!" Это была та власть, которая не только уживается с нравственной мукой, но питается ею, даже красуется за ее счет. Станислав Юлeм писал, что Оппенгеймер, "быть может, преувеличивал свою роль, когда видел себя князем тьмы, сокрушителем миров". Джонни фон Нейман не раз повторял: "Некоторые любят каяться. На греховности можно сделать себе репутацию". Но вина ученых, создавших бомбу, не в ней самой. По сути, их вина в том, что они черпали истинное наслаждение в своей работе.

Заключение

Хиросима и Нагасаки — это предостережение на будущее. Человечество не может позволить, чтобы решение вопроса о том, быть или не быть войне, находилось в руках безответственных и недальновидных государственных деятелей. В современную эпоху в решении вопросов войны и мира не должно быть места случайностям. Преступная по отношению ко всему человечеству, бессмысленная для решения спорных международных проблем и политических конфликтов термоядерная война была лишь политикой национального самоубийства для тех, кто осмелился бы ее развязать. При любом ее исходе мир оказался бы в неизмеримо худшем положении, чем до нее, так что участи погибших могли бы, пожалуй, позавидовать оставшиеся в живых.

По мнению специалистов наша планета опасно перенасыщена ядерным оружием. Уже к началу 70-х годов в мире были накоплены такие запасы ядерного оружия, что на каждого жителя Земли в пересчете на обычную взрывчатку приходилось около 15 т тринитротолуола.

Такие арсеналы таят в себе огромную опасность для всей планеты, именно планеты, а не отдельных стран. Их создание поглощает огромные материальные средства, которые можно было бы использовать для борьбы с болезнями, неграмотностью, нищетой в ряде отсталых районов мира.

Литература

«Ядерное безумие в ранге государственной политики», Р. Г. Богданов, Москва, 1984 г.
«Хиросима», И. Д. Морохов, Москва, 1979 г.
«Холодная смерть», В. С. Шумский, 1985 г.
http://www.lrb.co.uk/
http://nucweapons.nm.ru/History/creation.html#1902-1903
http://penza.com.ru/~tochka/rubtsov/peoples/sources.htm