Страница 3
И в дальнейшем отечественная историография в основном следовала в русле этих же концепций. Таким образом, термидорианский период и Директория постепенно вновь выводятся за рамки революции, выпадая из поля зрения советских историков.
С изменением политической и идеологической ситуации в нашей стране в 1985-1991 и последующих годах, переоценкой роли октябрьской революции 1917 г., "возникла своеобразная реакция отторжения по отношению к якобинскому периоду Французской революции"; стали меняться и оценки революции в целом. Эти процессы не могли не затронуть и проблемы ее периодизации, и взгляды на Термидор.
Прежде всего, это проявилось в том, что как Термидор, так и Директория снова начинают восприниматься как часть революции. Это хорошо прослеживается, например по изданной в 1985–1992 гг. под редакцией А.В.Адо серии "Великая французская революция. Документы и исследования". Можно сказать, что с этого времени расширение границ революции до 1799 г. прочно входит в научный оборот и в 1988 г. "цензовая буржуазная республика (1795-1799)" уже уверенно считается неотъемлемой частью революции.
Иными словами, оспаривая идеологизированные представления о Якобинской диктатуре, эти постсоветские историки считали, что уже в то время проявились многие признаки спада революции.
Итак, ушел в прошлое миф о том, что концом революции было падение Якобинской диктатуры. В настоящее время ее завершением в отечественной историографии считается Термидор и последовавшая за ним Директория. Но хотя сейчас практически никто не оспаривает, что Термидор являлся неотъемлемой частью революции, традиционное для советской историографии представление о нем как о ее "нисходящей линии" практически постоянно встречается в обобщающих трудах и учебной литературе.
КОНСТИТУЦИЯ 1795 ГОДА.
Конституция 1795 года (или, как ее официально именовали, Конституция III года республики) знаменует собой окончание термидорианского периода Французской революции и переход к Директории. Это последнее крупное деяние Национального Конвента и итог его работы. По замыслу своих создателей, она должна была закончить Революцию, явиться венцом всех шести лет революционных бурь, дать стране прочное, а не временное и революционное, правительство, спокойствие, процветание и стабильность.
История обсуждения и принятия Конституции 1795 года не привлекала особенно пристального внимания историков, хотя она дает немало интересного материала для понимания политики правительства и взаимоотношений власти и общества в этот непростой для Франции период. Несмотря на то, что Конституцию III года составлял и обсуждал Конвент, ее обсуждали и в обществе, а утверждал ее все же народ на специально организованном референдуме, за которым последовали выборы в новые органы власти.
После переворота 9 термидора, свергнувшего Робеспьера и его соратников, стало очевидно, что их победившие противники, которых обычно называют термидорианцами, не имели никакого заранее продуманного плана политических реформ. Они ослабили власть Великих Комитетов Конвента, отменили максимум, прекратили гонения против церкви, начали демонтаж системы террора. Однако продолжала действовать система временного революционного правительства, во многом сохранялась революционная фразеология, а значит, можно было думать, что революция продолжается. Свергнув якобинцев, Франция так и не получила долгожданной стабильности: политические репрессии и развал в экономике усугубляли положение тяжелое населения в голодную зиму 1794/1795 годов.
В этих условиях и общественное мнение, и депутаты Конвента начинали видеть выход не в разрозненных мероприятиях, направленных против наследия якобинцев, а в окончании революции и создании нового государственного устройства. Однако закончить революцию для большинства современников означало дать стране конституцию. Помимо этого, необходимо также учесть, что изначальной и самой главной миссией Конвента и было принятие конституции. Как известно, разработанная депутатами Конституция 1793 года была одобрена всенародным голосованием, но не вводилась в действие в условиях войны, когда действовала система "революционного" то есть внеконституционного правления. С начала 1795 года, когда победы на фронтах и переговоры с лидерами вандейского мятежа повели дело к миру по всем направлениям, на бездействие и, по существу, отсутствие конституции уже нельзя было не обращать внимания. Эта проблема постоянно всплывала в речах депутатов: большинство из них понимало, что надо положить конец тому временному состоянию, в котором находилось управление страной. Начиная с ноября 1794 года в Конвенте постоянно раздавались предложения решить конституционную проблему. Понимая, что многие статьи якобинской конституции не соответствуют изменившимся условиям, некоторые депутаты предлагали дополнить ее так называемыми "органическими законами", то есть отдельно принимаемыми законодательными актами, которые бы позволили ввести конституцию в действие, подкорректировав ее. Однако комиссия, избранная для этой цели 14 жерминаля (3 апреля 1795 года), так и не рискнула взять на себя выработку дополнений к тексту основного закона, обрисовав в итоге своей деятельности лишь общий проект реформ, касающихся всех сторон жизни государства . Реальная же работа над текстом конституции началась лишь после того, как во второй половине того же месяца Конвент создал новую комиссию с той же целью. Она состояла из 11 человек и получила название Комиссии одиннадцати. К сожалению, до сего дня ход работы Комиссии малоизвестен. Ее протоколов не сохранилось, а воспоминания нередко противоречивы.
Хотела ли новая комиссия первоначально удовлетвориться лишь внесением корректив в уже существующую конституцию 1793 года? Вопрос остается открытым. Члены Комиссии Ларевельер-Лепо и Тибодо утверждают в своих мемуарах, что с первых же дней и практически единогласно было решено подготовить совершенно новый текст конституции. Их свидетельства были бы более чем вескими, если бы они не были сделаны много позже описываемых событий.
К тому же официальные ораторы Комиссии, как, скажем, Дону в флореале (апреле), отмечали, обращаясь к депутатам Конвента, что она старается "выполнить задачу, которую вы перед ней поставили, с минимально возможными изменениями в том, что существует сегодня", то есть в тексте Конституции 1793 года. Не случайно первые проекты, представленные Конвенту от имени Комиссии, касались, практически, только реформы Комитета Общественного спасения. После подавления народных восстаний в жерминале и прериале III года, в Конвенте начали открыто говорить о том, что Комиссия представит на обсуждение не переработанную Конституцию 1793 года, а совершенно новый текст. К 5 мессидора (23 июня) работа была закончена, и Буасси д'Англа от имени Комиссии произнес свою знаменитую речь, в которой ознакомил Конвент и всю страну с основными положениями проекта. Эта речь и открыла дискуссию в Национальном собрании.
Проект, представленный Буасси д'Англа предусматривал создание двухпалатного парламента, в котором законодательная инициатива принадлежала нижней палате - Совету пятисот, а право окончательного утверждения законопроектов оставалось за верхней - Советом старейшин, состоявшим из 250 депутатов. Исполнительная власть вручалась Директории из 5 человек, избираемой Советом старейшин из кандидатов, представленных Советом пятисот.
Этот проект прошел в Конвенте два чтения. Первое длилось с 16 мессидора (4 июля) по 25 термидора (12 августа), второе - 25 до 30 термидора (12-17 августа). Конвент принял проект 5 фрюктидора (22 августа), затем он был передан на рассмотрение первичных собраний (референдум), которые собрались 20 фрюктидора (6 сентября). 1 вандемьера (23 сентября) об одобрении Конституции народом было торжественно объявлено с трибуны Ассамблеи.
В процессе подготовки проекта конституции Комиссия одиннадцати стремилась учесть общественное мнение и настроение. В соответствии с призывом Конвента, граждане могли отправлять в нее свои предложения, проекты, запросы и комментарии, касающиеся новой конституции, референдума и выборов. Авторы многих присланных в Комиссию проектов искренне верили, что им наконец-то представилась возможность послужить Родине, высказать свое мнение, которое, без сомнения, будет услышано и принято к сведению; поделиться своим опытом, который многим кажется уникальным. Наибольшее внимание корреспондентов Комиссии привлекала Декларация прав человека и гражданина, предварявшая Конституцию 1793 года. Она содержала ряд статей, которые термидорианцам казались либо просто неприменимыми на практике (как, например, организация работы первичных собраний, которые предполагалось созывать для обсуждения максимально широкого круга вопросов), либо крайне опасными (как, скажем, право на восстание). Письма в Комиссию по поводу подобных проблем можно разделить на две части.
|