Великая Французская революция

Страница 2

Якобинцы продолжали наступление на католическую церковь и ввели республиканский календарь. В 1793 была принята конституция, декларировавшая всеобщее избирательное право, однако реализация этого принципа была отложена до лучших времен из-за критического положения республики. Якобинская диктатура, успешно использовавшая инициативу социальных низов, продемонстрировала полное отрицание либеральных принципов. Промышленное производство и сельское хозяйство, финансы и торговля, общественные празднества и частная жизнь граждан все подвергалось строгой регламентации. Однако это не приостановило дальнейшего углубления экономического и социального кризиса. В сентябре 1793 Конвент «поставил террор на повестку дня».

Высший орган исполнительной власти Якобинской диктатуры Комитет общественного спасения разослал своих представителей по всем департаментам, наделив их чрезвычайными полномочиями. Начав с тех, кто надеялся воскресить старый порядок или просто напоминал о нем, якобинский террор не пощадил и таких знаменитых революционеров, как Ж. Ж. Дантон и К. Демулен. Сосредоточение власти в руках Робеспьера сопровождалось полной изоляцией, вызванной массовыми казнями. Решающая победа генерала Ж. Б. Журдана 26 июня 1794 при Флерюсе (Бельгия) над австрийцами дала гарантии неприкосновенности новой собственности, задачи Якобинской диктатуры были исчерпаны и необходимость в ней отпала. Переворот 27-28 июля (9 термидора) 1794 отправил Робеспьера и его ближайших сподвижников под нож гильотины.

Термидорианский переворот и Директория

В сентябре 1794 впервые в истории Франции был принят декрет об отделении церкви от государства. Не прекращались конфискации и распродажи эмигрантских имуществ. Летом 1795 республиканская армия генерала Л. Гоша разгромила силы мятежников шуанов и роялистов, высадившихся с английских кораблей на полуострове Киберон (Бретань). 5 октября (13 вандемьера) 1795 республиканские войска Наполеона Бонапарта подавили роялистский мятеж в Париже. Однако в политике сменявшихся у власти группировок (термидорианцы, Директория) все больший размах приобретала борьба с народными массами. Были подавлены народные восстания в Париже 1 апреля и 20-23 мая 1795 (12-13 жерминаля и 1-4 прериаля). Широкомасштабная внешняя агрессия Наполеоновские войны в Италии, Египте и т. д. защищала термидорианскую Францию и от угрозы реставрации старого порядка, и от нового подъема революционного движения. Революция завершилась 9 ноября (18 брюмера) 1799 установлением «твердой власти» диктатуры Наполеона.

АНАЛИТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ

ТЕРМИДОР – КОНТРРЕВОЛЮЦИЯ ИЛИ ВОЗВРАТ К ИСТОКАМ?

Недолгие 15 месяцев, прошедшие с 9 термидора II года Республики (27 июля 1794 г.), когда были свергнуты Робеспьер и его соратники, по 4 брюмера IV года (26 октября 1795 г.), когда Конвент самораспустился, передав власть режиму Директории. С тех пор минуло уже более двухсот лет, однако споры о том, чем был этот период в истории Французской революции, не утихают до сих пор.

Попытки дать оценку тому, что произошло 9 термидора, начались сразу же вскоре после самого события. И уже тогда мы можем увидеть зарождение тех двух полярных точек зрения, которые будут проходить красной нитью через всю историографию революции.

Первую из них наиболее точно сформулировал один из сторонников термидорианского переворота, депутат Конвента Буасси д’Англа. Представляя проект новой конституции, которая должна была прийти на смену якобинской конституции 1793 года, он говорил в июне 1795 года: "День 9 термидора не был победой какой-либо партии, это была заря великой и благотворной революции. К Конвенту вернулась его энергия, чувство собственного достоинства". Всецело одобряя свержение "тирании", как тогда нередко именовали правление Робеспьера, Буасси не без гордости напоминал своим коллегам о тех усилиях, которые они предпринимали, чтобы "заставить воспрянуть впавшее в заблуждение общественное мнение, чтобы исправить порочные нравы, уничтожить дьявольские институты, отказаться от террора и возвести на трон справедливость, облагородить власть, вернуть душам энергию, помыслам – правоту, мнениям – свободу". При этом, подчеркивая свое стремление вернуться на новом этапе к истокам Революции, термидорианцы нередко называли себя "патриотами 1789 года", принципы которых "равенство, свобода, единство и неделимость республики".

Обоснование другой точки зрения можно найти в работах Бабефа. "Осмелимся сказать, – писал он в 1795 году, – что, несмотря на все препятствия и сопротивление, революция шла вперед до 9 термидора и что с этих пор она стала отступать". В этот день, по мнению Бабефа, она была прервана, не завершена. Соответственно, необходим не возврат к принципам 1789 года, а продолжение Революции. На такое способны только "патриоты 92 и 93 годов" или, говоря иными словами, якобинцы.

Можно сказать, что с тех самых пор в историографии Революции идёт дискуссия, участники которой – это сторонники либерального антиабсолютистского течения и приверженцы якобинизма.

То, о чем говорили термидорианцы, их оценки периода правления Робеспьера и собственной роли в Революции в той или иной степени нашли отражение в работах представителей либерального направления в историографии. Открыв, к примеру, знаменитого историка времен Реставрации О.Минье, мы прочитаем, что "ниспровергнув революционное правительство, термидорианская партия задумала основать другое и установить Конституцией III года порядок вещей практически удобоисполнимый, либеральный, правильный и прочный, взамен чрезвычайного и переходного состояния, в котором находился Конвент с самого начала своей деятельности".

Но в том же XIX веке появляется и то, что принято называть социалистической историографией Революции. Так, Л.Блан, для которого, правда, отнюдь не было характерно слепое преклонение перед режимом террора, называл последовавшее после 9 термидора не иначе как "контрреволюция". "Якобинскую" традицию во многом продолжает и развивает и марксистская историография, подчеркивая при этом стадиальность развития революции, четко видимый вектор ее движения вперед.

Иными словами, при Термидоре революция отнюдь не окончена, она лишь переходит в новое качество. Не отрицается и возврат ко многим идеям 1789–1791 годов, "буржуазия вновь открыто признает те цели, которые она никогда не теряла из виду: экономическую свободу, индивидуализм собственности, цензитарный режим".

C 80-х годов происходит определенная модификация этих взглядов. И Термидор при этом нередко вновь рассматривается как конец не только якобинской республики, но и революции в целом. С ее точки зрения, 1795 год – это отрицание не только 1793, но и 1791. Французские историки Ф.Готье и Я.Боск, занимающиеся изучением идеологических основ Термидора, в частности, Декларации прав человека 1795 года, приходят к тому же выводу: "Конституция III года порывала с политической теорией революции естественных прав человека и гражданина, начатой в 1789 году", а, следовательно, она знаменовала собой разрыв не только с 1793 годом, который, по их мнению, находился в русле тех же теорий, но и с 1789.

Иными словами, с этой точки зрения, как ни относиться к Термидору, он знаменует собой резкий социальный и политический разрыв с шестью предшествующими годами революции.

Для советской историографии была также характерна ярко выраженная тенденция предлагать жестко-оценочную периодизацию революции, выделяя при этом ее восходящую (заканчивающуюся 9 термидора) и нисходящую (все, что последовало за этим) линии. Так, например, Ц.Фридлянд, опубликовавший свою книгу в 1930 году, считал, что "после падения Робеспьера во Франции победила буржуазная республика, постепенно ликвидировавшая демократические завоевания революции". При этом диктатура Робеспьера рассматривалась им как высшая точка развития буржуазной революции, а после 9 термидора "буржуазная революция на ущербе, она изживает себя, открывая широкие возможности для реставрации монархии". В том же году К.Добролюбский напишет, что после падения Робеспьера начинается нисходящая линия Французской революции.