Жены Иоанна Грозного

Страница 7

Мария, ободренная равнодушием Иоанна, постепенно дошла до крайности. Она, вопреки древним традициям, стала показываться на улицах Москвы в открытых экипажах рядом со своими любовниками.

Несмотря на равнодушие, с которым Иоанн относился ко всем слухам о разгульной жизни Марии, он следил за каждым ее шагом. Ее похождения с любовниками его мало интересовали, но когда ему сообщили, что царица организует партию, которая намерена свергнуть его с престола, он решил принять меры,

У Марии, действительно, зародилась такая мысль. Момент для переворота был очень удобен. Страна, истерзанная опричниками, управляемая случайными временщиками, многие из которых кончили жизнь на эшафоте, совершенно отвыкла от единодержавного управления. Иоанн, замкнувшийся в Александровской слободе, казался своим подданным каким-то призраком. Свержение его не произвело бы сколько-нибудь яркого впечатления. Впервые эту мысль высказал молодой боярин Андрей Федоров, которого среди других приблизила к себе царица. Федоров происходил из захудалого рода, но обладал честолюбием, доходившим до болезненности. Сделавшись любовником царицы, он стал мечтать о царском венце. К нему примкнули еще несколько молодых бояр. Создавалось нечто вроде заговора. Втайне вырабатывался план убийства Иоанна и его приближенных.

Федоров, носивший звание конюшего, почти ежедневно бывал в Александровской слободе, но не числился в опричниках. Однажды, после веселой трапезы, Иоанн предложил рядиться.

— Да что! — воскликнул царь.— Нарядить кого-нибудь из нас царем. Погляжу, какие окромя меня цари бывают. Принесли царский наряд, посох и венец.

— Федоров, облачайся! — приказал царь.

Среди общего смеха боярин надел царские одежды. Иоанн собственноручно надел ему на голову венец, вручил посох, потом повел к возвышению, на котором стояло кресло и усадил его. Сделав это, царь низко поклонился и сказал:

— Здрав буди, великий царь земли русской. Се приял ты от меня честь, тобою желаемую. Но, имея власть сделать тебя царем, имею я власть и обратить тебя в прах.

С этими словами Иоанн ударил Федорова ножом в грудь. Пьяные опричники бросились на боярина и добили его. В тот же день были убиты остальные заговорщики.

Узнав о смерти Федорова, Мария пришла в ярость и поклялась отомстить Иоанну. Она собралась ехать в Александровскую слободу, но ее удержало одно важное событие: пал митрополит Филипп, и в слободском дворце царило страшное возбуждение. Митрополит Филипп не скрывал своего взгляда на правление Иоанна и Марию.

Он открыто осуждал царя и царицу. По приглашению царя он из редка служил в храме дворца Александровской слободы, В таких случаях Иоанн и опричники приходили в церковь в своих обычных одеждах. Но однажды царю пришла фантазия надеть мантию игумена, с высоким черным шлыком. Филипп стоял на горном месте. Иоанн приблизился к нему и остановился, ожидая благословения. Митрополит молча глядел на образ Спасителя, будто не замечая царя. Произошла томительная пауза, наконец, Басманов сказал Филиппу:

— Святый владыко! Государь ждет благословения.

Филипп взглянул на Иоанна и твердо произнес:

— В сем виде, в сем одеянии странном не узнаю царя православного: не узнаю н в делах царства . Благочестивый, кому поревновал, сицевым образом доброту лица своего изменивши. Отколь солнце на небеси начало сияти, не было слыхано, чтобы цари благочестивые свою державу возмущали. О царю! Мы приносим здесь жертву Богу, а за алтарем неповинная кровь льется. В неверных языческих царствах есть закон и правда, есть милосердие к людям, а на Руси нет их. Достояние и жизнь граждан не имеют защиты. Везде грабежи, везде убийства, и совершаются именем царя! Ты высок на троне, но есть Всевышний, Судия наш и твой. Как предстанешь ты на суд его? Самые камни вопиют о мести под ногами твоими! Государь! Вещаю яко пастырь душ. Боюсь Бога единого.

Это выступление митрополита взбесило царя. По его приказанию Филиппа арестовали, заковали в колодки, заключили в монастырь св. Николая Старого и морили голодом. Потом Филиппа отправили в Тверь, в Отрочь-монастырь.

Под влиянием проповедей Филиппа Иоанн все-таки несколько стеснялся. Расправившись с откровенным митрополитом, царь во всей полноте начал проявлять свою необузданность. Прежде всего, он приказал казнить всех родственников Филиппа, Колычевых, а затем, вспомнив о заговоре Федорова, велел поставить царицу под бдительный надзор опричников, никого к ней не пускать и ей не позволять покидать Кремлевский дворец.

Это распоряжение царя произвело на Марию сильное впечатление. Пылкая южанка, лишенная возможности удовлетворять своп страсти, начала чахнуть. 1 сентября 1569 года она скончалась.

VI

Иоанн нисколько не был огорчен смертью Марии. Он даже не счел нужным притворяться. К этому времени он окончательно погрузился в разврат н кровавые расправы.

После смерти Марии Иоанн занялся особым видом «спорта».

В сопровождении опричников он стал делать наезды на вотчины. Оправдывались эти наезды, конечно, поисками крамолы. После трапезы пьяная орда вскакивала на коней и с дикими криками мчалась куда глаза глядят. Первая вотчина, встречавшаяся на пути, служила этапом. Разумеется, царя встречали с глубоким почетом. Его провожали в лучшую комнату, предлагали ему угощения. Все эти посещения имели одинаковый результат: Иоанн, придравшись к какой-нибудь мелочи, приказывал своим спутникам «пощупать ребра» у гостеприимных хозяев. Начиналось избиение, причем щадились только молодые, красивые женщины и девушки. Последних показывали царю, он выбирал одну из них или двух, а остальных отдавал опричникам. Иногда оргии длились два или три дня. Эти наезды Иоанн называл «выбором жен».

Между тем положение Московского государства было очень печальное. Царь, всецело поглощенный развратом и расправой с воображаемой крамолой, совсем не занимался государственными делами. Опричники грабили и бесчинствовали, • бояре, любившие Родину и готовые отстаивать ее интересы, подвергались преследованию. Враги Руси учли положение и спешили им воспользоваться. Крымский хан Девлет-Гирей со своими полчищами вторгся в русские владения. Дезорганизованное русское войско не могло оказать серьезного сопротивления. Царь со своей опричниной бежал в Ярославль. Татары вступили в Москву и сожгли ее (весной 1572 года). Правда, хан отступил, но лишь потому, что откуда-то появился слух, что на помощь русскому царю спешит польский король с многочисленной армией. Иоанн, решительный в расправах с «крамольниками», так растерялся, что обещал хану всевозможные уступки. Между прочим, отдал ему Астрахань, незадолго до этого завоеванную. Девлет-Гирей презирал Иоанна за его трусость. Это презрение ярко отразилось в грамоте, которую хан прислал Иоанну уже после своего отступления.

«Жгу и пустошу Русь единственно за Казань и Астрахань, а богатства и деньги применяю к праху. Я везде искал тебя, в Серпухове и в самой Москве: хотел венца и головы твоей, но ты бежал из Серпухова, бежал из Москвы — и смеешь хвалиться своим царским величием, не имея ни мужества, ни стыда! Ныне узнал я пути Государства твоего: снова буду к тебе, если не освободишь посла моего, бесполезно томимого неволею на Руси; если не сделаешь, чего требую, и не дашь мне клятвенной грамоты за себя, за детей и внучат своих».

Даже опричники возмутились этой уступчивости русского царя. Приближенные царя решили уговорить его заключить новый брак. Опыт прошлого показывал, что женитьба оказывала на Иоанна некоторое влияние. Даже брак с Марией Темгрюковой хотя сколько-нибудь сдерживал его. Уступчивость относительно крымского хана объяснялась исключительно тем, что Иоанн, поглощенный поисками случайных «жен», решительно не был способен сосредоточиться на какой-нибудь определенной мысли. Царь охотно согласился вступить в третий брак. К этому времени сожженная Москва успела обстроиться. В столицу съехались сотни боярских семейств. В определенный день в Грановитой палате состоялся смотр. Рядами стояли избранные красавицы. Лысый, сгорбленный, беззубый Иоанн, тяжело опираясь на посох, обходил ряды девушек, зорко вглядываясь в румяные, пышущие здоровьем лица. Девушки стояли, скромно потупив глазки, дрожа от волнения. Вдруг тусклый взгляд царя встретил открытые глаза. На него смело глядела худощавая, стройная девушка.