Страница 13
А. Оленич-Гнененко передал опять буквально: «Говорите по-английски!» Н. Демурова в этом случае чересчур отошла от текста: «Что это он несет?» между тем идея Льюиса Кэрролла: «Говори по-человечески!»
Вильгельм Завоеватель, папа, Эдвин и Моркар, графы Мерсии и Нортумбрии - П. Соловьевой было передано уже точно. Для детей соловьевского круга, должно быть, и пояснений, не требовалось, что все то значит.
Но даже такие дети не способны были уловить в книге Кэрролла все специфически английские вещи, заведомо русскому читателю непонятные.
П. Соловьева нашла хороший способ пояснить тут же в тексте, как в свое время было сделано с индейскими словами в «Песне о Гайавате» самим Логфелло, а потом удачно сохранено И. А. Буниным: «Вот гнездо Омими, голубь .
П. Соловьева, как только в тексте первый раз попался Мартовский Заяц, от себя прибавила: «тот самый, с которым сравнивают обыкновенно сумасшедших людей, говоря: «У него буйное помешательство, он безумен как Мартовский Заяц».
Ныне И. Демурова изобретательно обходится без таких пояснений придумывая, например, и по-английски, и по-русски, и смешно, и понятно -Робин Гусь. Это имя - пародия удается ей потому, что мы прекрасно знаем английского Робина Гуда, так же, пожалуй, хорошо, как своего Иванушку-Дурачка.
Главное, однако, не отдельные выдумки, а весь текст сказки. В самом начале безымянный мамонтовский переводчик сделал некий повествовательный сдвиг - Соня-Алиса вдруг увидела кролика:
«Что кролик пробежал, не диво, но Соня удивилась, что кролик на бегу пробормотал про себя: «Батюшки, опоздаю!» когда же кролик достал из кармана в жилете часы, взглянул на них и во все лопатки припустился бежать. Соня вскочила на ноги. Чтобы кролики ходили в жилетах, при часах! Нет, такой шутки она от роду не видывала и не слыхивала».
Сдвиг в убыстрении: Соня удивляется раньше Алисы.
«В этом не было, конечно, ничего особенного, - полно переводит А. Н. Рождественская. - Не удивилась Алиса даже тогда, когда кролик пробормотал производство себя:
- Ах, батюшки, опоздаю .
Думая об этом впоследствии, Алиса не понимала, как могла не удивиться, что кролик говорил, но в то время ей это не казалось странным».
Английской Алисе не удивительно, что Кролик боится опоздать. Так по-английски полагается. Первый русский переводчик ускорил удивление девочки. Своим чередом вместо Малютки Билла-ящерицы у него появился очень смешной Васька — черный таракан. И Соня, оказавшись в доме кролика, слышит снаружи такой разговор:
« - Кому ж теперь, братцы, в трубу-то лезть?
- Как знаете, я не полезу.
- Ты. Васька, полезай!
- Ишь, ловкий! Не пойду, сам полезай!
- Кому, сударь, прикажете лезть?
- Ваське! - приказал кролик.
- Васька, барин тебе велит!»
Сдвиг последовательно соблюдается и вместо гусеницы перед Алисой оказывается червяк, вместо Безумного Шляпника - Враль-Илюшка,
«Чем ворон похож на конторку?» - спрашивает Шляпник Алису. Илюшка Соне задает вопрос: «Какая разница между чаем и чайкой?! -вполне уместный за «безумным чаепитием».
И все-таки не игра слов, не каламбуры содержат главную трудность: «перевести Алису - перевезти Англию». Характерная для англичан ритуальная оговорочность, ежемгновенная вежливость и осторожность в выражениях - вот загвоздка.
Друг за другом, оттачивая прием, наши переводчики в некоторых случаях нашли вещи, совершенно законченные.
Уже первый переводчик придумал из «четырех действий арифметики», как понимают их в Стране чудес: «слоняние и напряжения». Потом появилось «кружение, выгибание, искажение и поглупение» (Соловьева), «свержение, почитание, уважение и удивление» (д'Актиль), и вот выдумка достигает особенной изобретательности: четыре простейших арифметических действия «скольжение, причитание, умиление и изнеможение» затем сменяются целой наукой - «мать-и-мачехой», а за нею следуют «грязнописание, триконаметрия, анатомия и физиономия .»
«А некоторые изучали римское лево. Вообще-то его изучают в универмагах, но там был у нас один старичок, он и учил всех желающих. А раз в неделю мы запирались в мимическом кабинете и делали мимические опыты» (Н. Демурова).[37, 58с]
3.1 Анализ работ некоторых переводчиков в подходе к передаче наиболее интересных каламбуров
В этой части хотелось бы рассмотреть различные переводы одной книги Кэрролла "Алисы в Стране чудес".
В качестве объектов исследования были взяты переводы таких авторов, как Н. Демурова, В. Орел, В. Набоков, Б. Заходер, хотя это далеко не полный список переводчиков, пытавшихся интерпретировать "Алису в Стране чудес" на русский язык, сделать ее понятной для читателей.
Причем в качестве читателей не всегда подразумевались дети, поскольку в отличие от других произведений детской литературы, эта книга со временем стала больше взрослой.
Наиболее интересным, на наш взгляд, кажется перевод Владимира Набокова. Он стремился к тому, чтобы сказка английского писателя, чрезвычайно трудная для переложения на другой язык, стала по-настоящему близка русскому читателю, чтобы он понял своеобразие и блеск словесной игры, оценил тонкость юмора, способность Кэрролла взглянуть на мир одновременно глазами ребенка и глазами ученого.
Набоков отлично справился со своей задачей. Героине сказки он дал русское имя Аня - только в русском языке существует такая уменьшительная форма от имени Анна.
Можно сказать, что с выходом в 1932 году его книги "Аня в Стране чудес" у английской девочки появилась очень похожая на нее русская сестра.
Многие могут возразить, что Набоков исказил авторский текст Кэрролла, но его целью был не сухой перевод. Он многое сделал именно как посредник между русской и англоязычной культурами.
И "Аня в Стране чудес" - красноречивое тому доказательство.
Было бы также справедливо сказать несколько слов о другом замечательном детском поэте и писателе - Борисе Владимировиче Заходере.
Как известно, он был не только автором многих детских стихотворений, пьес, поэм и рассказов. Он также пересказал на русский язык такие произведения классической зарубежной детской литературы, как «Винни-Пух и все-все-все» Алана Александра Милна, и, конечно, "Алису в Стране чудес" Льюиса Кэрролла.
В предисловии к своему пересказу Б. Заходер сказал, что он решит только «попробовать рассказать об Алисе по-русски», и что «главное в этой книге не загадки, не фокусы, не головоломки, не игра слов, и даже не блистательная игра ума, а . сама Алиса».
Главным художественным приемом Кэрролла является «насильственное внедрение» в текст прямого значения, причем в норме в данном контексте оно должно восприниматься как непрямое.
При этом происходит навязывание читателю новых -нетрадиционных, нетривиальных - фоновых представлений о мире, в котором развертывается действие сказки.
Алиса, постепенно и с трудом осваивающая этот мир, служит для читателя своеобразным «гидом-переводчиком» по этому миру, в котором речевая деятельность служит отражением мира реальности, и наоборот - мир отражает речевые оттенки персонажей, но в нем отсутствуют переносные значения, постоянно отражаются буквальные значения высказываний персонажей.
Происходит накопление новых представлений у читателя, представлений о мире кэрролловской сказки.
Те же процессы внедрения читателя в новый для него мир, мир данного художественного произведения, происходят с любым художественным произведением, особенно с фантастикой.
Специфической особенностью кэрролловского мира является то, что он основан именно на речевой семантике. В этом особая принципиальная трудность перевода книг Кэрролла.
Герои Кэрролла как будто органически неспособны понять непрямое значение высказывания, «когда они берут слово, оно означает то, что они хотят, не больше и не меньше.[28, 49с]
Если привлечь традиционные термины, то у Кэрролла можно встретить: «оживление» стертой метафоры, «оживление» внутренней формы слова, включая так называемую народную, или, по выражению Н. М. Демуровой, «детскую» этимологию, «прозрачные» имена собственные -имена персонажей, которые «определяют их характеры, их поведение».
|