Государство и церковь

Страница 11

И хотя властных полномочий для положительного разрешения подобных обращений у «всесоюзного ста­росты» к тому времени явно не хватало, а авторитет «партийных установок» был несравненно выше законов государства, все же М. И. Калинин как в этом, так и в других эпизодах вступался за верующих. Вполне со­глашаясь со П. Г. Смидовичем о необходимости «опираться» на партийные органы, М. И. Калинин сам об­ращается «по инстанциям», с просьбой в «партийном порядке» рассмотреть ситуацию в «религиозном вопросе».

Комиссия информировала директивные органы о манипуляциях со статистикой, получивших широкое хождение в краях и областях республики в целях со­крытия фактов администрирования. Убедившись, что доставшаяся от НКВД в 1930 г. религиозная статисти­ка не отражает реального положения, она стремилась провести полный учет всех действовавших религиозных объединений, потребовав от республиканских (автоном­ных), краевых и областных комиссий предоставления отчетов. Однако Комиссия столкнулась с рядом трудно­стей. Местные органы под всяческими предлогами не да­вали такой отчетности, или представленная ими стати­стика вызывала серьезные сомнения в ее достоверно­сти, чаще всего в ней не указывались те культовые здания, которые были закрыты административным путем, в обход существующего порядка. Информируя о создавшейся ситуации ЦК ВКП(б) (декабрь 1933 г.), Комис­сия привела следующий пример. В 1931 г. в Ленинградской области было учтено 2343 общества, а в 1932 г. их оставалось уже 1988, т. е. уменьшение составило 355 единиц, тогда как за этот период ВЦКом было утверждено закрытие лишь 32 церквей. Таким образом, только за год в области, по существу, беззаконно за­крыли 323 молитвенных здания.

К сожалению, такое соотношение «законной» и «незаконной» практики характерно было и для многих других регионов РСФСР. Пыталась Комиссия и непосредственно воздействовать на республиканские (авто­номные), краевые и областные Советы и их комиссии по культам. В этих целях ввела практику заслушивания на своих заседаниях наиболее «отличившихся». В декабре 1932 г., к примеру, отчитывался Горьковский крайисполком, который за 1930—1932 гг. закрыл 305 молитвенных зданий, из которых, по рассмотрению жалоб верующих, ВЦИК постановил вернуть как неза­конно закрытые — 119.

И все же, как ни стремилась Комиссия выправить ситуацию в религиозной сфере, ей этого не удавалось. Начиная с 1933 г. ее правозащитные усилия все чаще становятся лишь эпизодами, которые тут же «перекры­вались» все новыми и новыми отступлениями (зачастую вынужденными) перед теми силами в государственно-партийном аппарате, что ориентировались в решении «религиозного вопроса» на административный диктат. К примеру, в феврале 1933 г. Комиссия по настоянию представителя ГПУ приняла постановление «О состоя­нии религиозных организаций». В нем утверждалось, что перед лицом «консолидирующегося контрреволюци­онного актива в рамках религиозных организаций» не­обходимо «удвоить бдительность», «провести решитель­ную линию по сокращению возможности влияния слу­жителей культа в массах трудящихся». Подобные при­зывы «переводились» органами власти на местах в дей­ствия по сокращению числа религиозных обществ и групп, монастырей, духовных учебных заведений, по ограничению деятельности служителей культа. Одно­временно все они в большей степени оправдывали на­саждавшиеся в обществе подозрительность и враждеб­ность в отношении духовенства. В этихусловиях деятельность местных Комиссий все более свертывается, они превращаются в бюрократическую инстанцию, лишь «проштамповывающую» решения местных властей по закрытию культовых зданий, придавая видимость за­конности этим решениям.

Единственно возможным выходом из создавшегося положения было, по мнению П. Г. Смидовича, создание общесоюзного органа, ответственного за «церков­ную политику», принятие общесоюзного акта по регу­лированию деятельности религиозных организаций. В январе 1934 г. в записке в Президиум ЦИК СССР он отмечает ненормальность сложившегося положения, ког­да в республиках не было единства в решении одних и тех же вопросов, связанных с законодательством о религиозных культах, как не было и единой системы органов, отвечающих за проведение этого направления советской работы. И предлагает «расширить деятель­ность постоянной культовой комиссии при Президиуме ВЦИК, развернув ее в орган союзного значения при Президиуме ЦИК Союза ССР».

ПОСТОЯННАЯ КОМИССИЯ ПО КУЛЬТОВЫМ ВОПРОСАМ

ПРИ ПРЕЗИДИУМЕ ЦИК СССР (1934—1938 гг.)

В апреле 1934 г. на объединенном заседании секретариатов ЦИК СССР и ВЦИК принимается решение об образовании при Президиуме ЦИК СССР Постоянной комиссии по культовым вопросам, и уже в мае под председательством П. Г. Смидовича она приступила к своей деятельности. В состав союзной Комиссии вошли представители союзных республик, Верховного Суда и Прокуратуры СССР, НКВД, ВЦСПС, ЦК ВКП(б), Института философии Комакадемии, Центрального совета Союза воинствующих безбожников. В круг дел Комис­сии включалось: разработка проектов постановлений по вопросам, связанным с деятельностью религиозных ор­ганизаций, рассмотрение жалоб и заявлений верующих и религиозных организаций, учет религиозных обществ, групп и духовенства, разъяснения и толкование норм законодательства о культах, координация и контроль за деятельностью республиканских и иных комиссий по культовым вопросам и т. д. Аналогичным образом формировались и определялись права и обязанности ко­миссий по культовым вопросам при Президиумах союз­ных ЦИКов.

Уже на первом своем заседании Комиссия определи­ла в качестве основных задачи: 1) признать необходи­мым введение единой практики и единых методов в работе культовых комиссий союзных республик, учтя при этом опыт работы Постоянной культовой комиссии при Президиуме ВЦИК; 2) разработать единый для всего СССР закон о религиозных объединениях .

Непросто складывались отношения Комиссии с ЦИКами союзных республик и их комиссиями. Стремясь выработать общую точку зрения на «церковную политику» и скоординировать совместные усилия, центральная Комиссия во второй половине 1934 г. заслушивает на своих заседаниях отчеты представителей Украины, Белоруссии, Узбекистана, Армении, Грузии. Дости­гается договоренность совместно участвовать в работе над проектами союзного закона о культах, регулярно обмениваться информацией о религиозной ситуации, принимаемых правовых актов по регулированию дея­тельности религиозных организаций и духовенства. Были выработаны порядок и условия рассмотрения материалов о закрытии культовых зданий и коллективных жалоб верующих. Право окончательного решения по этим вопросам закреплялось за Президиумом ЦИК Союза ССР, а материалы на его рассмотрение поручалось вносить Центральной комиссии. Последняя и действовала соответствующим образом, немало дел возвращая в республиканские ЦИКи, указывая на противозаконность принятых ими решений и требуя их пересмотра. В феврале 1936 г. П. А. Красиков в письме в ЦИК Бе­лоруссии пишет:

«При ознакомлении с поступившими к нам делами мы столкнулись с фактами закрытия молитвенных зданий без учета того, что остается большое количество верующих, не освободившихся от религиозных пережитков, которые жалуются нам . В г. Витебске из 10 церквей закрыта последняя к ближе 50 км действующих церквей нет. Молитвенные здания облагаются финплатежами не по циркуляру НКФ СССР № 68, а кому как вздумается. Также произвольно облагаются и служители культа».

Такого же характера письмо направлено и в ЦИК Украины. В нем обращается внимание на такие факты:

«В г. Рыбницы Молдавской АССР закрывается последняя си­нагога .в г. Тирасполе закрыты все 4 церкви и закрывают последнюю 7-ю синагогу. У нас создается мнение, что местные работники увлекаются этим делом и недоучитывают того вреда, который влекут за собой всякие перегибы. Они предпочитают массово разъяснительной работе методы административного нажима на религиозные организации и служителей культа и таким образом пытаются «покончить с религией».