Киевская Русь - ее место и роль в украинской истории

Страница 3

«Союзы союзов», объединявшие по несколько союзов племен-княжений, являлись новыми образованьями и отражали более высокий этап в процессе восточнославянской консолидации. Примерно на рубеже VIII-IX веков от Рождества Христова приднепровский союз союзов племен «Русь» перерастает еще более мощное объединение с названием «Русская земля», включавшее значительное число союзов славянских племен. Летопись их перечисляет: Русь, Поляне, Древляне, Полочане, Дреговичи, Север. Это уже почти половина восточных славян. Правила в этом государственном объединении, по своей вероятности, династия Кия, представителями которой в середине IX века от Рождества Христова были, по сообщению летописи, князья Дир и Аскольд.

В современной исторической - науке сложилось традиция, изображающая Киевскую землю чуть ли не оплотом монархизма в Киевской Руси и противопоставляющая ее в этом отношении городам с сильным вечевым началом, таким, как Полсук и Новгород.

В.Л.Янин и М.Х.Плешковский усматривают в новгородской республике нечто феноменальное, совершенно непохожее на социально-политическую организацию древнерусских княжеств, в частности Киевского княжества, где господствовала якобы монархическое начало. М.П.Толочко пишет о том, что «верховным главой» в Киеве являлся великий князь. Правда, известную роль играло и вече: «При сильном киевском князе вече была послушным придатком верховной власти, при слабом — зависимость была обратной. Другими словами, в Киеве XI-XII веках от Рождества Христова существовали, дополняя друг друга, а нередко и вступая и в противоречие, орган феодальной демократии (вече) и представитель монархической власти (великий князь)». Формирование территориальных связей, складывание города-волости (города-государства) более или менее хорошо прослеживается на материалах, относящихся к истории Киевской земли. Под 996 год от Рождества Христова летопись сообщает о том, что старая система родовой защиты начинает давать сбои. Владимир, как представитель отживающего строя, ищет пути решения этой проблемы. С летописью перекликается известная былина об Илье Муромце и Соловье-разбойнике. В образе Соловья следует видеть не «столько придорожного грабителя, сколько представителя косных сил родоплеменного строя». Прав Б.А.Рыбаков, отметивший, что Соловей - не обычный разбойник на большой дороге, который живет за счет проезжих торговых караванов. Можно сказать, что образ Соловья порожден эпохой формирования территориальных связей. Родовой строй уходил в прошлое отнюдь не безболезненно, подчас отчаянно сопротивлялся. Весьма характерно упоминание летописью бедняков и нищих, живых в Киеве во времена Владимира: «И сотвори (Владимира. - Авт.) праздник велик . «боярам и старцем градским, и убогим раздая именье много». Князь «повелел всякому нищему и убогому приходите на двор князь и взимает всяку потребу питье и яденье, и от скотьниць кунами». Эти убогие и нищие конечно, явление нового времени — периода распада старого родоплеменного единства.

В коллизиях гибели родоплеменного строя рождалась новая киевская община, которая властно заявляет о себе со страниц летописи. Это несмотря на то что летописец стремился в первую очередь отразить деятельность князей. В 980 году от Рождества Христова Владимир, собрав огромную рать, пошел на своего брата Ярополка княжившего в Киеве. Ярополк не мог «стати противу, и затворился Киеве с людьми своими и с Блудам». Владимиру удалось склонить к измене Блуда. И стал Блуд «лестью» говорить князю: «Кияне слются к Владимеру, глаголюще: «Преступай к граду, яко предамы ти Ярополка. Побегни за град.». Напуганный Ярополк «побежал», а Владимир победно «вниде в Киев». Отсюда ясно, что уже в этот ранний период положение князя в Киеве в немалой мере зависело от расположения к нему городской массы. Поэтому не выглядит неожиданной и история, произошедшая с тмутараканским Мстиславом, когда он «приде ис Тъмутороканя Кыяву, и не приямаего кыяне». Князья, правившие в конце X начале XI веков от Рождества Христова считались с растущей силой городской общины, стремились ее как-то ублажить. Не случайно Святополк скрывая от киевлян смерть Владимира, сев за стол, созвал «кыян» и «нача даяти им именье». После убийства Бориса и Глеба, он также «созвав люди, нача дояти овем корзна, а другим кунами, и раздая множество». Крепнущая городская община держала в поле зрения и религиозный вопрос, Князь Владимир предстает на страницах летописи в окружении не только дружинном, но и народном. Вместе с «людьми» он совершает языческие жертвоприношения.

Особенно важно подчеркнуть причастность «людей» киевской общины к учреждению христианство на Руси. Они присутствуют на совещании по выбору религии, подают свой голос, избирают «мужей добрых и смышленых» для заграничного путешествия с целью «испытания вер». В одной из скандинавских саг говорится о том, что по вопросу о вере русский князь созывает народное собрание. При решении важнейших вопросов князья должен были считаться с мнением городской общины. Внимательное отношение к городской общине станет еще понятнее, если учесть, что она обладала военной организацией, в значительной степени независимой от князя. Вои, городское ополчение — действенная военная сила уже в этот ранний период. Именно с воями князя Владимир «поиде противу» печенегам в 992году от Рождества Христова. Любопытно, что в легенде, помещенной в летописи под этим годом, героем выставлен не княжеский дружинник, а Нама-кожемяка - выходец из простонародья.

Без народного ополчения (воев) справиться с печенегами было невозможно. Вои активно участвовали и в междоусобных княжеских распрях. Не зря советники Бориса Владимировича говорили ему: «Се дружина у тобе отьня и вои. Пайди, сяди Кыеве на столе отни». Вои также служили опорой Ярославу в его притязаниях на Киев, а Святополку — для отражения ярославовых полков.

Так начинался процесс формирования волостной общины в Киевской земле. Особый интерес представляет события в Киеве в 1068-1069 годах от Рождества Христова, в которых перед нами выступает достаточно конституированная городская община. Так пик ее самовыражение — вече, т.е. сходка всех свободных жителей Киева и его окрестностей. Возмущенные, требующие оружие киевляне собираются на торговище. Из слов летописца явствует, что «людье», собравшиеся на вече, сами принимают решение вновь сразиться с половцами и предъявляют князю требование о выдаче коней и оружие. То есть проявляется независимость веча по отношению к княжеской власти. В событиях 1069-1069 годов от Рождества Христова киевская община действует как вполне самостоятельный социум, ставящий себя на одну доску с княжеской властью. Вместо изгнанного Изяслава киевские «людье» сажают на стол Всеслава.

Что касается состава киевлян, изгнавших Изяслава, то к этому вопросу имеется несколько точек зрения. М.Н.Тихомиров и Л.В.Черепин считали, что термин «людье» обозначает торгово-ремесленное население Киева.

Б.Д.Греков писал о том, что «движение киевлян 1068г. против Изяславича в основном было движением городских масс». В то же время он замечая: «Но не только в XI веке, а и позднее трудно отделить городскую народную массу от сельского населения. Необходимо допустить, что и в этом движении принимало участие сельское население, подобно тому, как это было в 1113 году в Киеве». Несколько иначе к решению этого вопроса подходит В.В. Мавродин: «Кто были киевляне - «людьи кыевстии ?» Это не могли быть ни киевская боярская знать, ни воины киевского «полка», ни тем более княжеское дружинники, так как и те, и другие, и третьи не нуждались ни в оружии, ни в конях. Нельзя также предложить, что под киевлянами «Повести временных лет» следует подразумевать участников битвы на берегах Альты, потерявших в бою с половцами и все свое военное снаряжение и коней. Пешком и безоружными они не могли бы уйти от быстроногих половецких коней, от половецкой сабли и стрелы. Прибежали в Киев жители окрестных сел, спасавшиеся от половцев. Они-то и принесли в Киев весть о том, что половцы рассыпались по всей киевской земле, жгут, убивают грабят, уводят в полон. Их-то и имеет в виду «Повесть временных лет», говорящая о киевлянах бегущих от половцев в Киев».